любимый хён
метки: повседневность, романтика, er, здоровые отношения, забота/поддержка, мастурбация, минет, сексуальная неопытность
это не была привычная дрожь отвращения, когда его касались другие люди. от тех касаний хотелось улизнуть, поскорее отстраниться, оттолкнуть. но сейчас чонин хотел лишь одного — чтобы чан накрыл его своим телом полностью, поглотил его всего без остатка.
soft
проскальзывать мышонком во второе общежитие стало обыденностью. чонин осторожно прикрыл дверь до щелчка, опасаясь любвеобильных старших. отбиваться от умильного улюлюканья не было настроения. сейчас он жаждал любви и поддержки только одного хёна, который наверняка занимался какими-то организационными вопросами касательно предстоящего камбэка. тот так много и упорно трудился, поистине наслаждаясь процессом, что урвать лишнюю минутку его времени бывало очень сложно.
тонкий луч света пробивался через неплотно закрытую дверь. сейчас этот яркий белый свет, какой обычно включал чан, чтобы настроиться на продуктивную работу, манил чонина. и он тянулся к нему, следуя как за путеводной ниточкой.
устало прислонившись к косяку, чонин заглянул вглубь комнаты. широкая улыбка натянула щёки от открывшейся перед ним картины — старший сидел на кровати, оперевшись спиной о подушку и подогнув ногу, пальцами одной руки он клацал по тачпаду, второй же задумчиво водил по пухлым губам, бормоча себе под нос. протяжные звуки, которые тот невольно издавал, всегда умиляли йени и успокаивали, служа своего рода мантрой.
— блять, — внезапно бросил чан отрывисто. его брови нахмурены, губы поджаты, взгляд сосредоточенный и хмурый.
— хён, что-то случилось? — осторожно выглянул из-за двери чонин.
чаново лицо тут же разгладилось, а взгляд смягчился. он нежно улыбнулся проскользнувшему в комнату йени, но сразу же вернулся к ноутбуку, слишком озабоченный возникшей проблемой.
— о, чонини. всё нормально, не бери в голову. когда ты пришёл?
— только что, — кратко ответил тот.
чонин подошёл ближе, уперевшись коленями в кровать. его обессиленный вздох заставил чана прервать свою работу. он отложил ноутбук на рядом стоящую тумбочку и приглашающе раскрыл руки. в его тёплые объятия тут же нырнули, полностью накрывая собой.
йени поёрзал, устраиваясь на чане поудобней, пристроил руки на плечах и прижался щекой к твёрдой груди. размеренное биение сердца успокаивало его, сильные руки, что обхватывали его так крепко и нежно, дарили чувство полного умиротворения. объятия чан-хёна — самое комфортное и безопасное место во всём мире. нигде больше он не чувствовал себя таким любимым, таким нужным и защищённым.
— что такое? устал, малыш? — мягко спросил чан. чонин в ответ лишь неопределённо промычал. — что случилось, йени? расскажи хёну всё, что тревожит.
— я не знаю, хён, всё как-то навалилось… это дурацкое движение, которое никак не выходит, сколько бы не бился с ним. минхо-хён наверно считает меня совсем безнадёжным, он со мной столько времени проторчал в зале, но всё без толку.
чонин тяжело и горестно вздохнул, ковыряя пальцем ворот чановой футболки.
— ещё мне нужно сесть на диету, а то я стал таким круглым, что скоро перестану в объектив камеры влезать. но я не могу себя в руки взять, когда остальные заказывают что-нибудь вкусненькое, я тоже ем, не могу остановиться. это заставляет меня себя ненавидеть, — под конец этого самобичевания он уже мямлил, смутившись и расстроившись нелепости своих проблем.
— йени, подожди, солнце, — чан успокаивающе погладил его по голове. — давай по порядку. движение в танце и правда довольно сложное, то, что ты не можешь сделать его с первого и даже второго или третьего раза — это нормально. у всех бывают такие моменты, и у меня тоже. ты очень усердный и упорный, мы все верим в тебя, и минхо в том числе. сейчас тебе нужно хорошенько отдохнуть и переключиться, а завтра с новыми силами взяться за работу. у тебя всё получится, малыш. если ты всё-таки думаешь, что минхо устал с тобой заниматься, то я могу завтра пойти с тобой и помочь с этим.
— не надо, ты и так много работаешь, хён. не хочу тебя ещё и этим нагружать. я всё же попрошу минхо-хёна.
— ты ведь знаешь, что для моего любимого малыша я готов сделать всё, что угодно? — игриво протянул чан.
— ну хё-ён, — насупился йени, однако его смущённо зардевшиеся щёчки выдавали то, насколько ему приятно слышать эти слова.
