all i want for christmas is you
Чимина бесит эта предновогодняя суета. Ему просто хочется уснуть на весь Декабрь и, желательно, середину Января, потому что все эти счастливые лица людей, новогодние дурацкие песенки и украшения буквально из каждой дыры не вызывают в нём ничего, кроме неконтролируемого раздражения. Он быстро расплачивается в магазине, игнорируя вежливое: «С наступающим вас!» и, надвинув кепку на лицо ещё больше, спешит к дому.
Новый Год он не празднует уже четвёртый год подряд. Выпивает в своей квартире один, глуша боль в алкоголе, и ложится спать как можно раньше, укрываясь одеялом с головой и тихо плача в надежде, что этот дурацкий день скоро закончится. Чимин раньше таким не был. В детстве он обожал этот праздник, родители к нему всегда готовились с особой трепетностью, прятали в доме от маленького Чимина подарки, всегда два — от мамы и папы — и составляли целые квесты, которые стоило пройти как можно раньше, до полуночи, и получить долгожданные призы. Чимин помнит каждый Новый Год с родителями, и эти воспоминания ещё теплятся в его сердце, грея его холодными ночами.
Но потом мальчик вырос и от родителей уехал. Оказался немного потерян в свой первый праздник без них, но тщательно украсил дом, приготовил еду и позвонил маме с папой по Скайпу. И какого же было его удивление, когда в дверь вдруг позвонили, а на пороге оказался соседский парень Ким Тэхён, которого к Чимину отправила его мама по наставлению родителей Чимина. Оказывается, две семьи довольно долго дружили, а Чимин с Тэхёном были не разлей вода в детстве, пока Киму не пришлось уехать в другой город для поступления в школу.
Тэхён быстро стал близким сердечку. Настолько близким, что уже на следующий Новый Год подарил собственноручно сделанное кольцо Чимину и, поцеловав того под бой курантов, сделал предложение. Чимин согласился, родители были только счастливы. Свадьбу планировали сыграть ровно через год, 2 Января во Франции, отметив прежде Новый Год дома. Тэхён стал для Чимина личным счастьем, заменив ему всех в новом городе. Пак сам по себе мальчик не особо общительный, предпочитающий работу и учёбу, благодаря чему сам в 20 лет основал компанию и быстро вывел её в мировой бизнес. Тэхён ему помогал, поддерживал, но предпочитал не работать и заниматься хозяйством. Встречал любимого с работы, кормил вкусным ужином, а после укладывал на диван и делал расслабляющий массаж. Чимин его потом очень хорошо благодарил. Настолько хорошо, что соседи через два месяца таких «благодарностей» не выдержали и попросили установить шумоизоляцию.
Тэхён был первым во всех смыслах: Чимин до встречи с ним никогда не целовался, не был в отношениях, что уж говорить о какой-то близости. Чимин никого до Тэхёна не любил, не осознавал, какое это прекрасное чувство. И ради Кима был готов на всё, буквально на всё. Хотел бы задаривать его дорогими подарками, возить на курорты и баловать изысканными ресторанами, но Тэхёну этого не нужно было. Его счастье — просто находиться рядом с Чимином и быть им любимым.
И всё шло хорошо ровно до тех пор, пока Тэхён на канун Нового Года и отъезда во Францию не решился сделать Чимину подарок и, пока тот был на работе, съездить в соседний город, чтобы привезти его родителей и устроить такой сюрприз. Чимину позвонили вечером, когда он уже собирался ехать домой. Авария и столкновение с пьяным водителем. Все трое погибли на месте.
Чимин правда надеялся, что это розыгрыш. Очень жестокий и не смешной, но серьёзный голос сотрудника полиции на том конце трубки убеждал его в обратном. Хотелось громко заскулить от боли в этот момент. Что Чимин и сделал. Сначала не сдержал тихого скулежа, а после громко завыл на весь офис, роняя телефон на пол и падая на колени, громко рыдая и прижимая к себе брелок с фотографией Тэхёна на ключах. С картинки на него смотрел счастливо улыбающийся парень с ведёрком мороженого. Они тогда дурачились и Тэхёну удалось выкрасть у спящего Чимина мороженое, после чего тот удирал от него со сверкающими пятками. В груди всё сжималось от боли, сердце буквально трещало по швам ещё и от осознания того, что и родителей он больше не увидит, хотя, оказывается, так много слов им не сказал.
Осознание того, что момент упущен раз и навсегда накатывает только в такие экстренные ситуации, когда уже ничего не исправить. Чимин знал, понимал, что не успел сказать им главного, что любит их больше всего на свете, и поблагодарить за Тэхёна. Он никогда не благодарил их за это. Он никогда не говорил Тэхёну, как сильно любит его, и что тот значит для него весь мир. Говорил простое «я люблю тебя», но эти слова уже настолько всем приелись, их так часто люди используют в повседневной жизни, что сильного веса они уже не имеют. А Чимину так хотелось бы сказать что-то такое, что бы выразило все его чувства.
