Притча о заплаченном динарии (часть I)

Ибо Царство Небесное подобно хозяину дома, который вышел рано поутру нанять работников в виноградник свой
2 и, договорившись с работниками по динарию на день, послал их в виноградник свой;
3 выйдя около третьего часа, он увидел других, стоящих на торжище праздно,
4 и им сказал: идите и вы в виноградник мой, и что следовать будет, дам вам. Они пошли.
5 Опять выйдя около шестого и девятого часа, сделал то же.
6 Наконец, выйдя около одиннадцатого часа, он нашел других, стоящих праздно, и говорит им: что вы стоите здесь целый день праздно?
7 Они говорят ему: никто нас не нанял. Он говорит им: идите и вы в виноградник мой, и что следовать будет, получите.
8 Когда же наступил вечер, говорит господин виноградника управителю своему: позови работников и отдай им плату, начав с последних до первых.
9 И пришедшие около одиннадцатого часа получили по динарию.
10 Пришедшие же первыми думали, что они получат больше, но получили и они по динарию;
11 и, получив, стали роптать на хозяина дома
12 и говорили: эти последние работали один час, и ты сравнял их с нами, перенесшими тягость дня и зной.
13 Он же в ответ сказал одному из них: друг! я не обижаю тебя; не за динарий ли ты договорился со мною?
14 возьми свое и пойди; я же хочу дать этому последнему [то же], что и тебе;
15 разве я не властен в своем делать, что хочу? или глаз твой завистлив от того, что я добр?
16 Так будут последние первыми, и первые последними, ибо много званых, а мало избранных. (Матф.20:1-16)

Если Христос уподобляет ситуацию Царствию Небесному, то динарий в этой притче - образ Самого Бога, образ любви Божьей - каждому, работавшему на Него, Бог дает Себя, не глядя, много тот работал или мало. Невозможно, будучи с Богом, думать о ранжировании награды - Бог не может дать больше или меньше Самого Себя - Он не делит ни Себя, ни Свою любовь, отдавая Самого Себя только лишь целиком. И поэтому крайне глупо требовать от Бога, чтобы Он, принимая к Себе, кого-то одарял больше, кого-то меньше. "Я есть Тот, Кто Я есть", - сказал Господь Моисею.

Другой вопрос, сколько мы можем вместить. Нельзя рассчитывать, что Бог расщепит Себя и даст ровно столько, сколько нам будет достаточно. Нет - Он даст всего Себя, Он дает с избытком, и надо помнить все время: если Бога с нами мало - это не потому, что Он скупится на Себя. Это потому, что в нас мало помещается.

И Его дарение - это вечный и дерзкий вызов: Я даю всего Себя, так научись же принимать Меня! Откройся передо Мной, и еще сильнее откройся, потому что никогда не возможно сказать: хватит, я достиг максимума - и на этом успокоиться. Потому что не существует предела в познании и приятии Бога. Обожению нет предела.

И "звезда от звезды разниться будет в славе" не потому, что Господь кого-то увенчает венцом с бриллиантами, а кого-то - венцом с хрусталем. Все мы, пришедшие к Нему, будем в одной и той же славе Божьей, в одной Его любви, другой вопрос - насколько мы сможем раскрыться перед этой славой, вместить ее в себя, засветиться ею, сколько Его любви сможем осознать в себе. Сможем ли принять эту любовь, или не решимся.

Мы слышали протест тех, кто был уверен, что ему заплатят больше (лично мне в этом слышится отзвук пресловутого "я лучше, чем этот мытарь"). Но есть еще и те, кому заплатили явно не по труду, а по милости. Что, если предположить, будто и они взяли свои динарии не безмолвно? И тогда как прозвучал бы их протест - почтительный и даже благочестивый? "Мы не можем взять Твой динарий, потому что на него не наработали". Короче - мы недостойны Твоих милостей, Господи.

И - поразительно - не взявшие динарий по гордости и не принявшие его по понимаю своего недостоинства сходятся в одном - они остались без Божьего дара, без залога Царствия Небесного. Уйдет без платы и горделивый, уйдет без платы и скромник, оба оттолкнувшие руку Хозяина. О, да - память о своем недостоинстве бывает и губительна. Если помнить только свое недостоинство, то Царствие Небесное не внидет в сердце.