чан очень ценил эти редкие моменты, когда чонин приходил к нему делиться проблемами и переживаниями. они прошли долгий путь, раскрываясь друг перед другом, учились доверять и быть слабыми, оставаясь наедине.
поначалу каждый из них не хотел нагружать другого своими проблемами, чан — как старший и лидер — изо всех сил старался оградить макнэ от груза, лежащего на его плечах, чонин же с самых юных лет привык держать всё в себе, скрываясь за улыбкой, не желая подводить и беспокоить своих хёнов.
поэтому теперь, когда йени вот так лежал на нём и открыто говорил о том, что его мучает, не обесценивая наконец даже самые малейшие свои переживания, чан был безумно счастлив и так же сильно горд внутренней работой, проделанной младшим. он сам ещё только ступил на этот путь, всё ещё с трудом делясь многими проблемами. делал он это не из-за отсутствия доверия к чонину, а из-за безмерной любви и заботы к нему.
они проговорили ещё очень долго, пока йени не скатился в бессвязное бормотание, уплывая в мягкую дремоту. он всё так же лежал на старшем, прижавшись щекой к гулкой пульсации сердца, которая и убаюкала его.
чан обожал это — быть прижатым чонином, чувствовать вес худого, но сильного тела на себе. он лениво перебирал чужие мягкие волосы, слегка щекоча и почёсывая за ушком, отчего чонин иногда ёжился и сонно выдыхал чуть возмущённое и приглушённое «ну хён».
сладкая картина причмокивающего во сне младшего, его размеренное дыхание, тепло его тела — всё это действовало на чана гипнотически. он замер, сосредоточившись лишь на этих вещах, мысли его текли вяло и надолго не задерживались, пока вовсе не исчезли, сменившись безмятежными сновидениями.
horny
чонин проснулся, по своему обыкновению, рано утром. несмотря на то, что хён разбудил его посреди ночи и сонного, с полузакрытыми глазами отвёл умыться и переодеться в пижаму, он всё равно остался верен своему режиму.
чан ещё спал, обнимая со спины большой ложкой. его горячее, шумное из-за заложенного носа дыхание оседало на затылке, тяжёлая рука прижимала к твёрдой груди, а крепкий утренний стояк упирался ему в крестец.
чонин испуганно замер. волна возбуждения поднималась из глубин живота, жаром распространяясь по всему телу.
конечно он хотел чана. как его можно было не хотеть? он хотел его ещё до того, как они начали встречаться, даже до того, как осознал, что влюблён в него. и сейчас понимание того, что чан хочет его в ответ, заставляло его сердце сбиваться с привычного ритма, дыхание учащаться, а член в пижамных штанах твердеть.
йени выгнул спину, чтобы прижаться поясницей чуть ближе к чужому животу. его собственная футболка задралась, а чан спал в одних боксерах, так что их горячая кожа соприкоснулась, заставляя вздрогнуть.
это не была привычная дрожь отвращения, когда его касались другие люди. от тех касаний хотелось улизнуть, поскорее отстраниться, оттолкнуть. но сейчас чонин хотел лишь одного — чтобы чан накрыл его своим телом полностью, поглотил его всего без остатка.
следуя за жаром чужого тела, йени подался назад, прислонился вплотную и осторожно на пробу двинул бёдрами, потираясь задницей о чанов пах. это будоражащее ощущение так заводило и тревожило чонинов разум, что он не сразу осознал, насколько сильно отдался своему возбуждению, ёрзая бёдрами так, что чужой член проходил аккурат между его ягодиц.
старший шумно выдохнул в ухо и сильнее сжал ладонь на талии, просыпаясь. чонин испуганно замер, вдруг смутившись своего поступка. внезапно он понял, насколько странными были его действия — как настоящий извращенец пользовался бессознательным телом хёна для своего удовольствия.
— ммм, малыш, доброе утро, — прохрипел чан, посылая волну мурашек своим низким спросонья голосом.
не решаясь ответить, йени промолчал, стыдливо притворившись спящим. шею обожгло чужой усмешкой.
— я знаю, что ты не спишь, малыш, — прошептал чан на вспыхнувшее ушко. — я почувствовал сквозь сон, как кое-кто дразнил меня, притираясь.
не дождавшись ответа, он хмыкнул и, ещё раз жадно сжав талию, переместил руку к лицу, нежно разворачивая к себе смущённого чонина.
— всё хорошо, йени, ты не сделал ничего дурного, не стыдись своих желаний, — мягко сказал чан и, не медля больше ни секунды, поцеловал его.
