Всемогущий временщик и его клика. Взлёт и падение Хэшэня
Зима 1796 г. оказалась для Северного Китая небывало суровой. С наступлением года Дракона лютая стужа накрыла собой столицу Цинской империи. Население Пекина страдало от холода. Резко подскочили цены на уголь, люди сиротливо жались к очагам, жаровням и еле тёплым лежанкам-канам. Особенно трагической оказалась судьба ста тысяч пекинских нищих, ночевавших под открытым небом. В одну из февральских ночей от холода погибло восемь тысяч несчастных. Утром, когда солдаты собирали трупы замёрзших, в один из павильонов своего дворца вошёл сорокашестилетний моложавый и всё ещё красивый маньчжур. На нём был крытый золотой парчой тёплый халат, а на плечи накинута роскошная шуба из драгоценного меха морской выдры. Денег, вырученных за эту шубу, вполне хватило бы для предотвращения ночной трагедии. Однако нужды «подлого люда» не волновали гордого и властного хозяина дворца. Он пришёл, дабы лишний раз полюбоваться своим искусственным «виноградником», выполненным в натуральную величину. Подпорки были отлиты из серебра, лозы и листья — из золота, а гроздья сделаны из алмазов, жемчугов, сапфиров, рубинов и изумрудов. Ясное морозное утро заливало павильон розовым светом, а вся эта масса драгоценностей переливалась в лучах солнца, создавая сказочную картину. Узкой холёной рукой, унизанной перстнями фантастической ценности, с длинными ухоженными ногтями хозяин «виноградника» приподнял одну из гроздей изумрудов. Его распирало сознание своего богатства, величия и избранности. «Даже у самого Сына Неба не ничего подобного!» — самодовольно прошептал он. Это был не император Китая, а его всемогущий фаворит Хэшэнь 和珅. Любуясь таинственными переливами зелёных изумрудов, он вспоминал этапы своей феерической карьеры.
Выходец из достойного маньчжурского рода, он получил классическое китайское образование и низшую учёную степень 生员, 秀才 (шэнъюань, сюцай). В двадцать пять лет он начал служить при дворе простым телохранителем Сына Неба, а затем стал офицером императорского эскорта. Красивый, стройный и образованный, он скоро обратил на себя внимание императора Хунли 弘历, правившего под девизом Цяньлун 乾隆. И сразу же начался невиданный взлёт по ступеням сановной лестницы. Уже через год богдохан сделал его заместителем командира одного из «восьмизнамённых» корпусов, расквартированного в столице. В течение последующих пяти месяцев он стал помощником главы Налогового ведомства 户部 (Хубу), членом Императорского секретариата 内阁 (Нэйгэ) и главой Дворцового управления 内务府 (Нэйуфу). Последнее ведало всеми хозяйственными делами императорского дворца. Вскоре о был введён в Военный совет 军机处 (Цзюньцзичу) — высший государственный орган, состоявший непосредственно при богдохане, т.е. стал членом правительства. В этой должности он состоял без малого четверть века, присовокупив к ней пост канцлера 大学士 (дасюэши).
Хэшэнь имел все основания для самодовольства. Безграничное благоволение к нему Хунли позволяло ему сохранять прежние должности и чины при получении новых. Фаворит императора быстро обрастал постами и накапливал вес при дворе. Временами он занимал сразу до двадцати различных наиболее почётных и доходных должностей. Столь головокружительная карьера сделала Хэшэня вторым по значимости лицом в Цинской империи. С начала 80-х годов по мере старения Хунли реальная власть в Китае всё более переходила в руки его всесильного временщика. Изменился и сам Хэшэнь. Вместо скромного телохранителя и рядового сюцая перед страной предстал властный, жадный и надменный выскочка, беспощадный к своим обличителям. Окружённый всеобщей покорностью, холуйским пресмыкательством и беспардонной лестью, Хэшэнь ощущал себя вершителем судеб Поднебесной, фактически соправителем Сына Неба. Женив в 1790 г. своего сына на дочери богдохана, т.е. став его родственником, фаворит обрёл всесилие, держа в своих цепких руках престарелого императора. Хунли души в нём не чаял и осыпал своего любимца монаршими милостями. По приказу Сына Неба к западу от Запретного города для его наперсника был создан прекрасный парковый ансамбль, и построен роскошный дворец с тысячью слуг. Здесь, в Чжуннаньхае 中南海, Хэшэнь и создал свой «виноградник».
