Великая монгольская война - 205. Цыплята по осени
1226 г. Поздняя осень - начало зимы. Монгольские войска захватывают провинции, прилегающие к Хуанхэ. Река форсируется, тумены маршем идут на столицу. На пути к которой их встречают все силы Тангутского Царства.
Продолжение. Предыдущая часть (и медь звенящая) взвешиваются ЗДЕСЬ
От человека не зависит, умереть или нет. Зависит умереть (или нет) с честью
Джочи-Хасар (младший брат) никогда не промахивался, но провинился трижды. А еще и говорил непочтительно. И только нойоны-удальцы (пропойцы дружки этого недалекого) удержали его от решения. На войне не хотелось их огорчать, да и было чревато. Не только глупец ссорится со своими.
А Хасар смог.. Хвастался перед всеми, показывая какой он ловкий и что может позволить себе в обращении к Старшему Брату.
Хоть ты и стал Кааном
похвалялся поганец, не стесняясь чужих
Но мне то перья орлиные достать проще
Показывая непревзойденность в отваге и стрельбе.
Жаль только, ум стрелой не добудешь. До седин дожил, а живёт как щенок. Невпопад тявкает, да прилюдно делает лужи. Но вытекло из него при всех и требовалось проучить выскочку.
Ну давай, достань.. орлиные перья
Ухватив саадак искусной работы, Хасар умчался доказывать годность. Нет бы протрезветь, одуматься, повиниться. Притащиться с утра с поясом на шее, уважительные слова найти. Дураком себя признать наконец-то, что в том унизительного, если дурак. Нет.. Всё воспринял всерьез, весь в грязи притащился. Перья с какой-то дохлятины бросил середь шатра. Трясется от предвкушения, глаза сияют, одобрения ждёт
Всё, у тебя?
Кивнул жадно, слюну проглатывая
Это перья не с живого орла, а с мертвой вороны, которую ты у шакала отнял. Мятые все, в крови. Браться то как, за такое..
Хан брезгливо отряхнул ладони.
Оставив брата краснеть под общий хохот. Понял теперь (дурак!), чем Каан от стрелка отличается. С ним над тобой все смеяться будут, а не с тобой над ним. Хасар не досидел до конца пира. Выйдя с потемневшим лицом и побелевшими кулаками. Полночи вымещал ярость, пуская отборные стрелы в пустоту. Чувства дураков ничего не стоят, но они дорого им обходятся.
Возможность загладить проступок, появилась у него вскоре.
В народе говорят - сова предвещает недоброе. Может и поверье, а попробуй проверь. Итак к старости мнительность переполняла. Всё чего-то переживал, опасался. Думал, ночами не спал. А тут еще на ветке птица-примета
Стреляй!
Убить невзгоду, пока не раскрыла клюв! Стрела метнулась и.. сбила сороку, что уселась на место взлетевшей совы. А сорока-то на хвосте добрые вести носит, кто не знает о том? Хотел успокоиться, перебить знак знаком, а сделал хуже того. Кошка назад не пройдет, чем теперь уймешь суеверное сердце. Чего-то сбудется.. точно. Всё из-за этого дурака непутёвого!
Чингисхан выхватил меч и замахнулся на брата.
Все застыли. Кем бы ни был человек, харачу или Ханом, а убив брата, кроме братоубийцы не станет никем. Ближние нойоны метнулись к коню
Подожди Государь, помедли! Вспомни как говорят:
Хотел хорошего, да вышло плохо!
Хотели как лучше, получилось как всегда!
С кем такого не было.. Кто о таком не знает
Хоть и не в сороке заключалось дело, и тем более не в сове. Власть они с братом делили, и будущее своих семей. Следующая выходка оказалась большей. Перебрав с вином, братец-мерзавец (выпить любил, но не как Угедэй наследник..) начал проявлять потные любезности к меркитке-ханше. Тогда его Хулан-Хатун была еще жива. Остроумничал (ему так казалось), шутил, рделся.
Ничего особенного, это по-дружески
Объясняют бесхребетным мужьям прохвостки.
Всё-таки он на него (на его власть!) покусился.
Даже он, Хасар, глупый дурак. Который и был бы, без него, кем? Утиные лапы бы, в камышах на Ононе обгладывал. В канавах рядом с падалью спал. Пока не зарезали на бараньей краже. Но и тот, туда же. Несознательно, нет. У строптивца нет ясной мысли. Но есть темная, подспудная сила, что и неосмысленные души заставляет бодаться за власть.