Чимина из офиса забрала скорая, когда он потерял сознание, а бдительная секретарша, услышав крики и плач, зашла его проведать. Вечером этого же дня его отпустили домой, прописав успокоительные. Это был первый Новый Год, который Чимин провёл в полном одиночестве. Видеть никого не хотелось. На следующий день приходили их с Тэхёном друзья, но они, в основном, все были знакомыми Кима. Чимин им не открывал. Телефон его разрывался от слов поддержки и соболезнований, от которых просто тянуло блевать. Чимин разбил его о стену. Открыл бутылку виски, от которого Тэхён обычно морщил носик, и погряз в бутылке на все праздники.
Он обвинил во всём этот чёртов праздник, ведь водитель, что врезался в машину Тэхёна на перекрёстке был только с корпоратива и выпившим настолько, что даже не понял, что попал в аварию. Он просто вышел из машины и, проматерившись, пошёл дальше. Этот подонок по какой-то случайности не сдох, хотя должен был, засуживал смерти. И Чимин поначалу хотел его разыскать и убить лично, но после узнал, что мужчина всё же умер на следующий день, отравившись алкоголем. Но на сердце почему-то не полегчало.
С той ночи Чимин Новый Год не отмечал. В ту ночь он потерял смысл своей жизни и стал просто существовать. Отмечать ещё один год существования ему казалось бессмысленным. Он так же перестал общаться с людьми, замкнувшись в себе и погрузившись в работу. Домой возвращался поздно ночью и, сходив в душ, без ужина ложился спать. Сам праздник начал его раздражать. Он стал подмечать, что люди позволяют себе творить беспредел на улицах, напиваться до потери памяти и орать под окнами в ожидании «чуда». Но этого чуда не наступало никогда, разве что физиологическая «магия» под названием «похмелье» с утра. Он больше не верил в чудо, в счастье и не считал нужным отмечать этот праздник.
Так же и сегодня вечером Чимин после магазина бежит домой через парк, уже представляя, как уляжется на кровать и уснёт поскорее. Внимание его привлекло тихое пение недалеко от главной аллеи. Мужчина заинтересовано повернул голову в сторону в поисках источника звука. Напротив ёлки стоял паренёк в чёрной шапке и драных джинсах на коленях и пел, играя на гитаре. Что-то в этом парне было не то, что-то цепляло с первого взгляда, и Чимин посчитал, что ничего страшного не случится, если он немного послушает красивую музыку.
Пареньку на вид было лет 17-18 и ему явно было холодно. Его куртка выглядела поношенной и явно старой, на ногах были насквозь промокшие из-за снега тряпичные кроссовки, а руки были красными. Чимин заинтересованно подошёл ближе и достал пару купюр, бросая их в чехол от гитары, лежащий перед музыкантом. Подросток благодарно улыбнулся, продолжая петь, и впервые за несколько лет чужая улыбка не вызвала у Чимина отвращения. Он опустился на скамейку недалеко от музыканта и прикрыл глаза, вслушиваясь в красивый низкий голос и бесшумно подпевая. В голове сразу же всплыли моменты, когда Тэхён в шутку пел ему колыбельные перед сном, и как Чимин серьёзно восхищался его голосом.
Погрузившись в воспоминания Чимин не сразу понял, что парень перестал петь, а вместо музыки доносилась ругань. Вздрогнув и вынырнув из воспоминаний он огляделся и быстро сфокусировал свой взгляд на компании явно пьяных парней, что крепко держали за шкирку того музыканта. Недовольно сузив глаза мужчина встал со скамейки и твёрдой походкой пошёл прямиком в эпицентр событий. Но вовремя всё же не успел. Один из компании отобрал у подростка гитару и, размахнувшись, ударил её о землю, от чего та с огромным сумбурным звуком раскололась на части. Чимин остановился как вкопанный. Ошарашенный музыкант задёргался в чужих руках, выкрикивая проклятия, пока те парни только смеялись.
Чимин пришёл в себя, когда увидел, что один из парней наклонился, чтобы забрать все деньги из чехла. В пару шагов настиг его и точно так же схватил за шкирку твёрдой хваткой, поморщившись, — от него разило ужасно алкоголем. Алкашей Пак не переносил. Выпить он сам любил, но пил только зимой в праздники, чтобы занять свои мысли, и никогда не напивался до опьянения. Опускаться до уровня убийцы его семьи он не желал.
— Дядь, ты берега попутал? — заплетающимся языком начал было парень, но Чимин одним коротким и чётким ударом под дых его остановил. Отпустил и отшвырнул кашляющее тело от себя, злобно уставившись на оставшуюся комнаду.
Парни принялись мотать головой и, отпустив подростка, быстрым шагом ушли в неизвестном направлении. Чимин, убедившись, что они точно скрылись из виду, снова обратил внимание на музыканта. Тот опустился на колени и, глотая слёзы, дрожащими руками поднял осатки гитары, осматривая её. Что-то в сердце Чимина ёкнуло второй раз за вечер. Он тоже присел на корточки и постарался заглянуть подростку в глаза.
— Всё в порядке, — лицо паренька озарилось улыбкой, он посмотрел в глаза Чимину и тихо рассмеялся так умело, что со стороны действительно могло показаться, что ему весело.
Но Чимин видел, насколько тяжело ему это давалось, слышал надломленность в смехе и чувстовал во взгляде напротив только боль. Он просто увидел себя в этом маленьком потерянном мальчике, что так умело натягивал на лицо маску счастья и притворялся. Но любая маска даст трещину, только вот заметить её могут лишь особые люди. Чимин заметил. Уложил руку на чужое плечо, слегка сжав пальцы.
