Глава 11. Токио в апреле / Tokyo in April
Глава 11
Маленькая комната в мотеле. Приглушённый свет.
Два мальчика, сидящие лицом к лицу на кровати.
Оба молчали и просто смотрели друг на друга.
Рэн снял с себя футболку и посмотрел на Кадзуму.
Тот, чуть смутившись, отвёл взгляд в сторону.
- Это твой первый раз? Прости. - тихо произнёс Рэн, тоже опустив глаза вниз. - Первый раз... должен быть любимой девушкой.
Кадзума посмотрел на него и еле заметно улыбнулся:
- Если честно, - перебил его Рэн. - и для меня это впервые.
Рэн немного помолчал, а потом добавил:
- Спасибо... за то, что будешь моим первым.
Кадзума ничего не ответил, просто молча медленно стянул с себя футболку.
Теперь оба мальчика были обнажены по пояс.
- Ты будешь меня... целовать? - Рэн чуть запнулся на слове "целовать" и вновь отвёл взгляд в сторону, но потом посмотрел прямо Кадзуме в глаза.
Кадзума ничего не ответил. От тихого голоса Рэна, говорившего такие откровенные слова, его вдруг охватило волнение. Он ещё больше смутился, опустил голову и крепко сжал губы, подрагивающие от нахлынувших чувств.
- Я пойму, если не хочешь. - голос Рэна был полностью спокоен, словно волновался здесь лишь один Кадзума.
- Х...хочу... - с запинкой произнёс Кадзума.
Мальчики подвинулись ближе друг другу.
Кадзума протянул руки и ладонями обхватил лицо Рэна, сглотнул слюну, и приблизил к нему своё лицо. Он был смущён... очень смущён... Когда расстояние между их лицами сократилось до нескольких сантиметров, он на секунду замер, глядя, как подрагивают ресницы Рэна на прикрытых глазах, а потом прижался сжатыми губами к его губам.
В тот момент щемящая грусть, словно ураган, поглотила его. Рэн, такой сияющий, совершенно не подходил этому месту. Воняющая затхлостью кровать в дешёвом любовном мотеле. Громкий и оглушительный шум дождя. Таким был его первый раз. Рэн... он был достоин совершенно другого. От одной мысли об этом у Кадзумы слёзы навернулись на глаза.
После того как всё закончилось, Рэн сидел и смотрел на плачущего Кадзуму.
Кадзума не хотел плакать при Рэне, но не мог остановить поток слёз, что, как неутихающий дождь за окном, струился по его лицу. Не поднимая голову от подушки, он закрыл лицо руками и продолжал плакать, пытаясь сдержать рыдания.
Рэн в растерянности сидел рядом. Не зная, что делать, он приподнял Кадзуму за плечи и помог мальчику сесть в кровати. На душе у Рэна в этот момент было очень тяжело. Ему было больно видеть слёзы Кадзумы, а ещё больнее было от осознания того, что это он являлся их причиной. Он заставил Кадзуму это сделать. Он виноват в том, что Кадзуме сейчас так плохо.
Рэн приобнял его и положил голову на плечо, прижавшись щекой. Кожа Кадзумы была горячей и сухой на ощупь.
Кадзума больше не мог сдерживать рыдания и заплакал в голос.
Пытаясь успокоить, Рэн легонько похлопал его по плечу:
- Прости, Кадзума. Не плачь. Прости, что тебе пришлось пойти на это. Мне правда жаль.
Но рыдания Кадзумы становились лишь сильнее. Это он чувствовал себя виноватым, зачем Рэн извиняется перед ним?
Постепенно его рыдания переросли в кашель...
Это было моим последним воспоминанием о Рэне. На следующее утро у меня поднялась температура выше 40-ка градусов, и меня госпитализировали в больницу. Сначала мне поставили диагноз острая пневмония, но потом у меня развился вирусный менингит. Месяц спустя, когда я пришёл в сознание, Рэна здесь уже не было.
Губы Рэна были мягкими и теплыми. От моих поцелуев они чуть припухли и покраснели, но я всё равно не мог от них оторваться.
Это был второй раз, когда Рэн был в моих объятиях.
От первого раза у меня остались лишь обрывки бессвязных воспоминаний.
Ощущая обнаженное тело Рэна в своих объятиях, всё внутри меня трепетало.
В воздухе витал легкий запах алкоголя, а сам я был пьян, но не от выпитого спиртного. Губы Рэна опьяняли лучше любого саке. Голова кружилась от упругой и гладкой кожи Рэна, по которой скользили мои руки. От ощущения подрагивающих и напрягающихся мышц Рэна при каждом движении, сердце ликовало и бешено стучало в груди. Руки Рэна обнимающие меня за плечи, поглаживающие по спине, сжимающие ягодицы, заставляли кожу гореть огнём во всех местах, до которых они дотрагивались.
Рывком я приподнял Рэна, и он сел в кровати.
Я крепко обнял его, прижавшись всем телом, и положил подбородок ему на плечо. Как и в тот раз, я не смог удержаться от слёз.
Неужели, каждый после этого я буду плакать?
Только в этот раз эмоции, которые вызвали эти слёзы, были совершенно иными:
- Я скучал. Я так сильно скучал по тебе, Рэн...
Мой голос дрожал и обрывался, а каждое слово давалось с трудом, сквозь спазмы в горле.
Я почувствовал, как руки Рэна тоже обняли меня и прижали к себе.