Второй раз, вызов прилюдный бросил. Хасар не знал, почему это делает. Может их удальства или понравилась баба. Или:
да я не знаю что это, серьезно
что-то непонятное творится со мной
Крутит меня, крутит
И ресницы моргают, моргают, честно.
Другой бы поверил, но не он. Он не был Хасаром и что делается (и для чего) не сомневался. Все для того, чтобы брат сейчас, а его дети после. Смогли оспорить у него (и его детей) власть. Всё. Всегда. Ради этого делается.
С чем бы ты (человек) не столкнулся. Какие бы недоразумения, несуразности, недомолвки и запутанности не возникли в отношениях с окружающими. Родственниками, соседями, женой.. друзьями. Власть имей ввиду, увидишь сам как всё в отношениях просто. Один прогибает, другой.. пусть решает сам чего хочет. И надо ли чего-то хотеть в отношениях, где есть такие попытки.
А значит вопрос власти возник.
И его уже ничем не убрать. Кому-то властвовать, кому-то покоряться. Тебе точно нужно это или то. Таков уж этот вопрос, вопрос власти. Есть у всех.
Он наказал его мягче, чем мог. У сартаулов, за прикосновение к чужой жене, могли отрубить руки. Ревнивцы из тюрок, могли руки переломать. А монголы башку проломить. Но ломать хабуту (лучнику) руки, монголы сочтут слишком. Из-за бабы тем более. Хабуту-Хасара привязали к ограде и кормили мясом диких быков, попробуй прожуй называется. Он еще советовал (тем кто готовил) не пережаривать. Здоровье братца берег, аж сон улучшился. А когда ходатаи просили дать возможность исправиться, обещал подумать. И как только представится случай, простить.
Старая ведьма, тангутка, хрипло смеялась, запирая дальнейший проход. Сотня витязей и коней лежали мертвыми у холма, где старуха из породы ракша (колдунья) перемежала заклинания и ругательства. Сторожа вход к могильникам тангутских государей, и демоны той земли помогали ей. Люди не подозревают, что прячется в иных усыпальницах.
И какую власть имеют над ними черные мощи.
Задорный румянец его молодцов, сменялся сползающей с костей серой плотью. И кони отказывались идти.
Что делать?
Спросил Чингисхан Субедэй-Багатура, и тот отвечал так
Эта старуха, заклиная, умертвила много людей и меринов. Освободи же Хабуту Хасара от наказания
Пришло время подстрелить хищную птицу. Хасара привели. Он сильно ослаб, тяжело шел и шатался, прикрываясь от света рваным рукавом нарядной рубахи. Подвели ханского скакуна, протянули тугой лук и единственную стрелу.
Стреляй!
Хасар попытался прицелиться, но что-то нашло. Сердце сжало, пошел озноб, колени предательски задрожали. Старуха сделалась мутным, переливающимся пятном, исчезающим в одном месте, чтобы появиться в новом. Духи этого места благоволили к ней, а им противились, защищая обитель. Но всё-таки он был Борджигином, и в нём текла непростая кровь.
Хасар выстрелил с рук, навскидку, и ведьма рухнула с пробитым коленом, проклиная на веки вечные его род.
Сыновьям твоим да наносят раны! Дочерей твоих да бросают мужья!
Посипела колдунья, испустив дух.
В воздухе посвежело, открылся путь. И больше ничто не могло помочь Тангутскому Царству. Эпизод с ведьмой описан в монгольской хронике (Алтан Тобчи) буднично. И как бы скептично не относился к подобному наш современник. Не будем забывать, что он счастливец, имевший роскошь родиться в мире христианском (нет никакой нашей эры, есть Христово Рождество). А значит, как бы он не относился к Кресту, Крест его защищает от того, что есть мир и кто в нём водится.
Оставив споры, неуместные всякому имеющему глаза, пойдем дальше. Помня, что когда конец царства возвещен свыше, старушачьи шептания его не спасут.
