Загадки македонской фаланги: что мы знаем наверняка?
В IV веке до н.э. в военном искусство Древней Греции наметилась новая веха – была создана македонская фаланга. Её «отцом» стал царь Филипп II Македонский, черпавший вдохновение, как гласит традиция, в поэмах Гомера. Фаланга полностью оправдала себя и раскрыла весь свой потенциал в руках его сына, Александра III, или Великого, сокрушившего с её помощью могущественную Персидскую империю. Современники были настолько впечатлены организацией, вооружением и боевой подготовкой фаланги, что стремились перенять этот военный опыт. Интерес к македонской фаланге не угас и сегодня, однако за прошедшие века представления о ней обросли множеством сомнительных утверждений и недоказанных предположений, особенно в том, что касается военных аспектов.
Постепенно сложились некоторые «народные мифы» о фаланге. В условиях крайне ограниченного количества достоверных источников, исследователи и энтузиасты восполняли пробелы догадками и предположениями. Со временем эти предположения стали восприниматься как непреложные истины, хотя их достоверность никогда не была доказана. Впрочем, нельзя исключать, что некоторые из этих народных представлений всё же основаны на реальных фактах.
Сарисса: размер имеет значение
Главным отличительным оружием македонской фаланги была сарисса – внушительное двуручное копьё, напоминающее пику. Вопрос о точных размерах сариссы до сих пор вызывает споры среди историков. В нашем распоряжении есть несколько античных источников, указывающих различные размеры этого оружия, но все они относятся к периоду после правления Александра Македонского. Учитывая, что сарисса использовалась на протяжении трёх столетий, вряд ли существовал единый стандарт её изготовления. Достоверно известно лишь то, что длина сариссы колебалась в пределах от пяти до семи метров, причём есть основания полагать, что во времена Александра она могла быть короче.
В современной исторической литературе часто встречается утверждение, что такой впечатляющей длины добивались, изготавливая сариссу из двух частей, соединённых специальной металлической трубкой. Единственным основанием для такой гипотезы служит археологическая находка 1970-х годов – одна металлическая трубка, обнаруженная при раскопках древней македонской столицы Эги (современная Вергина). Однако назначение этой трубки остаётся загадкой, и связывать её именно с конструкцией сариссы – не более чем домысел. Если задуматься, идея составного древка выглядит крайне непрактичной. В военной истории неизвестны другие примеры копий или пик с разборной конструкцией – и неудивительно, ведь такое оружие создавало бы множество проблем. Его пришлось бы собирать перед каждым боем, а в пылу сражения противник мог бы просто разъединить части копья. Гораздо логичнее предположить, что сарисса, подобно всем остальным пикам, изготавливалась из цельного куска дерева.
История с материалом для изготовления сариссы тоже окутана мифами и неверными толкованиями. Всё началось с античного ботаника Теофраста, который в своих трудах упомянул, что кизил (его также называют корнелийской вишней) достигает высоты самых длинных сарисс того времени. Позднейшие исследователи восприняли это как свидетельство того, что сариссы делались именно из кизилового дерева. На самом деле Теофраст просто использовал сариссу как понятную современникам меру длины, ничего не говоря о материале её изготовления.
Версия о кизиловой древесине выглядит сомнительной по нескольким причинам. Кизил не даёт достаточно прямых и высоких стволов, а его древесина отличается большой тяжестью. Правда, историк Арриан упоминает, что македоняне действительно использовали кизиловое дерево для некоторых копий, отмечая его превосходство над древесиной персидских копий по прочности. Но эти сведения относятся к коротким кавалерийским копьям, где вес оружия не имел решающего значения. Вопрос о том, из какой именно древесины изготавливались сариссы, остаётся открытым. Наиболее вероятным кандидатом представляется ясень – это дерево даёт прямые высокие стволы и относительно лёгкую древесину.