— Я просто… такое ведь бывает, да? — парень словно пытался убедить себя. — Я просто куплю новую гитару и… и… и снова буду… — его нижняя губа задрожала, а с глаз сорвалось две слезинки, но он продолжал выдавливать из себя улыбку. — И я снова буду петь. — закончил предложение и, поняв, что сдерживать себя не может, встал с колен и направился к чехлу с деньгами, быстрым движением ледяной руки стёр слёзы.
— Как тебя зовут? — наконец подал голос Чимин, продолжая наблюдать за пареньком, и встал с корточек.
— А? — он обернулся, сделав вид, что не услышал. Пак приподнял одну бровь. — Шуга. Меня зовут Шуга.
— Где твои родители, Шуга? — парень посмотрел на носки своих кроссовок, перебирая деньги в руках. — Я задал вопрос.
— А я обязан отвечать? — немного дерзко вскинул голову подросток, но тут же стушевался под тяжёлым взглядом. — Дома. Ждут меня.
— Не ври мне, — Чимин знал, что то была неправда. И до этого мог догадаться любой человек, проведя лёгкий анализ.
— Я не вру, — начал хорохориться Шуга, прикусывая губу. — Я сейчас вот к ним приду, и мы вместе будем готовиться отмечать.
— О, хорошо. Тогда я лично отведу тебя к ним домой, чтобы убедиться, что ничего не произойдёт, — мужчина слегка наклонил голову и прищурился, ожидая, как парень будет выкручиваться и какие отмазки придумает в этот раз.
— Э… Это не обязательно. Я сам могу дойти. Уверен, что те парни ушли и вообще, я… — Шуга врал неумело и по-детски, что сам прекрасно понял, а потому просто вздохнул, прикрыв глаза. — Ладно. Никто меня не ждёт. Я один живу.
— Молодец, что сказал правду, — кивнул Чимин. — А сколько лет?
— Через пару месяцев 17 будет, — поник Шуга, продолжая нервно перебирать купюры в руках.
— Тебе есть где жить? — поинтересовался Пак и слегка удивился, когда подросток поднял голову, смотря ему в глаза.
— Нет, но… я справляюсь! А теперь спасибо за эти денюжки и за помощь, но я правда вынужден идти, — Шуга плотнее надвинул шапку на голову и уже собрался уходить, но Чимин схватил его за руку.
— Я хочу тебе помочь. Пойдём со мной, — он сам не понимал, что на него нашло и почему вдруг захотелось так сильно помочь этому ребёнку, но он видел в нём будто своё отражение и не мог позволить тому просто ночевать на улице в такой холод.
— А как я могу быть уверен, что вы не маньяк какой-нибудь? — озадаченно склонил голову Шуга, чем вызвал тихий смешок у старшего.
— А как ты можешь быть уверен, что сейчас не пойдёшь и не угодишь в лапы настоящему маньяку? — слабо улыбнулся Чимин, смотря на внутренние метания младшего.
— Хм, это верно… Но ладно. Если вы и маньяк, то красивый маньяк, — пробурчал тихо под нос Шуга, но до Чимина его слова всё же дошли, от чего он продолжил улыбаться.
— Я недалеко живу. Так что ты в любой момент сможешь от меня сбежать обратно в парк, но я бы не советовал так делать. Я правда тебя не обижу, — тихо произнёс он, отпуская чужую руку.
— Ещё больше похоже на маньяка, — улыбнулся парень в ответ и тихо рассмеялся со сконфуженного лица старшего. — Да ладно, ладно. Я шучу. Или нет!
— Да ладно тебе, — закатил глаза Пак и, по-доброму фыркнув, направился в сторону дома медленным шагом.
— А… Что мне с ней делать? — вдруг окликнул его подросток, держа в руках осколки гитары, и заглянул в глаза.
— Её не починить. Оставь тут. Не тащи с собой воспоминания, — молодец, Чимин. Советы раздавать умеешь. А сам уже как четыре года брелок с фотографией Тэхёна выкинуть не можешь, рука не поднимается.
— Ладно… — вздохнул тяжело Юнги и поплёлся за мужчиной, стараясь отвлечь себя от грустных мыслей. — А как вы поняли, что я вру?
— Элементарно. Ты одет в старую одежду, стоишь в канун Нового Года на улице в кроссовках зимой. Можно было бы подумать, что просто у родителей достаток небольшой, но гитара у тебя дорогая и явно качественная, что опровергает сие мнение. Но она явно старая. Значит, подарили тебе её давно. А ещё я блефовал, — закончил свой рассказ Чимин, смотря пареньку в глаза.
— Хм… Вы правы, да. Но на блеф я повёлся! — Шуга улыбнулся, на этот раз искреннее, и Пак на секунду завис, смотря на его улыбку. — А вы всегда такой…
— Ну… — подросток на пару секунду затормозил, раздумывая, — невесёлый…
— Не вижу причин радоваться такому дню. Ничего особенно. Ещё один год существования, — пожал плечами Чимин, засовывая руки в карманы тёплой куртки.