Иерихонские трубы
Чем больше люди стараются не связываться, тем проще их вязать
Полгода войны оставили Тангутское Царство без западных департаментов, долины реки Эдзин-Гол и плодородных равнин возле Кукунора. Последнее переживалось тем болезненнее, что в степях приозерья находилась колыбель государства. В Большую историю тангуты вышли отсюда. Их сказки, предания, былины, культурообразующие мифы (О Белом журавле и Солнцебедрой девушке", "Гимн Священным предкам) проистекали отсюда. И пусть не каждый тангут их знал, но каждый чувствовал сердцем.
Не уметь читать и писать. Прозябать в гвонах, спеша поскорей разделать дохлятину (резать крупный скот запрещалось). Не ведать, что это за повествования, и о каких они говорят местах. Но их потеря отзывалась рваной раной. Зияющей пустотой, заполнить которую было нечем.
Для тангута остаться без Кукунора.
То же, что русскому потерять Золотое Кольцо, Иль де Франс французу, а англичанину Йорки и устье Темзы. Из современных народов их хорошо поймут армяне и сербы, оставшиеся без Косова и Арарата. Чьи белоснежные шапки видны из окна, но это уже заграница. Впрочем История всегда (и всем) воздаёт по счетам. Надо только дать ей время..
Западное Ся враз сузилось на две трети.
Сжимаясь между Желтой рекой и Цзиньской границей. Это не должно было обманывать. Война только начиналась. Потерянные земли отличала отличала слабая заселенность. Даже в плодородных провинциях, количество поселенцев было относительно небольшим. Самые густонаселенные департаменты находились за Хуанхэ, куда монгольские отряды к осени 1226 года еще не совались. Людской ресурс Тангутского Царства оставался почти нетронутым.
И его только предстояло бросить на весы роковым грузом.
Тангутские военачальники выжидали, в расчете на выигрыш времени и появление преимуществ. Как то истощение, постигающее и самого победоносного завоевателя. Мобилизацию собственных сил. Союз с Цзинь, вынужденной помогать не из солидарности, а самосохранения ради. Никто не скрывал, что Империя следующая. Кто-то уповал и на дубину народной войны, хотя бы как ответ на монгольские зверства.
Первые расчеты не оправдались отчасти, последние вовсе.
Чингисхан не совершил ошибки Наполеона. Который после первых успехов, ринулся добивать "обреченного". Попутно растеряв конницу, обозы и две трети армии в лазаретах. Великий Хан действовал по-другому. Захватив долину Эдзин-Гола, он устроил войскам летние каникулы. Отправив тумены восстанавливать силы, в прилегающих к Кукунору степях. Где люди и кони отдохнули, отъелись и дождались пополнений.
Приступив к осенней кампании по окончании летнего зноя.
Собственная мобилизация принесла результаты. Говоря о численности войск Западного Ся Рашид ад Дин называет цифру 50 туманов (500 тыс. человек):
Государь той области, по имени Шидурку, которого на тангутском языке называли Лиу-ван, вышел из большого города, который был его резиденцией с с пятьюдесятью туманами людей для сражения с монгольским войском.
У тангутов воинская повинность (для мужчин 15-60 лет) была всеобщей, что 2,5-3 млн. населения, давало около пятисот тысяч войска. Он же (Рашид ад Дин) подробнее всех рассказывает о Генеральном сражении Западного Ся с монголами. Грандиозной гекатомбе без названия, унесшей около 300 тыс. жизней. Будучи одной из наибольших битв Средневековья, она остается самой загадочной и неизвестной.
К сожалению эти события (и регион) изучены слабо.
После мобилизации, на каждого монгола приходилось 3-5 тангутских ратника. Это свидетельствует о громадном (неотвратимом) преимуществе Чингисхана. Как если бы волчья стая бросилась на овечью отару, втрое, а то и впятеро больше. Исход предрешен заранее и собаки никого не спасут, себя тоже.
Относительно общей численности, лишь небольшая группа тангутских войск была профессиональной. Т.н. "Железные ястребы - около 40 тыс. латной конницы, разделенной на четыре корпуса по 10. тыс. Сопоставимое количество панцирных всадников имелось у чжурчженей, обеспечивая региональный паритет. Имевший место до появления монголов.
Остальные представляли вспомогательные "войска". Приписанных к военному ведомству поселенцев, занятых на пашнях и пастбищах. К этой аракчеевщине в военное время добавлялась еще сотня-другая тысяч мобилизованных от сохи. Большого прока ни от первых, ни от вторых не было.
