Может кто не видел еще

У одних родителей мальчик был. Звали его дядя Фёдор. Вообще-то, папа назвал его Данталион Набериус Фурфур, а документы от мамы спрятал. Когда мама узнала, то очень обиделась, потому что через это имя очень уж неприятная история произошла. После неё она на полгода уехала в Африку, изучать ритуалы шаманов племени Водаабе.А потом ничего, вернулась и даже папе в подарок привезла маленькую игрушечную голову африканского негра, а дяде Фёдору — костяное копьё и деревянную маску, только с копьём ему играть нельзя было, а внутри маски голос бубнил что-то непонятное по-африкански, так что скоро мальчику подарок надоел.Дядя Фёдор был мальчик серьёзный и самостоятельный. В четыре года он читать научился, а к шести выучил латинский язык, потому что в папиной библиотеке все самые интересные сказки были на латыни. Особенно хорошо дяде Фёдору давались геометрические построения из папиных книжек. Правда, мама и папа этому не верили, а думали, что серой пахнет, потому что дядя Фёдор со спичками играл.И всё было хорошо, но мама животных не любила, особенно всяких кошек. Про кошек она всегда вспоминала, когда купальники выбирала, обязательно с закрытой спиной.А однажды было так. Идёт себе дядя Фёдор по лестнице и бутерброд ест. Видит – на окне кот сидит. Большой-пребольшой, чёрный-пречёрный. Кот говорит дяде Фёдору:— Неправильно ты, дядя Фёдор, бутерброд ешь. Ты же построение для призыва Андромелеха заготовил, а перед ритуалом месяц поститься надо.Дядя Фёдор ещё разок от бутерброда откусил и коту протянул.— Ты сам колбасу-то попробуй. Её в вегетарианской столовой можно подавать. А откуда ты про ритуал знаешь?Кот колбасу прожевал и ответил:— Так я на чердаке живу. И как ты свои пентакли на крыше перекладываешь мне хорошо видно. Дрянь, кстати, колбаса. И пентакли ты сориентировал неверно. Ты их на Пёсью звезду направил, а надо на Царскую.— Я их вообще на Останкинскую телебашню наводил. И кусочек штукатурки от стены башни у адамовой головы положил.— Это за что ты их так не любишь?— Там какой-то профессор выступал. Очень маму мою ругал, а мне за маму обидно. Хочу, чтобы и им за что-нибудь обидно было.— Похвально,— кивнул кот,— но только ты, дядя Фёдор про заземление башни не подумал. Или ты решил, что её поверх капища просто так поставили?— Так что, не сработает ритуал?— Сработает. Но отдача в другую сторону пойдёт. Знаешь закон невозрастания деструдо по симпатическому контуру?— Знаю, но я его не понял, там сплошные крючки математические.Кот только и смог, что лапой себя по лбу хлопнуть.— Беда. Но ничего. Телевизор у вас в доме есть?— Есть. Цветной.— Не будет. И у соседей не будет. И во всём доме тоже не будет. И скорее всего, во всём квартале до самой электрической подстанции.— А ты откуда всё это знаешь?— Я уже думал, ты спросишь, как я говорить научился… Я у профессора одного жил, он как твой папа, древние языки изучал. Я у него был за фамильяра.— А что же ты от него сбежал?— Про призыв Ирвена что-нибудь читал? И я читал. А он думал, что я не читал, и что меня можно так просто в круг заманить.— И что случилось?— Сам в круг упал. Порвал его Ирвен, буквально, как Тузик грелку. Меня тоже хотел порвать, но профессор защитные построения хорошо делал.— Слушай, кот, а пошли ко мне жить! Я тебя кормить буду, а ты меня будешь учить.Кот засомневался:— Мама твоя меня выгонит.— Ничего, не выгонит. Может, папа заступится.— Твой папа лимит маминого терпения исчерпал, когда первенцу придал сразу три демона-хранителя.— Кому придал?— Первенцу. Тебе, то бишь. Или ты думаешь, что ты от природы у нас такой талантливый?— Пойдём,— взмолился дядя Фёдор,— ну что они тебе сделают?— Мне в алфавитном порядке перечислить, что они могут со мной сделать?— буркнул кот,— веди давай. Только не забудь пригласить меня в свой дом.