— Как всё депрессивно, — усмехнулся Шуга и ускорил шаг, стараясь поспеть за быстрым шагом мужчины. — И вы совсем не верите в чудо?
— Какое чудо? Не смеши. Ты уж как никто другой должен понимать, что никакого чуда в нашем чёртовом мире нет.
— Ну, не знаю. Сам тот факт того, что вы меня нашли и заступились, а теперь ещё домой к себе ведёте для меня уже является чудом, — слегка улыбнувшись произнёс паренёк и вприпрыжку отошёл от Чимина, чтобы оглядеть ветки рябины с инеем на них. — Красиво.
Пака удивило то, насколько этот мальчик легко относится к жизни. Для него уже поступок Чимина является чудом, и он так серьёзно об этом говорил, заставляя мужчину задуматься, но при этом в душу слишком не лез. А потом сразу переключился на простые красоты природы. Такой необычный и лёгкий подход, будто Шуга ценил жизнь просто за тот факт, что она у него есть. Хотя жизнь мальчишку явно потрепала. Чимин об этом размышлял всю оставшуюся дорогу.
До пентхауса они доходят довольно быстро. Шуга немного воровато озирается по сторонам и тушуется, когда охранник осматривает его немного высокомерным взглядом и фыркает впридачу. Паку такое не нравится. Он нарочно подходит к мужчине, держа подростка за рукав, и просит как можно скорее сделать дубликат ключей от его квартиры для этого мальчика, а так же запомнить его внешность и всегда впускать на территорию дома. Охранник кивает, записывая все данные, а после сразу же протягивает запасные ключи.
Шуге не по себе. Он в столь дорогих жилых комплексах не был ни разу, всё сделано будто из хрусталя и золота, что даже ходить по полу страшно — вдруг испачкается. До самой квартиры он ведёт себя очень тихо, кутается сильнее в старую куртку и старается незаметно подуть на руки, чтобы согреть их. Чимин, видя это, мысленно дат себе подзатыльник.
— Я дам тебе сменную тёплую одежду на сегодня. А завтра мы либо выйдем и купим тебе новую одежду, либо закажем в дом и просто выберешь понравившееся, — проговаривает Чимин, когда впускает подростка в квартиру, и хватает его за рукав. — А это твои ключи, если вдруг захочешь прогуляться. Не потеряй.
— Спасибо, но… как вас зовут? — Шуга вдруг понимает, что не знает имени этого мужчины.
— Чимин. Пак Чимин. Но для тебя я хён, — кивает головой Пак и, повесив куртку на вешалку, идёт на кухню.
— Хорошо. Кхм… — Шуга скидывает ботинки и, вешая куртку рядом, бежит вслед за мужчиной. — Спасибо, хён, но я правда не понимаю за что ко мне такая щедрость и благосклонность. Ты привёл меня к себе, дал вторые ключи, а завтра собираешься меня одеть, купив для этого одежду специально мне. За что? Я же ничего дать тебе не могу, — чешет затылок парень и неловко топчется на месте.
— Я не требую от тебя ничего. Не могу тебе сейчас объяснить, зачем я всё это делаю. Просто вижу в тебе себя. Моей судьбы ты не знаешь, но мне почему-то хочется тебе помочь. И если уж для моего чуда и поздно, то я рад, что смог дать хотя бы тебе хоть видимость этого самого чуда, — слегка улыбается Чимин и, не дождавшись ответа, направляется в свою комнату за одеждой для парня.
Вернувшись, он кладёт просторные штаны и футболку, а так же шерстяной свитер и носки, после чего развернулся и без слов направился к чайнику, чтобы заварить две кружки горячего вкусного чая. Так варил Тэхён, когда Чимин замерзал до посинения губ. А так же грел в своих объятиях и целовал его губы, чтобы… Чимин о таком вспоминать не будет, а то в носу уже закололо.
— Я не знаю, что с тобой произошло и почему ты так относишься к Новому Году, но… — Юнги подходит аккуратно к мужчине со спины, подбирая правильные слова, — но я правда тебе благодарен. Потому что был уверен, что эту зиму проведу под мостом, а ты мне подарил эту маленькую надежду на магию и волшебство. А ещё… я не уверен, но мне кажется, что я могу разделить твою боль и прочувствовать её, — он резко подаётся вперёд и крепко, но ненадолго обнимает Чимина со спины, утыкаясь носом ему в лопатки, после чего быстро отскакивает и, краснея щеками, хватает вещи с дивана, чтобы убежать в ванную, которую заприметил, когда зашёл.
— Интересный малый, — тихо усмехается Чимин и сам старается не раскраснеться от небольшого смущения. Ему 25 лет, в конце концов. Чего это он краснеет, как девственник? — Как закончишь с краснючими щеками — чай пить выходи, не хватало мне ещё больного ребёнка в доме.
В ответ ему лишь громкое фырканье.
Так и происходит. На следующий день Юнги просыпается с насморком и еле может разговаривать. Вызвав врача им ставят неутешительный диагноз — ангина. И Чимин хотел бы поругаться на этого подростка, но понимает, что нельзя. Сейчас только покой, тепло, вкусная еда и горячее питьё. Поэтому и на работу он уходит немного с тяжёлым сердцем, постоянно думая о пареньке, а так же размышляя о том, что ему следует купить телефон для Юнги, так, оказалось, зовут мальчика, чтобы узнавать о его самочувствии.