вначале робко, а затем всё больше распаляясь и смелея, чонин отвечал ему, облизывая пухлые губы, широко раскрывая рот, позволяя их общей слюне стекать по подбородку. он окончательно развернулся и обхватил старшего руками и ногами, с жадностью оглаживая рельефные мышцы рук, плеч и спины.
— ммм, йени, — сладко выдохнул чан в его губы. — берегись, а то не остановлюсь.
не слушая никаких предостережений, чонин упрямо прильнул назад к хёну, закидывая ногу на бедро и тесно прижимаясь членом. и хён больше не щадил его, схватил за ягодицу и притянул к себе, сталкивая их возбуждение, алчно смял беззащитную шею мокрыми губами, стиснул между пальцами розовый сосок, пробравшись под футболку. его жестокие ладони были везде — сжимали и мяли ляжки, мягко шлёпали маленькую попку, терзали соски, вплетались в волосы, щекоча за ушком, проводили под подбородком, стирая и размазывая слюну. губами он зализывал и смягчал свои жадные движения, не забывая выцеловывать каждый сантиметр тела, куда мог дотянуться.
йени не выдерживал такого бешеного напора, потерявшись в сумбуре чувств. и когда чан, пробравшись рукой меж их разгорячёнными телами, погладил и надавил на его член, чонин внезапно отчаянно и громко простонал. смутившись своей несдержанности, он изо всех сил оттолкнул старшего и резко сел, отвернувшись.
— что такое, йени? — изумлённо выдавил чан, сквозь тяжелое дыхание.
младший помотал головой и нырнул лицом в раскрытые ладони, прячась. он уже столько раз успел опозориться перед хёном всего за одно утро. глупый и неопытный чонин — вот что наверняка думал тот про него. но чан лишь ласково приобнял его за плечи, оставляя невесомые поцелуи на виске.
— малыш, я так сильно люблю твой голос. позволь хёну услышать его и в такой ситуации. не надо стесняться себя.
чан осыпал ласковыми поцелуями всю его напряжённую фигуру, сглаживая и размягчая широкой ладонью сковавшую того неловкость. наконец чонин развернулся и, робко улыбнувшись старшему, обнял его, крепко прижался и вплёл пальцы в растрёпанные после сна кудри.
— прости, хён, — прошептал он. — я такой несдержанный.
— всё в порядке, чонин-а, — так же шёпотом ответил чан.
тихо хмыкнув, чан первым припал к манящим розовым губам, вначале нежно и аккуратно, а после всё более жадно и несдержанно целуя младшего. от горячего податливого тела в руках, от едва слышных томных звуков и вздохов, вырывающихся из чужой груди, от ладоней, ласкающих его шею и плечи, чанову голову кружило, горло стремилось исторгнуть жадное рычание, а пальцы тянулись сжать худые бока крепче, сильнее, вдавливая в себя, присваивая насовсем. внизу живота зарождалось и гудело пламя возбуждения, словно проснувшийся вулкан. в жерле этого вулкана поднималась и кипела раскалённая лава, грозя вот-вот вырваться на поверхность.
— боже, хён, — простонал чонин, когда чан несдержанно укусил мочку уха. дрожь прошла по всему его телу, заставляя пальцы поджаться в волнующем предвкушении.
— я хочу отсосать тебе, — тяжело дыша, жарко выдохнул чан.
— ч-что? — в ужасе переспросил чонин.
он множество раз представлял разные развратные сцены с участием хёна, уплывая в своих фантазиях всё дальше и дальше. конечно, среди них была и та, где чан погружает его член между своих пухлых влажных губ. но когда этот момент действительно настал, чонин почувствовал, что попросту не выдержит. его сердце зашлось в бешеном ритме от одних только слов, когда же слова перетекут в действия, он просто-напросто умрёт. и это будет самая нелепая и в то же время самая приятная смерть.
— хочу взять твой член в рот, — чан с нажимом провёл вверх по его бёдрам жаркими ладонями, синхронно повторяя путь носом по шее. — можно?
— д-да, — задушено выдавил младший, всхлипнув от пальцев, сжавших его член.
оставив на шее след от влажного размашистого поцелуя, чан опустился на пол между чониновых ног, подцепил пальцами резинку домашних штанов и потянул вниз. чонин приподнялся, помогая стянуть их с себя, и жалко всхлипнул от коротких поцелуев, которыми хён наградил все оголившиеся части нежной кожи.
от тонких щиколоток губы плавно перешли выше, втянули кожу на внутренней стороне бедра, оставляя краснеющий засос — там, где взгляд посторонних глаз не сможет уличить следы их любви. наконец чан накрыл ладонью изнывающий член и направил в рот, влажно облизывая головку.
