Брак и наследование в Китае в XIX — начале XX в.

Китайская система родства, основывающаяся на принципе безусловного подчинения младших старшим и женщины — мужчине, кажется чрезвычайно жёсткой. Однако она отличалась большой гибкостью в обеспечении самих условий существования этого принципа. Китайское обычное право не требовало, чтобы женщина обязательно жила с родителями мужа, а дети непременно произведены на свет их официальным отцом. Соответственно оно допускало различные формы брака и наследования в семье, а также практику усыновления.

Нормативным в Китае считался патрилокальный брак, заключавшийся по соглашению между семьями жениха и невесты (последним даже не полагалось видеть друг друга вплоть до дня свадьбы). Замужество в Китае означало не просто переезд новобрачной в дом уготовленного ей мужа, но её полный и бесповоротный разрыв с родной семьёй. С этого момента женщина полностью принадлежала семье и роду мужа, была обязана беспрекословно повиноваться его родителям и могла навещать отчий дом лишь в качестве гостьи. В любом случае девочка была для своей родной семьи «отрезанным ломтем». Если женщина умирала незамужней, её поминальная табличка не могла стоять на семейном алтаре и в лучшем случае помещалась отдельно в отдалённом углу дома. Известно, что в деревнях Гуандуна существовали специальные «дома старых дев», где доживали свои дни одинокие женщины. Там же после их смерти находились их поминальные таблички. Нередко родители девушки, умершей в девичестве, выдавали её замуж посмертно, после чего табличку с её именем переносили в дом её предполагаемого мужа, а дети последнего были обязаны почитать её как покойную мать.

Поскольку семья невесты как бы предоставляла женщину в распоряжение семьи жениха, брак в старом Китае был, по существу, разновидностью сделки: за невесту непременно вносился большой выкуп. В то же время для невесты выделялось и немалое приданое, которое нередко было даже богаче выкупа. В данном случае решающую роль играли, по всей видимости, соображения престижа. Недаром обычай предписывал как можно торжественнее доставлять приданое к дому жениха, а брачные обряды подчёркивали превосходство семьи невесты над семьёй жениха. Какие-либо контакты между юношами и девушками до свадьбы считались недопустимыми, и женщины, уличённые в распутстве, навсегда теряли лицо. Брачный возраст для девушек на Юге составлял 15 лет, на Севере 16—17 лет. В деревнях женщина, не вышедшая замуж до 27 лет, считалась старой девой и практически уже не могла рассчитывать на законное замужество. Впрочем, такова была судьба сравнительно немногих: по данным обследования 1929 г., 84,8% женщин в возрасте от 15 до 44 лет состояли в браке.

Выбор брачного партнёра определялся локальным обычаем. Нередки были случаи, когда два клана, обитавшие по соседству, из поколения в поколение обменивались невестами. В некоторых местностях были приняты кросс-кузенные браки. Территориально сфера брачных связей отдельных семей обычно составляла в радиусе несколько километров и зачастую соответствовала сфере местного рынка. В окрестностях Гонконга, например, брачных партнёров подыскивали, как правило, в соседних деревнях с таким расчётом, чтобы дома жениха и невесты находились на известном удалении друг от друга. Подобная тенденция отражает стремление сохранить сугубо формальный характер когнатных связей, которые в Китае соответствовали, по существу, отношениям хозяина и гостя. Впрочем, особая роль в этих связях отводилась брату матери, который нередко выполнял роль посредника между сыновьями своей сестры. Как незаинтересованное лицо он обычно улаживал конфликты, связанные с разделом семейного имущества среди его племянников. Недаром распространённая в Юго-Восточном Китае народная поговорка гласила: «На небесах небесный владыка, на земле дядя по матери».

Прежде многие семьи в Китае брали в дом на воспитание малолетних девочек с тем, чтобы впоследствии выдать их замуж за кровных сыновей. Формально такая практика почти не отличалась от нормативного брака, но на деле она вела к появлению особого типа межличностных отношений в семье, которые характеризовались наличием тесных контактов между невесткой и воспитавшей её свекровью. Подобные браки особенно широко были распространены среди крестьян, далеко не всегда располагавших средствами для заключения нормативного брака. Данные, относящиеся к рубежу 20—30-х годов XX в., свидетельствуют о том, что эта форма брака была почти неизвестна на Северокитайской равнине (в среднем 2—3% общего количества браков), но встречалась чаще в восточных провинциях: Аньхой (12,6% всех браков), Цзянсу (18,6%), Цзянси (29,7%), Фуцзянь (15,2%). В местечке Хайшань (центральный Тайвань) они составляли более 40% всех браков в конце XIX в., но лишь около 20% в 30-х годах XX в.

Принципиально противоречившими нормам семейного права были различные виды матрилокального брака, бытовавшие в Китае. Они могли иметь как постоянны, так и временный характер. В первом случае муж брал фамилию тестя и получал специально оговорённую в брачном контракте долю семейного имущества. Во втором случае муж по истечении установленного срока мог покинуть вместе с женой её дом, но не имел прав на имущество её семьи. Обычно таких мужей называли «чжуй сюй» 赘婿— «заложивший себя зять». Разумеется, матрилокальный брак, как бы ставивший мужчину в положение женщины, считался для него унизительным. Тем не менее он был распространён в Юго-Восточном Китае и некоторых других районах, например в Ганьсу. На Тайване в начале XX в. матрилокальные браки составляли около 20% всех браков. В некоторых местностях Юньнани удельный вес матрилокальных браков достигал 40 и даже более процентов, причём удел «заложившего себя зятя» не считался там позорным.

Китайское обычное право признавало едва ли не все средства, которые могли обеспечить нормальное функционирование семьи. Если в семье не было мужского потомства, муж имел право взять наложницу и сделать наследниками рождённых от неё сыновей. Широко распространена была практика усыновления мальчиков из чужих семей, хотя формы её были не совсем одинаковы в разных областях Китая. Так, в большинстве районов Северного Китая и на побережье Южного Китая обычай разрешал усыновлять только кровных родственников по мужской линии, тогда как в Восточном Китае допускалось усыновление детей сестёр или даже мальчиков, купленных в младенческом возрасте. Значительные различия в практике усыновления наблюдаются даже в пределах одной провинции, например в Хубэе.

Наследование в китайской семье регулировалось принципом раздела семейного имущества поровну между всеми сыновьями, хотя старший сын как наследник домашнего алтаря обычно получал чуть больше остальных. Женщины были уравнены в правах наследования с мужчинами лишь новым гражданским законодательством в 1931 г. (тогда же лишился официального признания институт наложниц). Практика эквализации семейного состояния имела следствием распыление экономических ресурсов семьи и отчуждение между братьями. Полевые исследования китайской семьи на Тайване показывают, что на практике главы семейств нередко ограничивают число законных наследников до одного-двух человек.

Крюков М.В., Малявин В.В., Софронов М.В., Чебоксаров Н.Н. Этническая история китайцев в XIX - начале XX века. - М.: Наука. Издательская фирма «Восточная литература», 1993.