Спустя неделю Юнги стало чуть легче, и он начал иногда выходить на улицу подышать, а так же сбегать в магазин. Пользоваться оставленной Чимином банковской картой ему было неловко, но он от всей души хотел приготовить горячий ужин пришедшему с работы мужчине, чтобы согреть его и хоть как-то отблагодарить. Но он не только ужином решил это сделать. Чимин всё чаще и чаще в разных уголках дома начал находить разные новогодние атрибуты: маленький носочек для подарков в своём шкафу с одеждой, маленький снеговик в его ванной, подушка в виде деда мороза на диване в гостиной, почти невидимая мишура в шторах — всё это явно появилось неспроста. И хоть поначалу Чимин думал, что это он не убрал вещи Тэхёна, потом понял, что это явно Юнги ему таким образом прививает ощущение праздника.
Но при этом подросток ни разу не затронул эту тему во время их разговоров. А разговаривали они довольно много, Пак сам от себя такого не ожидал. Он давно ни с кем не сближался, а тут обычный подросток шестнадцати лет манит и привлекает так, что его размышления о жизни хочется слушать часами.
После одного такого ночного разговора Чимин узнал, что родители Юнги из дома выгнали, когда узнали, что их сын является геем. Но его это не напугало, потому как у него любимый парень тогда был — Чон Чонгук. Он сбежал ночью, собрав все свои вещи и решив, что с любимым рай и в шалаше. Они жили не богато, не позволяя себе особой роскоши, но радовались каждому дню. Но Чонгук был неизлечимо болен раком, и Юнги знал об этом, когда сбегал, его это не напугало, будучи уверен в том, что от жизни нужно брать всё, он был с Чонгуком до самого конца. Год назад его не стало. И Юнги, проронив пару слезинок, признался Чимину, что не жалеет об этом ни секунды и будь у него возможность вернуться в прошлое, чтобы что-то изменить — он бы этого не сделал, прожил бы всё заново. Потому что это действительно того стоило.
Родители его обратно не приняли, естественно, но Юнги особо и не стремился. Весной, летом и осенью он мотался по разным городам, подрабатывая где удастся, а вот зимой стало сложнее. На улице теперь не поспишь. И он ещё раз слёзно благодарил Чимина, говоря, что он стал его новогодним чудом и лучшим подарком.
На следующий день Чимин поведал ему о своей трагедии, рассказал о Тэхёне и о причине ненависти к Новому Году. Юнги тогда молча сел к нему на колени и крепко обнял, роняя слёзы вместе с ним. Он разделил его боль от потери любимого и, Чимин, крепко прижимая к себе всхлипывающего подростка, в первые за последние четыре года мысленно поблагодарил вселенную за такое чудо. Потому что это действительно чудо, к которому он привязался довольно быстро. В конце разговора Юнги всхлипнул и, внимательно посмотрев ему в глаза, тихо произнёс:
— Я надеюсь, что Чонгукк-и и Тэхён счастливы там на звёздочке. Гукки всегда говорил мне, что будет следить за мной со звёздочки и не оставит одного. Я надеюсь, что они подружатся. И я уверен, что Тэхён тоже там. Туда попадают только хорошие люди.
И после этих детских слов Чимин немного успокоился. Будто ему стало легче от осознания того, что Тэхён там не один, а с хорошим парнем, что сможет о нём позаботиться.
Проходя ночью мимо комнаты Юнги он сквозь приоткрытую дверь слышал, как тот рассказывает Чонгуку о прошедшем дне. И он бы просто прошёл мило, но краем уха выцепил своё имя, что заставило его заинтересованно вслушаться.
— Спасибо за него, Чонгук. Я знаю, ты послал мне Чимина, чтобы я обрёл близкого человека. Ему тоже это сейчас нужно, я чувствую. Мы нужны друг другу. Он очень хороший, Гукки, правда-правда. А ты заботься о Тэхёне, пожалуйста. Он очень дорог Чимину и очень хороший парень. Я верю, что вы наблюдаете за нами там. Я люблю тебя, Гукки, — тихо закончил свою речь Юнги, а Чимин не сдержал слезинки, что одиноко скатилась по его щеке.
Видимо, Чонгук действительно послал Юнги Чимина, а Тэхён Чимину — Юнги. Так было предрешено заранее, и явно не им это менять.
Новый Год приближался неумолимо быстро, и хоть Юнги с Чимином жил всего неделю, старший уже начал придумывать, что ему подарить. Его перемены в себе удивляли. Конечно, он за пару дней не поменялся окончательно и сильно не горел желанием праздновать Новый Год, но для Юнги, видимо, это было всё же важным событием, поэтому он решил пойти ребёнку навстречу.
А ещё Чимину снился Тэхён. И он сказал, что ему больно наблюдать за таким расстроенным и сломанным мужчиной. Он просил его заботиться о Юнги и поддерживать его, а так же перестать жить прошлым, цепляясь только за свою потерю и боль. Пак, конечно, понимал, что это всё игры разума, но его это тоже успокоило. Юнги вообще в его жизнь много спокойствия внёс. И даже новогодний декор, что теперь, не скрываясь, был буквально по всей квартире, не раздражал, а вызывал лёгкую грустную улыбку.
