Одно Древо Жизни / 一树人生: Прист
Глава 42
До конца жизни
Спина Се И чуть коснулась стены, и тут же всё его тело пронзила боль, ведь на нём до сих пор были синяки, малейшее прикосновение к которым уже было ощутимо. Поэтому он не удержался от болезненного стона. Ван Шуминь мгновенно остановился и замер, а затем нервно схватил Се И за руку: "Ты поранился? Что случилось? Как ты мог упасть с лестницы? Ты уже был в больнице? Как ты..." Он чуть не свёл Се И с ума таким количеством вопросов, хотя в ответ тот просто моргал и не издавал ни звука.
Губы Ван Шуминя задрожали мелкой дрожью: "Сяо Се, я не... я не..."
Се И мягко освободил свою руку, прислонился к стене и сложил руки на груди: "Что? Ты не, что?"
"Я не... - лицо Ван Шуминя внезапно побледнело. - Сяо Се, то, что ты услышал неправда, я просто думал..."
"Ты думал что?" - абсолютно равнодушным тоном уточнил Се И.
Ван Шуминь поджал губы: "Кое-кто сказал мне, что сделать каминг-аут очень трудно, особенно... ну ты же знаешь, что за человек моя мама. Поэтому я подумал, что не помешает небольшой стратегический план..."
"Йоу, тогда ваш план действительно гениален", - усмехнулся Се И.
"Сяо Се, можешь раньше времени не злиться, я..."
"А кто тут злится? Оно мне надо? - Се И слегка оттолкнул его. - Дай пройти! Я сегодня был за рулем больше десяти часов!"
Он повернулся, чтобы уйти, но Ван Шуминь обнял его со спины и крепко прижался к нему, словно тот был единственным лучом света в бескрайней темноте. Из груди мужчины внезапно раздалось что-то похожее на всхлип: "Сяо Се, Сяо Се, не уходи, не сердись на меня..."
Этот парень, в данный момент больше похожий на телеграфный столб, действительно был в полной панике. Он, как заведённый твердил одно и то же, ластился и льнул к нему, как маленький избалованный ребёнок, и ни в какую не хотел отпускать Се И: "Сяо Се, я мечтаю, что мои родители наконец узнают о том, что я хочу быть с тобой до конца своей жизни. Но при этом я не хочу доставить тебе дополнительные проблемы... понимаешь? Но если я сказал, что это до конца жизни, то я не шучу - это действительно до конца жизни, Сяо Се!"
Се И замер на месте. Он продолжал стоять спиной к Ван Шуминю, тупо уставившись на мостовую под ногами, очертания которой очень сложно было различить в тусклом лунном свете. Эти несколько слов громким эхом отозвались в его ушах - до конца жизни.
Может быть это будет всего лишь несколько десятилетий, но для человека, который такое пообещал, это всё равно очень тяжелое обещание, данное на длительный период. Жаркое дыхание противника, от резкого и напряжённого выдоха, вдруг коснулось его шеи. Ему даже показалось, что Ван Шуминь ещё немного и горько разрыдается, судя по напряжению, которое звучало в его отчаянном голосе.
Потеря человека всегда заставляет людей чувствовать себя опустошёнными и опечаленными. Но если сложить воедино все печали и страдания, которые ты чувствуешь на протяжении долгих лет, то они всё равно окажутся ничтожны по сравнению с той колоссальной беспомощностью и муками, которые накрывают тебя в момент, когда ты можешь потерять близкого человека.
Умоляю тебя, умоляю тебя, умоляю...
Се И почувствовал, что эти слова больше похожи на проклятье, которое мгновенно и полностью лишило его всех сил. Ему потребовалось немало времени, чтобы медленно разомкнуть руки Ван Шуминя. Он обернулся, чуть нахмурился и тихо спросил: "Что ты сказал?"
"Я сказал, что буду с тобой до конца своей жизни, - глаза Ван Шуминя были красными, и в них действительно блестели слёзы. - Сяо Се, до конца своей жизни я буду добрым к тебе и компенсирую всё хорошее, что ты сделал для меня раньше. Я открою магазин недалеко от твоего дома и всегда буду рядом, куда бы ты ни пошёл. Я буду отвозить тебя с работы домой. Каждый день я буду следить за тем, что ты ешь и как спишь. И я не позволю иностранным капиталистам помыкать тобой. На выходные и праздники я буду запирать тебя дома и проводить вместе с тобой время, развлекая тебя. Я не позволю тебе работать день и ночь. Я буду следить за открытием книжных магазинов поблизости и за тем, какие хорошие книги у них продаются... я... Сяо Се, я..."