Во время раскопок в Вергине, где нашли уже упомянутую «соединительную трубку», археологи обнаружили также несколько наконечников копий и подтоков. Самые большие из них были автоматически отнесены к сариссам – исследователи исходили из логики, что длинному копью должны соответствовать крупные металлические части. Так родилось представление о сариссе с полуметровым лезвием и тяжёлым рифлёным подтоком. Однако эта версия, как и история с соединительной трубкой, не имеет надёжных доказательств. Учитывая внушительные размеры и вес самого древка сариссы, более разумно предположить, что наконечник у неё был небольшим, а подток мог вообще отсутствовать. Македонское оружие крайне редко встречается в археологических находках. Даже когда его удаётся обнаружить, как это случилось с наконечниками копий в македонской гробнице на месте битвы при Херонее, невозможно с уверенностью сказать, принадлежали ли эти детали сариссам, кавалерийским копьям или метательным дротикам. Нет никаких весомых причин считать, что металлические части сарисс были особенно большими.
В античном искусстве сарисса встречается так же редко, как и в археологических находках – изображений этого оружия целиком практически не сохранилось. Многие исследователи пытаются найти сариссы на знаменитой «Александровой мозаике», обнаруженной при раскопках Помпей. Эта римская мозаика копирует греческую картину, изображающую битву Александра с Дарием. За фигурой персидского царя видны очень длинные копья, которые часто принимают за сариссы наступающей македонской фаланги. Однако такое толкование противоречит композиции картины. Александр движется слева, Дарий собирается бежать вправо, а большинство копий направлено влево, что нелогично для наступающих македонян. Крайние справа копья и вовсе смотрят в другую сторону, что скорее указывает на бегущих персов. Одно из копий даже проходит перед штандартом персидского всадника на заднем плане – оно никак не могло принадлежать македонской пехоте, наступающей из-за персов. Скорее всего, художник изобразил копья самих персов, намеренно преувеличив их длину для усиления художественного впечатления.
За минувшие десятилетия вокруг щита македонской фаланги сложилось немало ошибочных представлений. Современные исследователи почти единодушно называют этот щит «пельте» или «пельта», утверждают, что его диаметр составлял восемь ладоней (примерно 60 сантиметров), и уверяют, что воины носили его на плечевом ремне. При тщательной проверке оказывается, что все эти утверждения основаны на сомнительных доводах.
Начнём с названия щита. В некоторых древних источниках действительно встречается слово «пельте» – термин, которым греки обычно обозначали лёгкие щиты небольшого размера. Однако значительно чаще в текстах используется слово «аспис» – общепринятое греческое название щита, применявшееся в том числе к знаменитому тяжёлому щиту гоплитов. Любопытно, что и привычное многим современное название гоплитского щита – «гоплон» – тоже является заблуждением: в древности это слово (буквальный перевод – «оружие») означало любое военное снаряжение или инструмент, а не конкретный тип щита. Решающим аргументом служат обнаруженные копии македонских военных уставов с подробным описанием снаряжения фаланги – в них щит последовательно именуется асписом, что явно указывает на официальное название, принятое у самих македонян.
Вопрос о размерах щита тоже не так прост, как кажется. До наших дней дошли эллинистические руководства по военной тактике, написанные Асклепиодотом, а также более поздние римские копии трудов Арриана и Элиана – все эти источники обычно называют «Тактиками». В них действительно говорится о щите шириной в восемь ладоней. Такой размер указывает на довольно компактный щит, особенно в сравнении с метровыми щитами гоплитов. Однако те же источники содержат противоречивое указание, что фаланга должна использовать «щиты наибольшего типа». «Тактики» также подчёркивают, что размеры щитов, как и длина сарисс, не были строго стандартизированы. Восьмиладонный щит представлял собой лишь один из возможных вариантов, а не обязательный стандарт для всех воинов фаланги. Существует вероятность, что некоторые подразделения, особенно во времена Александра, использовали щиты, по размеру не уступавшие традиционным гоплитским.
С креплением щита связана ещё одна распространённая ошибка. Плечевой ремень для его переноски не упоминается ни в одном античном тексте и не встречается в произведениях древнего искусства. Это представление возникло из двух источников: логического предположения, что двуручное копьё требовало особого способа крепления щита, и неверной трактовки текста Плутарха. В своём труде историк описывает, как спартанская армия во II веке до н.э. осваивала македонское вооружение и учились держать щит не традиционной ручкой-порпаксом, а новым креплением под названием охане. Хотя точное устройство этой ручки остаётся загадкой, нет причин считать, что речь шла о плечевом ремне (который, кстати, назывался теламоном). Наиболее правдоподобно выглядит версия, что щит крепился к левой руке с помощью усовершенствованной ручки – возможно, более гибкой разновидности традиционного крепления. Такая конструкция позволяла левой руке свободно выходить за край щита для удержания сариссы.