Очень люблю слова Петра о "выйди от меня, Господи, ибо я человек грешный" (Лука 5:8): они превосходно характеризуют как самого Петра, так и нелепость такого подхода. Петр, судя по Евангелию, исповедовавший прекрасный принцип "что на уме, то и на языке, и немедленно!!", произносит очень благочестивую по форме, но совершенно оксюморонную по сути фразу. Если грешник замкнется в осознании своего греха и будет гнать от себя Бога - даже из уважения к Богу - то он погибнет. И уважение к Богу его не спасет. И осознание своей греховности. И благочестие. Потому что спасает только Бог.

Кстати сказать, абсурдность выпаленной Петром фразы подчеркивает еще и обстановка: они с Христом ловят рыбу, и понимание того, Кто перед ним, настигает Петра аккурат посреди Галилейского моря. Выйди от меня, Господи... Ага, ага. Куда?

Петр, кстати сказать, в конце понимает, зачем же пришел Христос, и что такое Его любовь. И его слова на Тайной вечере: "умой не только ноги мои, но и руки, но и голову!" (Иоанн 13:9) как раз и свидетельствуют (ах, в обычной для Петра совершенно откровенной и прямодушной манере, как же я его люблю за эту прямоту и даже некоторую бесцеремонность) о том, что Петр понял главное: не нужно прятать от Господа грязь, нужно открыться Его рукам, единственным, могущим эту грязь смыть.
Господь не брезгует нашей грязью и нашим недостоинством: слишком сильна любовь к нам, чтобы ее могла расшатать налипшая за всю земную жизнь грязь.

Уметь принять милость Божью, сознавая свое недостоинство - это тоже великое дело для христианина. Потому что нужно преодолеть сознание того, насколько ты не заслужил эту милость (а не преодолевать эту мысль, к несчастью, кажется очень благочестиво и благоговейно, забивать памятью о своих грехах память о Боге считается весьма боголюбивым делом), забыть о собственных не-заслугах перед Богом и все-таки протянуть руки за подаваемым Даром. Без которого никак. Без которого со всем своим благочестием и памятью о грехах в ад попадешь, как и гордо отвергнувший Дар.
Потому что Господь выше греха, и нельзя возносить свой грех выше Господа. Как бы ни было стыдно и страшно, отшатнуться от Бога - значит, предать Его любовь.
А самое, пожалуй, важное - уметь разглядеть за Даром - Дарителя. И понять, чего бы Ему хотелось.

Нужно взглянуть на ситуацию как бы глазами Христа. И увидеть Его глазами самого себя - перед Ним, зажатого от страха в осознании своих грехов, закрывшего лицо ладонями, перепуганного, всего в комочек сжавшегося, всего одной мысли предавшегося - я недостоин Тебя, Господи, отойди от меня, я Тебя боюсь, я не хочу, чтобы Ты марался от прикосновения к такой твари, как я.

И это значит вечную гибель. Вечный ад наедине с собственными грехами, такими для нас значительными, что преодолевшими память о любви Христа, память о Его собственной боли перед нашей болью.

Может быть, самое тяжелое испытание перед Встречей с Богом - испытание стыдом. И в этом - вся правда о мытарствах: не бесы, не внешние силы, а память о наших собственных грехах не пустит нас к нашему Создателю, не даст родиться радости от Встречи с Ним. Что такое ад, как не боль и мука при виде Бога? И какая разница, мука ли это ненависти к Нему или мука непреодолимой вины перед Ним

Да как же не понять, что такая вечность невыносима для Самого Христа, что именно ради преодоления такого Он и пошел на крест, что Ему хочется полноты бытия для нас - а полнота бытия - это поднять с колен, и отвести руки от лица, и увидеть, наконец, нашу улыбку, и все-таки увидеть в человеке осознание того, что Господь ему - родной. Не сторонний, не карающий - родной. Он хочет дать каждому из нас всего Себя, все бытие и всю Вселенную.
Потому что Он правда родной. Уж всяко роднее греха.

Но из всего вышесказанного вовсе не следует, что от греха надо отмахиваться, как от чего-то несущественного. Грех - рана, всяко стоящая лечения, но прежде всего - осознания в себе и покаяния. Покаяние, правда, отнюдь не заключается в биение головой об стенку с многократно повторяемым "какая же я непроходимая сволочь". Покаяние - тонкая грань между отвращением и болью о совершенном грехе и предчувствием радости исцеления и близости Бога. Покаяние бывает и болезненно, и мучительно, но помнить и понимать надо: плакать о совершенном грехе нужно только в колени Христу, а не в темном пыльном углу, мечтая, чтобы взор Божий тебя не коснулся.
Потому что Он правда, правда родной. Потому что покаяние - это радость больше для Него, чем для кающегося. И вера в Его любовь важнее, чем память о собственной любви к Нему.