зашипев сквозь зубы от охватившего его удовольствия, чонин запрокинул голову и невольно толкнулся в жаркую узость чанова рта. тот ухватился за его бёдра, пригвождая к месту, и продолжил с причмокиванием облизывать и выцеловывать его возбуждение.
— а-ах, хён, — жалобно выдавил младший, когда чан нажал кончиком языка на уретру. по его телу прошла волнительная дрожь наслаждения, и он едва не кончил, но сумел сдержаться, крепко зажмурив глаза.
томные стоны, не переставая, вырывались из горла, пока старший всё более активно двигал головой, втягивая щёки. его ладони мягко сжимали и перекатывали мошонку, заставляя все мышцы чонинова тела судорожно сокращаться. такая отзывчивость его чувствительного тела, реагирующего на самые малейшие движения, сносила чану голову, вынуждая простонать прямо в чужой пах. он невольно представлял, каким восприимчивым и эмоциональным тот будет, когда они зайдут ещё дальше. и представленное заставляло его в нетерпении насадиться глубже, касаясь носом лобка.
чонин вцепился в край кровати, с силой сжимая пальцы, и закусил губу, чтобы не быть настолько громким. заметив это, старший оторвал его руку от матраса и направил к своей голове, позволяя чужой ладони плавно скользнуть по волосам.
йени задохнулся от такого действия, нерешительно сжимая кудри. зная властную и доминантную натуру хёна, было особо приятно и даже трогательно видеть, как тот отдаёт контроль в чужие руки, доверяет себя, беззвучно разрешая гладить и мягко направлять свою голову.
поплывшим взглядом чонин наблюдал, как хён приспустил собственные боксеры и, обхватив ладонью налитый кровью член, грубо и быстро дрочил себе, с силой сжимая кулак. горячей и развратней этой картины он себе и представить не мог. чан-хён — человек, которого он не только любит, но и уважает и восхищается как личностью — сидит в его ногах, с причмокиванием облизывая его член, и надрачивает себе под пошлые хлюпающие звуки и собственное удовлетворённое мычание.
из-за заложенного носа чану приходилось часто выпускать изо рта чонинов член, жарко с полустоном выдыхая и сглатывая. в эти моменты вязкая слюна тянулась с его пухлых мокрых губ и стекала вниз по подбородку. все эти хлюпающие гортанные звуки, влажные причмокивания и приглушённые чановы стоны сводили йени с ума. весь его разум, всё его существо было сконцентрировано на этом. и в один момент он понял, что больше не выдержит этой сладкой пытки.
— сто-ой, хё-ён, — простонал чонин.
его ладони вцепились в чановы волосы, потянули в попытке отстраниться, но старший не поддался, упрямо вжимаясь носом в лобок. он чувствовал мелкую дрожь его бёдер, как поджались и неловко заскребли по полу пальцы его ног, как всё тело содрогалось в конвульсиях в преддверии оргазма. его стоны становились всё выше и жалобней, пока чанов рот наконец не заполнился терпкой солоноватой спермой.
сквозь затопившую сознание негу йени наблюдал, как хён догоняет его, быстро двигая рукой. он гасил низкие сдавленные стоны в чониновых ляжках, прижимаясь щекой и оставляя влажные мазки раскрытыми губами. через пару мгновений кончил и он, уткнувшись носом в поджавшийся животик.
переждав сладкую истому, чан поднялся, опираясь о чужие бёдра. стянул боксеры и, наскоро обтерев ими собственную сперму, откинул в сторону. расслабленно упав на кровать, он потянул младшего на себя, сталкивая их вспотевшие разгорячённые тела.
— тебе было хорошо, малыш? — хрипло спросил чан.
— очень хорошо, чани-хён, — разморено пробормотал йени. его голова была приятно пустой, вялые мысли текли мимо, вызывая лишь блаженную улыбку.
старший пробрался руками под так и не снятую футболку, прилипшую к взмокшей спине. его широкие ладони мягко поглаживали поясницу, иногда спускаясь к ягодицам. чонин млел и растекался под этими нежными касаниями. теперь близость крепкого сильного тела хёна не распаляла его, а странным образом успокаивала, дарила покой взбудораженному разуму. потянувшись за поцелуем, он неловко столкнулся с чужим носом и дурашливо надул губки. их общий смех раскатился по комнате, отскакивая от стен.
зарядившись чановой улыбкой, его любовью и поддержкой, чонин почувствовал себя более сильным. чужая вера в то, что он всё сможет, поселяла уверенность и в нём самом. подгоняемый этой уверенностью, он с высоко поднятой головой шагнул в новый день, готовый встретить любые трудности, если рядом будет идти его любимый хён.