Вопрос об организации македонской фаланги, в особенности времён Александра Великого, вызывает множество споров среди историков. Традиционно считается, что всех воинов фаланги называли пезетайрами, что в переводе означает «пешие товарищи». Это название действительно использовалось при Александре и его отце Филиппе II, хотя при последнем, возможно, относилось не ко всей фаланге. Интересно, что среди древних историков, оставивших описания армии Александра – Диодора, Квинта Курция, Плутарха и Арриана – только последний упоминает термин «пезетайры», да и то непоследовательно. В некоторых фрагментах Арриан называет отдельные части фаланги другим словом – «астетайры». Значение этого термина до сих пор вызывает дискуссии: одни переводят его как «городские товарищи», другие как «звёздные», «лучшие» или даже «родственные товарищи».
Когда учёные впервые обнаружили слово «астетайры» в текстах Арриана, они посчитали его ошибкой переписчиков, поскольку оно не встречалось у других античных авторов. На протяжении долгого времени редакторы «исправляли» это слово на более привычное «пезетайры», тем самым невольно искажая историческую картину. Современные исследователи признают неправомерность таких правок. Теперь историки пытаются понять, кем были астетайры. По одной версии, так называли воинов из Верхней Македонии – горных областей, которые Филипп II присоединил к своему царству. По другой версии, это был почётный титул, которым награждали особо отличившиеся подразделения. Хотя сейчас редакторы сохраняют упоминания астетайров в текстах, многие исследователи по-прежнему игнорируют различия между ними и пезетайрами, считая первых просто частью вторых. В действительности это были разные подразделения, возможно, даже с разным вооружением, хотя прямых доказательств этому нет.
Численность подразделений фаланги тоже является предметом дискуссий. Считается, что основная тактическая единица – таксис (множественное число – таксеи) насчитывала 1500 воинов. Удивительно, но ни один античный автор не называет такую цифру напрямую. Из текстов Арриана известно только, что фаланга делилась на таксеи, включавшие как пезетайров, так и астетайров. Цифра в 1500 человек получена путём вычислений на основе сведений Диодора о том, что в армии вторжения Александра было 12000 македонских пехотинцев. Историки предполагают, что 3000 из них составляли элитное подразделение лёгких пехотинцев-гипаспистов (хотя эта численность достоверно известна только для более позднего периода), оставляя 9000 человек на фалангу. Поскольку в крупных сражениях упоминаются командиры шести таксеев, путём деления получается по 1500 воинов в каждом.
Впрочем, данные Диодора можно толковать и иначе. Возможно, гипаспистов было меньше трёх тысяч, или историк не учёл македонян из авангарда, отправленного в Азию ещё Филиппом. Известно также, что Александр оставил в Македонии 12000 пехотинцев. Поскольку гипасписты как царская гвардия должны были следовать за царём, эти 12000, вероятно, были фалангитами. Учитывая, что позже стало обычной практикой делить фалангу на две равные части, можно предположить, что Александр взял с собой столько же фалангитов – 12000 человек, не считая гипаспистов. К тому же, численность в 1500 человек плохо вписывается в систему организации фаланги, описанную позднейшими военными теоретиками, где все подразделения были кратны двум. Таксис в 1500 человек пришлось бы делить либо на два отряда по 750 воинов, либо на три по 500 – оба варианта противоречат известной практике. Вероятно, таксисов по 1500 человек вообще не существовало, и в армии Александра каждый таксис включал 2000 воинов, а сообщение Диодора следует понимать как-то иначе.
Способы применения македонской фаланги в бою часто становятся предметом исторических дискуссий. В современной литературе прочно закрепилось представление о фаланге как о крайне неповоротливом и громоздком построении. Такой взгляд возник по двум причинам. Во-первых, воины фаланги использовали довольно неудобное оружие – пятиметровые копья. Во-вторых, историки часто сравнивают фалангу с римским легионом, который через два века одержал над ней победу именно благодаря своей лучшей маневренности на поле боя. Наблюдая за впечатляющими победами фаланги под командованием Александра, некоторые исследователи даже выдвигают предположение, что его войска были вооружены иначе, чем позднейшие эллинистические армии: возможно, они использовали более короткие копья и строились в менее плотные ряды.