Он до сих пор хранил у себя в сердце воспоминания о каждом празднике с Тэхёном, но не мог себе не признаться, что медленно там появляются новые, где Юнги играет главную роль. О нём действительно хотелось заботиться, а его сила восхищала. Пройти через такие трудности и не сломаться окончательно, а продолжить верить в чудо и надеяться, что всё будет волшебно. Чимину есть чему поучиться. Он-то уже давно на себе крест поставил. А тут этот несуразный подросток со своим бешеным желанием жить, что возвращает его обратно в нормальный мир. Это просто потрясающе.
— Хён, а что ты хочешь на праздничный стол? — как-то аккуратно за ужином аккуратно интересуется Юнги, тщательно наблюдая за реакцией старшего.
— Хм… Может, ттокгук и чапче? Их часто на Новый Год едят, — задумывается Чимин, тщательно прожёвывая свой чонЧон является своего рода соленым блинчиком, который содержит много овощей, а наиболее популярны блинчики с чесноком, с кимчи и с рыбой. с кимчи.
— Хорошо! — активно кивает Юнги, чем вызывает приступ смеха у старшего. Он в принципе стал чаще улыбаться. — Эй, ты чего?
— Ты просто забавный такой, — улыбается Пак, ласково поглаживая паренька по щеке, чем смущает его ещё сильнее.
— Да ладно уж… — фыркает Юнги и, запихнув в себя скорее последний кусочек, встаёт из-за стола, подходя к раковине.
— Нетушки, сегодня посуду мою я, — важно заявляет Чимин и, тоже прожевав остатки блинчика, подходит к младшему.
— Но ты с работы уставший, — стоит на своём Мин, стараясь не смотреть на мужчину.
— А ты весь ужин приготовил, в квартире уборку сделал и украсил её, ты устал даже больше меня, — непреклонно фыркает Чимин и бёдрами легонько отодвигает подростка от раковины, закатывая рукава белоснежной рубашки, что, кстати, тоже была выглажена Юнги.
— Но ты сейчас рубашку запачкаешь, и… — пытается ещё как-то протестовать младший, но неожиданно поскальзывается на луже из воды и моющего средства и летит прямиком на пол пятой точкой.
Чимин хватает его быстро за талию мокрыми руками, крепко прижимая к своему телу. Юнги напугано цепляется пальчиками ему в воротник, замирая и стараясь осмыслить произошедшее. Его поймали. У старшего слишком хорошая реакция, и он не позволил Юнги упасть на пол и пораниться. Чимин снова его спас.
Пак немного ошарашенно переводит взгляд на младшего, его напуганные глазки и приоткрытый от учащенного дыхания ротик и, мотнув головой, отстраняется, предварительно убедившись, что тот снова не навернётся у него на глазах. Везучесть у младшего на нуле.
— Сходи в ванную и закинь мокрые носки в стирку. Возьми новые. Я пока вытру пол, — наконец тихо произносит он, а Юнги коротко кивает и уносится от него, сверкая пятками. Стыдно.
Чимин опирается о столешницу двумя руками и пытается осознать произошедшее. Вроде, ничего серьёзного. Только вот у него дежавю. В начале их отношений Тэхён точно так же поскользнулся на ровном месте, и Чимин так же его подхватил. Тогда произошёл их первый поцелуй. И Пак с лёгкой грустью осознает, что от проведённой параллели сердце у него уже больше не сжимается, словно оно устало болеть и страдать и готово уже двигаться дальше, впуская к себе новую любовь. И Чимину даже немного стыдно, потому что он, взрослый мужчина, на секунду, всего на секунду, позволил допустить себе мысль о том, чтобы наклониться и накрыть чужие губы в нежном поцелуе.
— Тебе… помочь? — тихий голос вырывает из раздумий, и Чимин натягивает на лицо улыбку, смотря на мнущегося парня у кухни.
— Нет, иди отдыхай. Ты сегодня хорошо потрудился, мал… — с губ чуть не срывается нежное прозвище, а Юнги заглядывает в глаза старшего с такой надеждой, что тот решает наплевать на все предрассудки и закончить начатое, — маленький.
— Хорошо, — улыбается Мин и уходит в свою комнату, прикрывая дверь.
Чимин улыбается, слыша тихий писк из его комнаты, и поворачивается к горе посуды, представляя, как он всё это будет мыть. Ничего, главное, что Юнги отдохнёт.
В день праздника Юнги носится с самого утра, расставляя везде свечи, включая гирлянды и развешивая мишуру везде, куда только может дотянуться. Чимин, глядя на его безуспешные попытки допрыгнуть до верхушки ёлки, тихо посмеивается и вешает сам, благо, разница в росте помогает. И улыбка парня того действительно стоит.
Закончив со всеми украшениями Юнги закрывается на кухне, запрещая Чимину туда заходить, и принимается греметь посудой. Старший в предвкушении. Запах в квартире стоит просто ошеломляющий, что даже живот урчит, хотя пообедали они не так давно. Подарок, что Пак заказал специально для Юнги приносят как раз в обещанный срок, и мужчина успевает его спрятать в своём шкафу с одеждой, хотя это не так просто сделать. Он так же увидел красивую коробочку в подарочной упаковке на кровати младшего, когда проходил мимо его комнаты, но лишь прикрыл дверь и сделал вид, что ничего не видел.
