Может ли человек быть свободным?
Этот вопрос будоражит самые глубокие умы на протяжении более чем двух тысяч лет. И ответа, который устраивал бы всех, на него не дали до сих пор.
На этот вопрос можно было бы коротко ответить: да!.. А можно так же коротко ответить: нет! Оба эти ответа будут более или менее правильными — и в то же время неправильными. А раз так, то убью-ка я обоих зайцев разом и отвечу уже не так коротко: человек может быть одновременно и свободным, и несвободным! Собственно, на этом можно было бы и закончить, но широко образованная публика — а во времена подавляющей грамотности другой быть и не может — возопит о неправомочности такого утверждения, необоснованности, спекулятивности и прочих непотребствах. И по-своему будет права.
Эх, не хотелось бы, но придётся, придётся раскрыть, обосновать и, что ещё неприятнее, доказать моё положение: тем более, того требует формат. Но, прежде чем что-то доказывать, нужно спервоначала определиться с предметом доказательства, установить его, так сказать, субстанциональную природу, чтобы впоследствии не путать с каким-либо другим предметом. Для этого мне понадобятся:
- Метод (диалектический материализм) — 1 шт.;
- Категории диалектики — 10 шт.: абсолютное — относительное, возможность и действительность, необходимость — случайность, всеобщее — единичное — особенное и, наконец, сама свобода;
- Несколько ясных как день примеров.
Итак, человек и свободен, и несвободен одновременно — утверждаю я… Но что такое человек и что такое свобода? Человек — это не quasi una fantasia, а свобода — это не статуя, возимая с одного континента на другой. Аристотель дал нам наказ — сразу договариваться о терминах, поэтому так и сделаем: человек — это общественное животное, атрибутом которого является целесообразная трудовая деятельность, что способствует развитию разума у оного. Так вот, человек всегда рождается в предзаданных условиях: конкретно-историческая общественная организация, её культурные особенности плюс онтогенетические биологические предпосылки — всё это так или иначе создаёт границы его развития и на первый взгляд даёт повод усомниться в возможности свободы человека.
Однако разберёмся теперь со свободой.
Я буду использовать онтологическое определение свободы, а не популярные нынче нейрофизиологические, политические или экзистенциальные толкования. Сейчас объясню почему.
Исторически понятие свободы неразрывно связано с проблемой детерминизма и индетерменизма, и можно выделить две основные линии, два способа понимания его мыслителями:
- Волюнтаристская (свобода, сопряжённая с нравственностью, политической волей, свобода выбора, свобода творчества/личности, свобода от/для, свобода умереть за свою свободу и т. д.) — грубо говоря, субъективное воление или произвол.
- Фаталистическая (свобода жить сообразно судьбе/истории/божьей воле, свобода подчиняться исключительно нейрогуморальным процессам) — этакое сумасшедшее фортепиано, на котором играют неведомые силы.
Оба эти определения находятся за пределами истины, потому что впадают в крайности: абсолютный индетерменизм (ничем не ограниченная свобода) и абсолютный детерменизм (полная предрешённость). А вот онтологическое определение, в противовес им, предельно широко, и если я раскрою его, то они, будучи его моментами, раскроются помимо меня. Поэтому я буду оперировать понятием свободы, базирующимся на категориях «возможность — действительность» и «случайность — необходимость».
В природе, из которой когда-то вышел человек и которой себя противопоставил, взяв палку в руки, действуют закономерные процессы, причём действуют они на разных уровнях организации материи, проявляя себя, соответственно, по-разному. Человечество на протяжении всей своей истории научалось в той или иной мере устанавливать и понимать эти закономерности (=необходимости). Оно отделяло их от случайностей (например, урожайность — неурожайность тех или иных сортов растений). Воспроизводило их в искусственных условиях (например, овощи, выращенные в теплицах). Делало, таким образом, возможное действительным. Потом люди осмысляли способ этого воспроизводства, развивало его, снова осмысляло, применяло в развитом виде(например, используя методы агротехнологии) и так до бесконечности.