Выковать их в нечто стоящее могла война, но обзавестись боевым опытом не получилось. Помешали монголы, выкосившие массы как осеннее поле и свои генералы, бросившие полувооруженной пехоты под копыта и стрелы.
Оговоримся. Тангутские военачальники не были дуболомами и мясниками, хотя в войсках хватало и таких (естественно..), но другого выхода у них не осталось. С потерей западных полей и складов, численность играла против них. Скудные ресурсы приходилось отжимать у и без того нищающего населения. Кормовая база неумолимо сокращалась. И пока люди не начали голодать, их бросили в бой. Сработал и психологический фактор защиты столицы.
Ко всем неприятностям была потеряна стратегическая глубина.
Не раз спасавшая многие страны. Ее наличие само по себе неоценимо, а отсутствие - уязвимость критического характера. Та же Франция 1940 г. воевала не хуже прочих, но приспособиться к новой войне не смогла. Не хватило времени и тыла (и соответственно времени..). Это породило насмешливое отношение к воинским способностям, одного из самых успешных военных народов Истории. Что несправедливо и необъективно.
Воинские способности у французов были, а стратегической глубины - нет.
В Военном Ведомстве Западного Ся мнения разделились. Возникли партии решительных и осторожных. Первые стояли за немедленную битву, вторые предлагали устроить кочевникам западню. Решительные победили (еще бы..), но и осторожных решили не раздражать. Несколько десятков тысяч солдат отвели в окруженный с трех сторон песками Сячжоу (к югу от пустыни Ордос на карте). События показали, что они были правы.
Монголы в ловушку попадут (об этом в следующей части)
И помоги Цзинь с войсками, но.. это был очередной просчёт. Чжурчжени были связаны монгольским корпусом, оперирующим в Северном Китае. 1226 год прошел в осаде китайских крепостей, две из которых пали. Сказывались потери предшествующих лет. Профессиональные войска Цзинь были уничтожены десятилетиям раньше. Те что сражались, относились к крепостным гарнизонам. Способные удерживать укрепления, для маневренной войны они не годились. И составить экспедиционный корпус не могли. Сам их выход из крепостей, становился для монголов подарком.
Существовали и новые подразделения. Они заявят о себе в 1227-1229 гг., когда нанесут монголам ряд поражений, используя местность и численность. Но рискнуть ими, спасая союзника, Правительство Цзинь не решилось. Да и не захотело, своя рубашка ближе. Что далеко ходить. Мы живём в мире, где не переводятся тираны и криминал. Каждый наблюдал буллинг и притеснения, но каждый-ли заступился. Даже если и был следующим.
А когда никто не заступается, следующие будут.
Партизанской борьбы, в тех условиях быть не могло. Воспитанные масскультом, мы (большей частью) идеализируем повстанцев и склонны преувеличивать их значение и возможности. Меж тем успешная борьба с завоевателями требует хотя бы одного (а лучше нескольких ) факторов:
- Дезорганизация и разложение оккупационных войск;
- Наличие координационного центра на свободных от интервенции территориях и (или) заграницей;
- Субъектность общества противостоящего оккупантам.
Иначе противостояние превратится в войну веток против садовых ножниц. Повстанцев лишат управления, локализуют и зачистят. Своими силами и с помощью коллаборационистов, которые появляются непременно. Жить все хотят, а жить хорошо, тем более. И без системной поддержки, бессистемное сопротивление обречено.
Немаловажно, чтобы сопротивляющееся общество было субъектным. Могло заявлять и реализовывать свою волю, а не только проводить чужую. Опиралось на традицию, уклад, обычаи. Воспринимать оккупацию как посягательство на всё это. Идеальная среда для повстанчества - патриархальное общество с устойчивыми связями жителей. Но Западное Ся не было патриархальным, оно было этатистским. Государство проникло во все сферы и сознательно разрушало неподконтрольные. Священника, старейшину, торговца, вождя подменял чиновник, а общину - гвон. Это казалось надёжным, но было искусственным.
И в столкновении с реальностью - развалилось.
Горизонтальных связей давно не было. С ними боролись. А где столетиями вбивают правило:
Больше трёх не собираться!
Едва-ли самоорганизуется партизанский отряд.