В походах фаланга Александра действительно проявляла тактическую гибкость – во время длительных переходов или осад воины могли заменить тяжёлые пики и доспехи на более лёгкое снаряжение и метательные копья. При этом современные историки, описывая действия фаланги в полевых сражениях, вероятно, слишком преувеличивают её неповоротливость. Эффективность боевого построения определяется не только и не столько вооружением, сколько качеством строевой подготовки, уровнем тренированности воинов и общей тактической концепцией. Фаланга под командованием Александра отличалась превосходной выучкой и высочайшим уровнем слаженности действий. Хотя само построение фаланги по своей природе было менее гибким, чем появившийся позже римский легион, в сравнении с греческими и персидскими противниками она демонстрировала исключительную эффективность и тактическую подвижность.
Среди историков также распространено представление о так называемой тактике «молота и наковальни», которую якобы использовал Александр, а позже и другие полководцы. По этой версии, медленная и малоподвижная фаланга выполняла роль «наковальни», сковывая противника на месте, в то время как решающий удар «молота» наносила кавалерия. Действительно, Александр часто использовал мощь кавалерийских атак, которые предпочитал возглавлять лично, однако роль фаланги не ограничивалась пассивным сдерживанием противника. В каждом сражении Александра фаланга вела активные наступательные действия, не останавливаясь даже перед сложным рельефом местности, как это было в битве при Иссе. Фаланга была такой же важной ударной силой, как и конница, хотя античные источники, зачарованные личностью Александра, часто преуменьшают роль пехоты, отдавая предпочтение описанию кавалерийских атак.
Историки до сих пор спорят о том, кто создал македонскую фалангу. В то время как Диодор однозначно называет её создателем Филиппа Македонского, существуют и другие версии. Историк Анаксимен Лампсакский, живший в IV веке до н.э., в одном из сохранившихся фрагментов своих трудов приписывает военную реформу македонской армии некоему Александру. Возникает закономерный вопрос: о каком Александре идёт речь? Одна из версий предполагает, что это мог быть Александр II, старший брат Филиппа, занимавший македонский престол с 370 по 368 год до н.э. В тексте Анаксимена упоминаются важные нововведения: появление элитной конницы под названием «гетайры» (товарищи), куда набирали исключительно знатных воинов, создание пехотного подразделения «пезетайры» (пешие товарищи), а также новая организация пехоты, разделённой на отряды и шеренги. Первое документально подтверждённое упоминание пезетайров можно найти в так называемой «Второй Олинфской речи» Демосфена.
Анаксимен, сопровождавший Александра Великого в походах и написавший «Историю Филиппа», вероятно, стремился приписать военные реформы своему покровителю – «своему» Александру. Однако эта версия выглядит малоубедительной, поскольку военные преобразования были полностью завершены ещё до того, как Александр Великий взошёл на престол. Нет серьёзных причин сомневаться в том, что именно Филипп был автором кардинальной перестройки македонской военной системы.
Изучение устройства эллинистической фаланги осложняется не только недостатком исторических источников, но и их особым литературным стилем, насыщенным отсылками к классическим произведениям. Весьма показателен пример Полибия – военачальника Ахейского союза во II веке до н.э., который прекрасно знал устройство поздней эллинистической фаланги на практике. Описывая знаменитую битву при Киноскефалах, он считает нужным процитировать отрывок из «Илиады» (13.130-133), называя его самым точным описанием фаланги:
Стиснувши дрот возле дрота и щит у щита непрерывно:
Щит со щитом, шишак с шишаком, человек с человеком
Тесно смыкался; касалися светлыми бляхами шлемы,
Зыблясь на воинах: так аргивяне сгустяся стояли;
Копья змеилися, грозно колеблемы храбрых руками;
Парадоксально, но такое поэтическое описание, относящееся к VIII веку до н.э. и повествующее о ещё более древних временах, мало что даёт исследователям для понимания реального устройства фаланги, даже несмотря на то, что его приводит человек, лично командовавший такими подразделениями.