Часов в десять Юнги выбрался с кухни весь раскрасневшийся, но довольный, как чеширский кот и ускакал переодеваться, не разрешая Чимину заходить на кухню. Мужчина клятвенно пообещал не соваться туда и ногой, а сам пока пошёл к стеллажу с алкоголем, выбрав хорошее шампанское. Немного выпить можно даже Юнги. Пока он разливал шипящий алкоголь в красивые бокалы и красиво располагал их напротив искуственного камина, Юнги в своей комнате нервно поправлял складки на рубашке. Ему почему-то жутко хотелось понравиться мужчине и удивить его, а так же доказать, что Новый Год — действительно волшебный праздник.
— Кхм, — тихо кашлянул подросток, привлекая внимание Чимина на себя. — Я… Как я выгляжу?
Чимин отставил бутылку на стол и, обернувшись, застыл, оглядывая красоту во плоти: на Юнги были красивые серые брючки, что идеально, но не слишком обтягивали его стройные ноги, а из-под красивого новогоднего свитера гармонично выглядывали края розоватой рубашки. В ушах у подростка Чимин заметил висячие серёжки, а на шее — небольшую цепь, что сам же ему и купил. Кто ж знал, что она так красиво будет обхватывать белоснежную шейку. Такие простые элементы одежды, а так потрясающе сочетаются на столь юном теле, что Чимину пришлось тяжело сглотнуть и машинально вытереть руки о свои чёрные джинсы.
— Ты выглядишь потрясающе, — тихо прошептал Чимин, подходя ближе и заправляя прядь серых волос за ушко парня. Он отвёл сопротивляющегося Юнги к парикмахеру как только тот выздоровел, чтобы тот привёл волосы парнишки в порядок. В ходе стрижки специалист предложил такое интересное окрашивание и ни Чимин, ни Юнги отказываться не стали. — Обворожительно, — наклонившись чуть ниже он тут же учуял цветочный парфюм, который сам же отдал пареньку.
Мысль о том, что он одет во всё то, что Чимин ему подарил отчего-то приятно грела душу. Мальчишка краснел стремительно от таких комплиментов и близости с мужчиной, а Чимин, как бы сильно ни хотел, не мог себя заставить отойти чуть дальше. Он уткнулся носом в чужие волосы, что вкусно пахли шампунем, и прикрыл глаза. Юнги чуть вздрогнул, когда услышал удовлетворённое мычание сверху, и закусил губу, стараясь не смотреть на вырез на груди перед собой. Это всё было… слишком смущающе.
— Предлагаю выпить, — наконец опомнился Чимин и, взяв маленькую ручку в свою, повёл парня к журнальному столику. — Сегодня тебе тоже можно, — Юнги благодарно принял бокал шампанского, прикусив губу, когда их с Чимином пальцы столкнулись, и улыбнулся, когда его жестом пригласили сесть на кресло рядом. — Хочешь сказать что-нибудь?
— Хочу. Только… сначала это, — Юнги приподнялся и протянул мужчине ту самую коробочку, что тот видел раньше. — Подарки дарят позже, но я не знаю, решусь ли потом.
Чимин заинтересовано выгнул одну бровь, принимая подарок, и слабо улыбнулся, когда там зазвенело явно украшение. Получив одобрительный кивок он аккуратно развязал бантик, что с особой нежностью чуть раньше завязывал Юнги, и развернул коробочку, стараясь не порвать её и не испортить никак. Содержимое не могло не вызвать широчайшую улыбку на лице мужчины.
Юнги смутился. Чимин сиял ярче всех гирлянд вместе взятых. Его щёки даже болеть начали с непривычки — давно так не улыбался. Внутри был браслет в виде цепи, и Пак не сразу разглядел, что к нему прикреплены ещё подвески. Явно самодельные. Из дерева вырезанные. Улыбка с лица немного пропала, из-за чего Мин сначала испугался, что не понравилось, но Чимин лишь достал браслет и принялся с нескрываемым интересом разглядывать подвески.
— Гитара, снежинка… сердце в огне? — он поднял голову, заглядывая в глаза мальчика. — Как ты умудрился из дерева вырезать такую филигранную работу?
— У меня дедушка был резчиком по дереву, он в детстве и научил, — смущённо улыбнулся Юнги. — Я не знал, что подарить. На полноценный браслет у меня не хватило бы своих денег, а делать подарки на твои же деньги некрасиво как-то… и вот я купил цепочку, а подвески вырезал сам. Тебе нравится?
— Нравится ли мне? Это потрясающе, Юнги. Безумно красиво, я просто… в восторге. Ещё и своими руками. Это ценность для меня, правда, — мужчина наклонился и мягко чмокнул парня в лоб, игнорируя его полыхающие щёки. — Гитара — понятно, мы с тобой встретились так, снежинка — понятно, тоже отсылка к нашей встрече, а вот сердце в огне… к чему это?
— Ну… — Юнги принялся нервно комкать в руках подол рубашки, кусая губу, — просто мне с тобой очень тепло и уютно. Ты буквально приютил незнакомого бездомного пацана, отогрел его и дал всё, о чём он и мечтать не может. И это правда, что моё сердце рядом с тобой словно… тает, — медленно поднял глаза Юнги, немного нервно облизывая губы, но смотря прямо на мужчину.