Монголам и делать ничего не пришлось. Всё за них сделало государство , превратившее обывателя в атомизированного, безынициативного индивида. Ожидавшего разрешение сверху на всё, включая сопротивление и уход с места. И это во-многом привело к трагедии. Те, кто умеет драться или бегать (хотя бы) спасается чаще, а у необходимой обороны пределов нет.
Забегая вперед отметим, что партизанской войны не случилось и в Империи Цзинь, где государство также претендовало на всеохватность. А вот Южная Сун с буржуазной основой и ограниченным (слегка..) хаосом общественной жизни сумеет создать (и сохранить) подполье, вышвырнув завоевателей прочь. Не сразу конечно, но большие процессы всегда постепенны.
Часто их не замечают, а они есть.
Битва на желтых озерах
Чем позже начинаешь драться, тем больше приходится
Осень для тангутов началась обескураживающе. Первый же монгольский удар на Северо-Восток от Ланьчжоу, обрушил хрупкую оборону на Хуанхэ. Правобережные провинции одна за другой падали, развеяв надежды Ставки на выигрыш времени. Монголы не тратили сил на осады, предпочитая контроль дорог. Крепости обходились, гарнизоны отрезались от снабжения. Вестовые пропадали бесследно. Командование теряло связь с отрядами и управление войсками. Многие остались окруженными на занятой территории.
Оказавшись дичью в загонной охоте.
Низовые командиры посметливее, на свой страх и риск принимали решение пробиваться к своим на Восток. Косные (и робкие) не решались нарушить Приказ, топчась на месте. Здесь с ними и расправлялись, забивая как оцепеневший от ужаса скот. Кто-то распускал отряды, предоставив своих воинов своей судьбе. Иные распускались сами, превратившись в мародерские шайки.
Грань между полным порядком и полным хаосом, оказалась очень хрупка.
Ценились лодки! На вес золота. А еще больше умение плавать. Продрогшие, окоченевшие беглецы вылезали на сушу, оставив всё на том берегу ради жизни на этом. Иных китайцы с тибетцами принимали, иных нет, и никто не считал утонувших. В октябре-ноябре пала Инли. Провинция с одноименным городом, где стояли старые переправы.
Особых боёв за Инли не состоялось, мог быть и сговор.
Хроники молчат, но место было слишком важным, чтобы не биться за него отчаянно. Не мешкая, монголы устроили переправу и перед ними открылся оперативный простор. Они могли двигаться на столицу Чжунсин с прикрывавшим её Линчжоу (не путать с Ланьчжоу взятым раньше). Либо отправляться на Северо-Восток к Шачжоу, отрезая Ся от Цзинь и возможных резервов. Но движение на Шачжоу подставляло тумены под фланговый удар частей, сосредоточенных под столицей. Где тангуты собрали всё.
Почти всё, как потом выяснилось
И всё началось с того, что умер Император Дэ-Ван. Предпоследний правитель Западного Ся, оказавшийся его роковой фигурой. Живое свидетельство роли личности в истории, и последствий её ошибок. Глава прокитайской партии, он ввязался в конфликт, ненужный для его государства. Навлекший на народ ярость и беды. Нужно понимать, что тангуты монголам были не нужны Первостепенной задачей Чингисхана являлось уничтожение Цзинь.
С этим он возвращался на Дальний Восток из Средней Азии, вербуя молодцев из тюркских аилов Великой Степи. Тангуты считались народом замиренным. С особыми условиями вассалитета владык, за которыми признавались руководящие и духовные полномочия. К последнему Чингисхан относился серьезно и пойдет на уловку. Переименовав неподвластного Императора в слугу, чьей жизнью он мог распоряжаться, не посягая на права Небес.
И как позднее выяснится.. не мог.
В отличие от многих, тангутам позволялось не поставлять воинских контингентов. Ограничиваясь выражением покорности и данью верблюдами и соли, которые столь ценятся у кочевников. Верхушка могла бы пойти по пути Александра Невского, согласившись на плохое ввиду худшего. Это не хорошо, это ужасно. В коллективном бессознательном русских, травма от ханских поклонов до сих пор не прошла. А прошло уже всего много.
Но у тангутов и переживать её некому.
А всего-то и было нужно, подождать год-два. Вскоре Старик помер, а его наследники не были столь кровожадны. Не гуманисты (отнюдь!), но племена под корень не вырезали. И при них (и после) у Ся появлялся шанс. Большой Шанс собирания китайских земель. Или северо-китайских по крайней мере. Других центров на обезлюдевших долинах не просматривалось.