К чему я веду: свобода есть познанная необходимость или господство над обстоятельствами со знанием дела. И тут, уже со второго взгляда, становится очевидным, что человек может быть свободным. Но… опять это каверзное «но»…
Придётся взять из арсенала ещё две категории — абсолютное и относительное. Преодолевая рубежи своего исторического развития, человечество постепенно порывало с «поведенческими атавизмами» животного состояния. Усложняя орудия труда, способы его применения, человек от абсолютной зависимости (слепой и неосознаваемой) от условий среды переходил к относительной независимости и даже господству над ними… Банальный пример: когда-то туберкулёз, бешенство, тиф, оспа были бичами человечества и значительно осложняли наше существование, а теперь с ними проще — от них есть лечение либо предупреждение в виде вакцины. В этом аспекте мы освободились от ига зависимости, степень относительной несвободы уменьшилась. А некоторые типы рака до сих пор сильнее человеческих возможностей и знаний — в этом аспекте мы пока несвободны, но и этому скоро должен прийти конец.
В моей обойме осталось три неиспользованных патрона: всеобщее, особенное и единичное. Человек является одновременно и родовым, и индивидуальным существом, то есть отдельно взятый человек (единичное) одновременно содержит в себе сугубо индивидуальные черты (особенное) и все положительные и отрицательные стороны своего общественного организма (всеобщее), то же касается и биологической составляющей (онто- и филогенез). Индивид, прежде чем начать самостоятельную жизнь, впитывает накопленные его обществом знания и незнания, открытия и суеверия, традиции, обычаи и тому подобное. Насколько его общественный организм научился понимать объективные закономерности, защищаться от природных катаклизмов, болезней и т. д., настолько этот организм онтологически свободен. Следовательно, насколько хорошо усвоил это всеобщее отдельный индивид, настолько он свободен относительно своего вида/рода/полиса/государства и т. д.
Теперь следует добавить, что степень свободы индивида, помимо вышеперечисленного, определяется также классовой структурой общества, которая отводит ему определённую роль в общественном разделении труда, переменить которую далеко не всегда под силу. Отсюда уже вытекает его подчинённость исторически установившимся законам. Они в классовых обществах распространяются на всех по-разному: раб и патриций подчинены разным законам, равно как и сейчас наказание за кражу телефона или куртки простым смертным будет несоизмеримо выше наказания депутату, укравшему миллиарды. Добавлю маленький штришок к этой картине: человечество выработало целый комплекс наук, помогающий достаточно свободно ориентироваться в мире, учитывать вероятности тех или иных событий, прогнозировать будущее и т. д., но не каждый индивид способен впитать их ввиду всё того же классового распределения. Гражданин, которому нужно кормить семью и оплачивать ипотеку, работающий по 40–60 часов в неделю за конвейером/на станке/у печи, крайне редко бывает в силах изучать самостоятельно науки, философию и тому подобное для выработки предельно широкой и ясной картины мира. Вряд ли круг его рефлексии будут занимать не то что онтологические вопросы, но и коренные проблемы его собственного уклада. Он скорее будет носителем грубо-практического мышления (что не всегда плохо), суеверий, предрассудков, поэтому во многих ситуациях, выходящих за пределы его быта, он будет несвободен и скорее всего ведом какими-нибудь мифологемами, идеологемами, сформированными господами кормчими для устойчивого воспроизводства общественного организма. Но что касается ближайшего поля действий, то тут этот же самый гражданин может быть предельно свободен: он может адекватно оценивать простые конфликты, улаживать семейные отношения, решать технические проблемы, выбирать из знакомых ему вариантов наиболее оптимальный, исправляя прежние ошибки, то бишь быть господином обстоятельств со знанием дела — опять же, диалектика относительного и абсолютного.
Резюмирую. Человек может быть свободным, всегда оставаясь при этом в определённой мере несвободным, но степень этой несвободы будет постепенно уменьшаться. Это значит, что абсолютной свободы человечество не достигнет, потому что всегда будут оставаться неясности в тех или иных сторонах бытия, но оно к ней неудержимо движется по мере своего развития, углубляя и расширяя границы своей свободы. Выходит, что свобода индивида определяется тем, насколько многогранно и сознательно он может применять накопленные человечеством знания и опыт, согласуя их с объективными условиями, выбирая из всех возможных вариантов самый адекватный ситуации, действуя на благо своих и общественных интересов одновременно.
В заключение приведу ещё один банальный пример весьма политического свойства: женщина, проживающая сейчас на территории Российской Федерации, гораздо более свободна, чем та же самая женщина, но проживающая 150 лет назад на территории Российской империи: она может сама себе выбрать мужа, развестись, поступить в ВУЗ, выбрать место работы, уйти в декрет и т. д. Этого, конечно, уже немало, но отнюдь недостаточно.