Вопреки всему. Худшие страны для ЛГБТК+ и их квир*герои_ни
«Правый поворот» пугает одних и воодушевляет других. Пожилые президенты некогда демократических стран наперебой убеждают граждан, что трансгендерные люди — психически больные жертвы пропаганды, геи совращают детей, а еще некие «традиционные ценности» и повышенная религиозность сограждан_ок будут страшно оскорблены чьим-то неправильным сексом и разговорами о правах человека. Возможно, в этом и кроется ключ к победе над заморскими извращениями — всем молиться, трудиться и слушаться президента?
Как бы не так! Увы, на земном шаре до сих пор существуют государства, где у граждан_ок на деле нет примерно никаких прав, а гомосексуалы могут опасаться смертной казни по религиозному суду. Но даже там есть жизнь — и есть борьба за право прожить ее свободно и достойно. Об ЛГБТК+ людях там, где их «не должно быть», — в новом материале «Квири».
Подписывайтесь на наши соцсети, чтобы не пропустить новые материалы!
Афганистан
С повторным приходом талибов к власти в 2021 году права человека в Афганистане попраны как нигде на земном шаре. И если о бесправии афганских женщин или абсурдных запретах шахмат и музыкальных инструментов широко пишут в прессе, то афганские квир*люди невидимы для мировой общественности — словно их совсем нет.
Однако в Rainbow Railroad за помощью с выездом из Афганистана в 2021-2022 году обратилось более 5300 квир*афганок: для сравнения — в 2020 году запросов со всего мира было только 3451. Чаще всего для квир*беженок из Афганистана «перевалочным пунктом» становится соседний Пакистан — но с 1 ноября 2023 года пакистанские власти проводят массовые депортации «нелегальных» беженок.
В прошлом году CBS News взяли интервью у Лайлы Хан и Джаннат — двух молодых трансгендерных афганок, бежавших в Пакистан. Джаннат выросла при светских проамериканских властях Афганистана, поэтому смогла закончить школу вопреки тому, что была «нежеланной и неприятной для афганского общества». По ее словам, «в Афганистане было относительно безопасно до прихода талибов, но после их победы нельзя даже выйти из дома». Талибы лично предупреждали родителей Джаннат не выпускать дочь на улицу, чтобы она «не позорила» их и «не совращала» окружающих. Бежать в Пакистан было для Лайлы и Джаннат единственным выбором — хотя они знали о повсеместной трансфобии пакистанского общества, там было хоть немного безопаснее. В Исламабаде никто не запрещает транс*девушкам выйти на улицу — но там они могут столкнуться с бойкотом, оскорблениями или домогательствами.
Хайат Роджани (Hayat Roghani) — адвокат, представляющий интересы афганских транс*бежен_ок в Пешаваре, — отмечает двуличие закона: Пакистан признает третий гендерный маркер для своих граждан_ок и распространяет антидискриминационные законы для его обладател_ьниц, но не считает себя обязанным так же относиться к трансгендерным беженкам.
Гамбия
Гамбия — одна из немногих стран, где за секс с человеком своего пола можно сесть в тюрьму на четырнадцать лет или даже пожизненное заключение. Как и во многих бывших колониях, драконовский закон 1933 года остался в наследство от Британской империи. С 2013 года статья 167 Уголовного кодекса Гамбии запрещает «мужчинам переодеваться в женщин» под страхом пяти лет в тюрьме или штрафа в 50 000 даласи: для транс*гамбийки побогаче это четверть годового заработка, а для более бедной — невозможные суммы.
Бруней
В законах султаната Бруней существует побиение камнями за однополый секс, но фактически оно не применяется из-за моратория на смертную казнь, принятого в 2019 году. Впрочем, тюремное заключение и публичная порка плетьми (для геев) или розгами (для лесбиянок) — вещь не менее опасная и унизительная. Как и в Гамбии, квирфобные брунейские законы были приняты под британским протекторатом в начале прошлого века (1906 год).