Он протянул руку и схватил Се И за запястье, и словно потратил на это все оставшиеся силы: "Сяо Се, умоляю, не уходи. Прошу тебя, останься. Последнее слово всегда будет за тобой. Я сделаю всё, что ты скажешь. Только, прошу тебя, не уходи. Пожалуйста, не уходи!"
Се И прикрыл глаза, но тут же открыл их: "Сначала, отпусти меня!"
"Я тебя не отпущу! Если я это сделаю, то ты снова уйдешь от меня! - уровень умственного интеллекта Ван Шуминя в этот момент был равен интеллекту Ван Дашуаня, когда тот только вернулся из больницы. - Я тебя не отпущу! Я пойду за тобой куда бы ты ни пошёл. Я..."
"Да пошёл ты на хер! Я просто хочу вернуться в гостиницу, принять душ и лечь спать. Я провёл за рулём больше десяти часов и измотан долгой поездкой. Можешь дать мне хоть немного отдохнуть?" - выругался Се И.
Ван Шуминь на мгновение замер, затем открыл рот, но так ничего и не сказал. С особой осторожностью он медленно отпустил руку Се И, глядя на него несчастным взглядом, как большая преданная собака. И от странного влажного блеска в его глазах всё внутри Се И внезапно содрогнулось.
В душе Се И творился полный хаос. Ему срочно нужно было разобраться в собственных мыслях: о себе, о Ван Шумине, о Се Шоучжо. Он повернулся и пошёл прочь, а Ван Шуминь побрёл за ним следом, соблюдая дистанцию в пару шагов, как маленькая жёнушка. Когда тот шёл быстро, то и Ван Шуминь ускорял свой шаг. Когда тот замедлялся, то и Ван Шуминь шёл медленнее. Когда тот остановился и повернулся к нему, чтобы отругать, то Ван Шуминь тоже остановился и посмотрел на него всё теми же несчастными глазами, словно его только что бросили.
И где этот парень научился таким приёмчикам... Се И был бессилен против него, поэтому решил просто его игнорировать. Он склонил голову и пошёл дальше вместе с преследователем за своей спиной.
Когда Се И дошел до гостиницы, то повернул голову и бросил на Ван Шуминя пристальный сердитый взгляд, а затем вошёл в дверь. Он вошёл, а Ван Шуминь, как дурак, так и остался стоять около двери, уставившись в пространство, где секунду назад пропала спина Се И. Через какое-то время он глубоко вздохнул, сел у обочины дороги и достал из кармана пачку сигарет, которую тайком вытащил из кармана Се И.
Он зажёг одну сигарету, и огонёк какое-то время мерцал в темноте, пока не погас полностью. Постепенно далёкие голоса людей окончательно затихли, и неповторимая полуночная прохлада стала выходить из земли и подниматься выше. После того как он просидел там некоторое время, то почувствовал как кончики пальцев слегка отсырели от осевшего на них конденсата воздуха. Ван Шуминь и сам не знал, почему он остался ждать Се И, сидя посреди ночи под дверями гостиницы, как последний дурак. Возможно потому, что в его сердце, как ему казалось, остался лишь один человек - тот, кто стоял к нему спиной. Когда он думал об этом, то его сердце сразу начинало болеть. Ему было не важно, как долго придётся ждать, сидя здесь, лишь бы этот человек вышел от сюда, лишь бы...
Любовь, разлука, обида и ненависть - это то, о чём вы не можете просить.
Как только Се И вошел в номер, он быстро принял душ и, не включая свет, весь мокрый присел на кровать, держа в руке чашку с горячей водой. Вокруг царила полная тишина, и внезапно на него нахлынули воспоминания, возвращая его назад в прошлое на 20..15...10...9...8 лет назад...
Все те вещи, которые, как ему казалось, он уже давно смог позабыть и стереть из памяти, этой тёмной ночью одно за одним стали возвращаться и мелькать перед его глазами снова и снова.
Пьяный Се Шоучжо сильно избивает его. И сейчас место на теле, куда он в тот момент получил удар, случайно совпало с расположением синяка, который он приобрёл несколько дней назад после падения. И сейчас это место болело. Пальцы Се И погладили кожу, с которой еще даже не сошел отёк. Оказалось, что травмы, которые он получил в детстве остались с ним на всю жизнь. Когда он думал, что они уже смыты временем, он обнаружил, что на самом деле они впитались в кровь и кости и нет возможности от них избавиться.
