В ЖЖ автора эти два текста стоят практически подряд

(с) http://susel-times.livejournal.com

1)

Хватит ждать, что она тебе снова напишет: «Привет».
Всё равно она едет по жизни в другой полосе.
Вероятность, что ей не плевать, лишь в твоей голове.
Попрощайся немедленно с ней. И забудь насовсем.

Весь твой мир – это только следы её кед на песке.
Прорастай же оттуда, рви корни, беги в тёмный май.
Как бы ни было сладко вариться в тягучей тоске,
Прекращай, поднимайся, не ной, не пизди, забывай.

Пусть от этой идеи как крыса скребется в груди,
Как с похмелья тошнит и безумно болит голова.
Ты мальчишка, но, может быть, время пришло подрасти.
Взрослым быть – это в том числе значит уметь забывать.

В это трудно поверить, но можно жить после любви.
Можно даже когда-то потом снова двинуться путь
По страстям. Но пока ты себе не поставишь на вид
И не ёбнешь – не выгребешь. Выставь же, ёбни, забудь.

2)

У неё были плечи, веснушки и нервная мама.
У него – умный взгляд, коммуналка, отцовский кисет.
У двоих – неодетое лето, безумные планы,
Общий смех, два кота, радиола, немного друзей.

Без особых причин разошлись. Так случается. Что там –
Так случается чуть не всегда. Счастье было – и нет.
Он не плакал, не выл, просто встал и пошёл на работу.
Просто выстоял смену, вернулся и выключил свет.

И вот так год за годом. Размеренно, тихо, спокойно
Он вставал и ложился, работал, курил – как-то жил,
Ожидая её возвращения. Бури и войны
Проносились по телику мимо него – миражи.

Он откладывал деньги на имя её на сберкнижке.
Каждый день по дороге с работы он брал ей цветы.
Он до старости не изменил ни квартире, ни стрижке –
Тем, что были при ней. Жалко – недолговечны коты.

Он ложился всегда на кровать возле самого края,
Оставляя ей место у внутренней тёплой стены.
А она разводилась, рожала, старела, не зная,
Что всегда обеспечена тылом, и можно не ныть.

Мы смеялись детьми, когда он постаревший и серый
Проходил через двор с неизменным тюльпаном в руке.
Забивались на деньги всей бандой – кто сделает первый,
Сможет дерзостью вызвать обиду и гнев в старике.

А однажды донёс ему кто-то в районной аптеке,
Что она умерла, что поставлена в деле печать.
Он не плакал, не выл, просто смежил усталые веки
И забыл моментально о том, что способен дышать.

Мы давно уже выросли, нам всё на свете известно.
Но неясно одно – нет ответа ни вне, ни внутри –
Может быть, только он-то и прав, только так жить и честно?
Может быть. Только кто бы решился за ним повторить.