император Хунли 弘历, правивший под девизом Цяньлун 乾隆
В руки временщика стекались несметные богатства. Их золотой дождь распалял его и без того невероятную алчность. Стремясь снискать расположение Хэшэня, сановники, наместники и губернаторы провинций осыпали его дорогими подарками. Малоценных подношений Хэшэнь просто не брал. Возвращая их дарителям, требовал взамен дорогостоящих, уникальных. Кроме того, он отбирал себе всё наиболее редкое и дорогое из драгоценностей, присылаемых в Пекин в качестве «дани» из соседних стран. Точно так же Хэшэнь поступал с подношениями императору от наместников и губернаторов провинций. Безмерная жадность толкала его даже на ростовщичество, хотя последнее в высших кругах считалось предосудительным занятием. Фавориту принадлежали 117 меняльных контор и ломбардов с общим капиталом 70 млн. серебряных лянов (1 лян равнялся 37 граммам серебра). В его подвалах скопилась такая масса серебра, что это вызывало трудности в денежном обращении Китая. Занимался он и торговлей, содержа, в частности, склады с заморскими, в основном английскими товарами. С постепенным отходом престарелого Хунли от дел для Хэшэня открылись безграничные возможности для удовлетворения своей ненасытной алчности. Его богатства превысили ценности императорского дворца. Только одно движимое имущество временщика, без земли и дворцов, оценивалось в 80 млн. лянов серебра. Ему принадлежали и огромные площади пахотных земель. Стоимость всего его имущества примерно равнялась доходу казны за восемь лет.
С начала 80-х годов Хэшэнь оказывал определяющее воздействие на дела в государстве, а с начала 90-х стал его фактическим правителем. Присущие ему жажда власти, презрение к нижестоящим, самолюбование и безудержное стяжательство раскрылись в полной мере. Фаворитизм как неизбежный спутник и ярчайшее проявление азиатского деспотизма получил в феномене Хэшэня максимальное воплощение. Окружив себя баснословной роскошью, он демонстрировал предельный снобизм. Так, копируя быт императоров, Хэшэнь каждое утро облачался во всё новое и никогда дважды не надевал ни сапог, ни халата, ни белья, ни головного убора.
Став, по сути, «вторым императором», этот красивый маньчжур обрёл огромное влияние на чиновничий аппарат, держа в своих руках как столичную, так и провинциальную бюрократию. Вокруг Хэшэня сложилась целая клика, состоявшая из его родни, ставленников, сторонников и прислужников. Они торговали титулами, должностями, почётными и учёными званиями. Веря во всесилие своего патрона, усердно брали взятки, расхищали казённые имущество и средства. Львиная доля добытого попадала к Хэшэнь. Деградация правящей верхушки и бюрократического аппарата шла по нарастающей. Фаворит и его клевреты повсюду насаждали своих приверженцев, а те, в свою очередь, окружали себя «своими» людьми. Стараясь всемерно угодить второму некоронованному властителю Китая, чиновничество на всех уровнях, как могло, подражало временщику и его окружению. Разложение госаппарата приняло невиданные масштабы. Чиновники, знавшие меру и заботившиеся о стабильности самой системы, безуспешно пытались остановить это сползание вниз. Хэшэнь и его клика без труда расправлялись с теми, кто подавал на них жалобы или обличал их преступления в докладах императору.
император Юнъянь 永琰, правивший под девизом Цзяцин 嘉庆
В течение девяти лет (1790—1799) Хэшэнь и его клика вершили судьбы Цинской империи, последние три года уже при новом богдохане Юнъяне 永琰. Боясь показать себя непочтительным сыном и обидеть отрёкшегося в 1795 г. Хунли, Юнъянь вплоть до смерти отца не решался трогать его любимца. Между тем тлетворное влияние последнего проникло в армию, которая в период Крестьянской войны «Белого Лотоса» (1796—1804) терпела от повстанцев одно поражение за другим. Дольше мириться с этим было уже нельзя.
Смерть Хунли в феврале 1799 г. положила конец невероятной карьере Хэшэня. После обличительных выступлений со стороны группы цензоров он был арестован, обвинён в неуважении к императору, превышении власти и занятиях, не достойных маньчжура и шэньши, т.е. в ростовщичестве и торговле. Все его богатства отошли в казну. Несколько недель потребовалось, чтобы вывезти из подвалов фаворита горы серебра, золота, жемчуга, драгоценных камней и дорогих мехов (75 тыс. шкурок). Под усиленной охраной двигался этот необычный «караван» по улицам Пекина. А жители столицы часами молча наблюдали, как выжатые из населения Китая несметные богатства переходят из одних рук в другие. При описи конфискованного имущества опытные чиновники, поражённые уникальностью многих изделий из золота, яшмы, жемчуга и драгоценных камней, так и не смогли даже примерно определить их стоимость. Как, например, оценить золотой столовый сервиз из более чем четырёх тысяч предметов?
Хэшэнь был казнён. Наиболее оголтелые и бездарные его ставленники потеряли посты, но никто из его окружения не был привлечён к суду. В противном случае пришлось бы арестовать и допросить десятки сановников и сотни чиновников, чего новый богдохан явно не хотел делать. И в XIX в. около «драконового трона» появились новые, хотя и более мелкие хэшэни.
Бокщанин А.А., Непомнин О.Е. Лики срединного царства: Занимательные и познавательные сюжеты средневековой истории Китая — М.: Вост. лит., 2002