Однако в 2015 году была создана НКО The Brunei Project, поддерживающая местных правозащитни_ц в разных сферах. При ее поддержке в 2016 году квир*подданные султаната впервые коллективно отпраздновали Международный день борьбы с гомофобией, трансфобией и бифобией (IDAHOBIT). В 2019 году The Brunei Project возглавила кампанию против обновления Syariah Penal Code (SPC) — шариатского дополнения к обычному уголовному кодексу, которое правительство хотело принять втайне и применять по нему побиение камнями за гомосексуальность вопреки собственному мораторию. Благодаря этой борьбе поправки в SPC были приняты публично, а мораторий на смертную казнь расширен на все брунейское законодательство. Для гражданских активисток в абсолютной исламской монархии — огромное достижение.
Сразу после принятия нового SPC The Guardian опросила квир*мужчин Брунея: большинство из них не особо боялось самого закона, но беспокоилось насчет изменения общественных настроений — сограждане могли использовать его как повод к травле или безнаказанному насилию в их адрес. Многие считали, что султанская семья внезапно начала «бороться за нравственность» перед возможным отречением султана Хассанала Болкиаха и передачей трона непопулярному в народе преемнику. Сейчас сентябрь 2025 года, султан Хассанал по-прежнему правит Брунеем: возможно, мнение подданных хоть немного повлияло на его планы.
Уганда
В Уганде гомосексуальность криминализована с 1902 года, когда страна была британским протекторатом. Колонизаторы ушли — закон остался, но применялся редко. Настолько, что местным традиционалистам пришлось принимать новый Anti-Homosexuality Act в 2023 году: он запрещает не только сами сексуальные отношения между людьми одного пола, но и их обсуждение или «пропаганду» (ничего не напоминает?). «Пропаганда» карается штрафами и тюремным заключением вплоть до 20 лет, а сама «злостная гомосексуальность» может довести до смертной казни. Предыдущие попытки криминализации гомосексуальности были мягче (в 2014 году) или вовсе провалились (в 2021).
В доколониальной Уганде отношение к мужской гомосексуальности было примерно таким же, как и в большинстве традиционных аграрных обществ: если более старший или властный мужчина возжелал «подчиненного» — это в порядке вещей. За подобным, например, был замечен последний кабака (правитель) независимой Уганды, Даниел Мванга II (1884–1888, 1889–1897): угандийские ЛГБТК+ активист_ки и историки_ни до сих пор спорят, что было основной причиной, по которой он жестоко казнил своих пажей — отказ в сексуальных притязаниях или же обращение в христианство вопреки желаниям кабаки.
Одной из видных защитниц квир*людей в Уганде является Сильвия Тамале (Sylvia Tamale), юристка, феминистка и соосновательница Sexual Minorities Uganda. В колонке для Feminist Africa она утверждает, что для нее как для феминистки важно поддерживать квир*людей, потому что сексизм, квирфобия и прочие «моральные паники» насчет сексуальности — все суть инструменты поддержания патриархата как репрессивной общественной системы. Для Уганды, которая до конца XIX века оставалась независимой и до XVIII века не знала авраамических религий, христианские и мусульманские религиозные аргументы против «мужеложества» гораздо более «неоколониальны», чем проявления гомосексуальности и терпимости к ней.
Также Тамале указывает, что квир*сообщество Уганды (или kuchus, как они иногда сами себя называют) успешно создает собственный дресс-код, особые жесты и даже подпольные гей- и лесби-клубы, как и группы поддержки. Жестокость квирфобного законодательства мешает проводить публичные акции и кампании, как и совершать каминг-ауты, но не останавливает активисто_к от работы с сообществом. Подробнее об их жизни можно узнать из документального фильма The Kuchus of Uganda Матильды Пиль (Mathilda Piehl) или фотопроекта Даниэллы Зальцман We are Kuchus.
С 2011 года в стране существует Transgender Equality Uganda — ассоциация преимущественно транс*женщин, исключенных из дискурса местных ЛГБ-организаций и ассоциаций секс-работниц. Хотя сама TEU не очень видима в медиа и соцсетях по понятной причине, с ними можно связаться через некоторые международные коалиции — Global Network of Sex Work Projects или Grassroots Justice Network. В 2014 году появилась и тоже до сих пор работает зонтичная транс-организация Tranz Network Uganda.
Коллега Тамале по SMU, Виктор Джульет Мукаса (Victor Juliet Mukasa) тоже продолжает работать в изгнании на благо угандийского и международного транс*сообщества, став сооснователем International Trans Fund — одной из крупнейших организаций, специализирующихся на финансовой поддержке транс-инициатив.