Но.. прокитайская партия одолела.
Император Дэ-Ван пошел на открытый конфликт, окончившийся одной из катастроф, к которым слово экзистенциальная - применимо. Плоды своих дел, он имел наблюдать своими глазами. И помер по причинам неизвестным, но скорее всего от сердца, не справившимся с увиденным. Монголы как раз шли на столицу. Путь к которой преграждала крепость Линчжоу и не меньше трехсот тысяч войска под командованием отважного Вэймин Лин Гуна.
Новый Император Наньпин Ван Сянь сделал попытку примирения, отвергнутую сходу. Стороны шли навстречу и исход войны решала битва.
Ежегодные разливы Хуанхэ, заполняли водой углубления и овраги. Когда река возвращалась в русло, они превращались в болота и озерца. Где квакали лягушки, селились аисты, а ребятня удила рыбешку. Хотя и крупные (!) иной раз попадались. Не брезговали ловлей и тангутские воины, прикрытые озерами от монгольской атаки. В конце октября, по ночам стало морозить. Водоемы покрылись льдом, с каждым днем становившимся толще.
Когда на равнину вывалил первый тумен, лёд уже свободно держал человека.
Чингис-хан вышел к нему навстречу для сражения. В тех местах из Кара-мурэна (Желтой реки) выступили многочисленные озера (науур) и все были скованы льдом.
Для конницы лёд был смертельно опасен, лишая маневра вдобавок.
Чем воспользовались тангутские генералы, попытавшиеся использовать численное превосходство, завалив массой. Нестройные толпы вспомогательных войск и ратников призванных недавно, бросились прямо. Заливая пространство кличем, чтобы унять свой страх и навести его на противника.
Монголы ответили хладнокровием. И не такое видели (и не таких)
Чингис-хан, стоя на этом льду, повелел бить стрелами по ногам (неприятелей), чтобы они не прошли по поверхности льда.
И в этом отношении не ошибаться.
Великий Хан приказал, бить по ногам прицельно и разбить камнеметами лёд. Припасенные для Линчжоу маджаники (требушеты) засвистели камнями, а лучные залпы десятков тысяч положили передние ряды наступавших. Заставляя последующих, перелазить через тела товарищей и огибать полыньи, теряя скорость. Медленные цели поражались быстрее. Со спины тангутов гнали криками и плетьми, спереди убивали. Растерянные и перепуганные, они летели вперед не глядя, и скользили по льду под воду.
Час-другой прошел в волновых атаках, окончившихся ничем. Полегла треть, а до монгол так никто не добрался. Всех убивали на расстоянии. Бойню следовало прекращать, немедленно! Но командующим завладело упрямство. И он как капризный мальчишка, настырно топчущий хлеб назло маме, вновь и вновь бросал вперед своих непрекословных воинов. А когда они значительно меньше, на флангах появились монгольские войска.
А со спины загорелась крепость.
Тангутов расстреливали с трёх сторон.
Несколько туменов прошли в глубокий тыл, отрезав отход на Линчжоу и запалив город горящим маслом. Со всех сторон была смерть, отступать было некуда. Войско Ся перемешалось и погибло, предоставленное панике и давке. Люди напирали друг на друга, не падая вниз только потому, что для падения нужно место. Трещали ребра, губы ловили вдох, глаза вылазили из орбиты.
Когда пригнанное из занятой крепости население начало разбирать завалы, тысячи мертвецов стояли прижавшись. А кое-где под ними шевелилась земля.
Киданьские советники приказали считать убитых
В том сражение было убито так много народа, что три трупа стояло на голове, у монголов же установлено следующее: на каждые десять тел убитых приходится один убитый, стоящий на голове
Было убито 300.000 людей.
Человек в белом подъехал к Повелителю молча.
Да он и так уже всё понимал. Прикрылись сермягой. Черную кость, мужичье, бросили как хашар, сбить копыта и затупить стрелы. Пленные генералы смеялись в лицо, подтверждая уход железных ястребов к черным пескам Шачжоу. Поближе к границе с Цзинь. Имея их справа, начинать брать Чжунсин не было смысла. С войсками любой город столица, без войск любая столица - город. И он пошёл искать их войска. Потому что, побеждает не тот кто идёт до конца, а тот кто находит смысл.