Се И призадумался об этом и понял, что то, что оставил ему Се Шоучжо, настолько глубоко укоренилось в нём, что подсознательно он стал избегать это чувство - ощущение полной беспомощности, когда тебе не на кого и не на что положиться. Когда приходила беда, он мог только свернуться в калачик, закрыть глаза, стиснуть зубы и ждать. Ждать, что скоро всё само пройдёт. Ждать, что он сейчас проснётся. Или... что силы, что-либо делать окончательно покинут его.
Поэтому он так много работал. И даже после того, как получил те материальные блага, на которые рассчитывал, он продолжил работать, не жалея собственных сил. Потому что это было его единственной поддержкой. Это то, на что он мог положиться.
А ещё Ван Шуминь. Он вспомнил, как той холодной зимой у этого гадкого маленького сопливого мальчишки бегали глаза, когда он обманывал его. Вспомнил выражение его лица. Почему он больше не верил Ван Шуминю? Потому что однажды он поверил ему и в результате с головой ушел под воду и с трудом пережил сокрушительный удар.
Тогда, как он может быть одержим таким человеком как он? Се И горько улыбнулся и полез в карман пальто за пачкой сигарет, и обнаружил, что её нет. Он очень удивился. Обернувшись, он приоткрыл штору на окне, и конечно же увидел горящий неподалёку огонёк. Скрючившийся и дрожащий от холода мужчина сидел и одну за одной прикуривал сигареты.
Се И резко задернул штору, но на мгновение он поймал себя на мысли броситься вниз и привести к себе этого замерзающего человека, но... как бы сильно не страдал этот человек и несмотря на жалость, которую он к нему испытал, он больше никогда не поступит опрометчиво, и никогда не позволит причинить себе боль.
Он осознавал, что ведёт себя как трус. И что та неуязвимость "от ветра и дождя, от мечей и ружей", что исходила от него, на самом деле была всего лишь самообманом. Всего лишь обычной раковиной улитки, которая надежно скрывала то мягкое тело, что находилось внутри неё. А взросление - это процесс, который длится всю жизнь. И оказывается, что нежный и нерешительный ребёнок, которого, как он думал, он бросил той холодной зимой, был с ним всё это время.
Человек в доме о чём-то думал всю ночь, а человек на улице ждал его всю ночь. Когда рассвело, то все, кто входил и выходил из гостиницы с удивлением смотрели на измученного мужчину, недалеко от входа, и кучу окурков рядом с ним. У Ван Шуминя были большие тёмные круги под глазами. Потухшим взглядом он пристально смотрел на дверь. Вышел человек, но это был не он. И следующий человек тоже был не он. И другой - всё ещё не он...
Се И снял трубку и набрал номер Цзян Линси. Он сказал: "Линси, я хочу тебе кое-что рассказать. Просто выслушай и не перебивай".
Он рассказал ей о своём детстве, о семье, которая была обречена на распад с момента её основания, об алкоголизме Се Шоучжо, о старых книгах Хуан Цайсян, о пруду с лотосами, о запахе больницы в тот год... обо всём, что так или иначе было связано с ним.
"Вчера человек, который много лет считался пропавшим без вести, вышел из тюрьмы, и я ездил за ним. - Се И сделал паузу. - И внезапно я почувствовал что-то странное. Мне показалось, что он боится меня".
"Боится тебя?" - Цзян Линси, которая молчала всё это время, наконец заговорила.
"Да, он боится меня, но в то же самое время, кажется, что он хочет положиться на меня. Думаю, после тюрьмы он находится в подавленном состоянии", - усмехнулся Се И.
"А ты? - спросила Цзян Линси. - Ты что думаешь?"
Цзян Линси глубоко вздохнула: " Сяо Се, ты прожил столько лет, но не смог добиться никакого прогресса".
Цзян Линси объяснила: "Установленный факт, что ты уже давно не тот маленький ребёнок. Однако на психологическом уровне ты так и не вышел из того детского состояния. Внешне ты притворяешься нормальным человеком, но в душе ты таким не являешься. Можешь сам себе задать вопрос: а способен ли этот старик причинить тебе боль и сейчас?"
Цзян Линси спросила: "Тогда чего ты всё-таки продолжаешь бояться?"