А Чимин… Чимин просто не знал, что сказать. Юнги снова умело всё сделал за него, описал все его чувства. У него тоже сердце рядом с этим мальчишкой отогревается и словно оживает. То самое сердце, что годами не подпускало никого к себе, храня верность лишь одному, то самое сердце, что уже ледяной корочкой покрылось, дав обет верности только другому. А тут на него сваливается Юнги, буквально как снег на голову, такой потрясающий, любящий и нежный, что даже отчаявшееся сердце Чимина подпустило его к себе.
— Я знаю, что такое может напугать тебя и всё испортить, но… ты мне, вроде как, нравишься, — Юнги облизывает сухие губы и принимается ковырять большой палец, всё так же смотря прямо напротив себя. — Рано ещё говорить о сильных чувствах, потому что мы оба ещё не отошли от своих потерь, но симпатия к тебе точно есть. Я посчитал правильным сказать об этом тебе. Вот.
— Это… вроде как ожидаемо было, а с другой стороны — нет, — усмехается Чимин, откладывая коробочку в сторону и крепко держа в руках браслет. — Я не знаю, что чувствую к тебе, Юнги. Поговорим как взрослые, хорошо? — парень кивает, а мужчина вздыхает, мысленно подбирая слова. — Тебе ещё шестнадцать, мне уже двадцать пять, меня не то, чтобы пугает наша разница в возрасте, но это как-то… может быть тяжело тебе в будущем. Да, не тридцать лет разница, но девять, и это всё же значимо. И, нет, я не сомневаюсь в правдивости твоих слов, потому что вижу, что легкомыслием ты не страдаешь, и мне глубоко плевать на чужое мнение, но меня правда пугает, что в будущем тебя такие отношения будут тяготить. Из этого вытекает следующее волнение. Ты сам видел, как сложно и тяжело я переживал уход Тэхёна из моей жизни и знаешь, что привязываться к людям мне тяжело — ни с кем не общаюсь даже. И если что-то подобное произойдёт с тобой — меня это сломает окончательно. Однажды став моим, если ты захочешь уйти, я тебя насильно держать не буду, но наверняка после этого закроюсь в себе окончательно. И да, я предпочитаю обговаривать такое сразу. А ещё я волнуюсь, как сраный школьник у доски, прости мне это, — нервно смеётся Чимин и прикрывает глаза, когда его руки обхватывают чужие тёплые.
— Я понимаю тебя, хён. И не говорю, что мне тоже легко. Но мне правда с тобой безумно хорошо с самого нашего знакомства. Не знаю, что это было, второй «дзынь» в моей жизни, хотя я считал, что такое бывает лишь раз за жизнь, — Чимин улыбается, вспоминая, что это момент из мультика, — но я счастлив. И форсировать не хочу отношения, но хочу знать, одинаковы ли наши чувства. Потому что если нет — я сделаю всё, чтобы относиться к тебе только как к другу и лучшему хёну.
— Хорошо, — облизывает свои губы Чимин и сжимает в своих руках ладошки парня, поднимая голову и заглядывая ему в глаза. — Я думаю, что чувствую то же самое, что и ты. Симпатия, да. Ты правильно это описал. И да, я согласен, что форсировать не стоит.
— Вот и прекрасно. Не волнуйся, хён, мы с вполне можем с тобой разговаривать как взрослые сознательные люди, — лучезарно улыбается Юнги и берёт в руки браслет. — Хочешь, помогу надеть?
— Да. На левое запястье только, — Чимин протягивает руку младшему, а сам немного усмехается над тем, что сейчас Юнги вёл себя как взрослый, в то время как Чимин был как ребёнок.
— Почему именно левое? — задумчиво спрашивает парень, застёгивая браслет на тонком запястье и радуясь тому, что с размером он угадал идеально.
— К сердцу ближе, — пожимает плечами Чимин, смущая своими словами Юнги. — Сейчас приду, он встаёт со своего места и быстрым шагом идёт в комнату, чтобы достать из шкафа свой подарок и, спрятав его по возможности за спину, идёт обратно. — Долго я не думал над подарком, если честно. И я думаю, что это очевидно, но не подарить я не мог.
Юнги тихо взвизгивает от счастья, когда старший из-за спины достаёт знакомый футляр явно от гитары. В неверии протягивает руки, получив подарок, бережно укладывает его себе на колени, проводя невесомо пальцами. Чимин усаживается обратно на кресло рядом, с нескрываемым удовольствием наблюдая, как парень медленно вжикает молнией и достаёт новую лакированную красавицу. Он забирает у того футляр, чтобы было больше места, а Юнги всё так же с шоком и застывшими в глазах слезами кладёт инструмент на колени, кончиками пальцем проводя по струнам и наслаждаясь звучанием.
Чимину даже просить не надо, чтобы тот что-то сыграл. Он без слов принимается играть уже знакомую им обоим мелодию и тихо напевать себе под нос, иногда шмыгая носом и больше не сдерживая слёзы. Поёт недолго, бережно отставляет гитару и, убедившись, что она стоит ровно, накидывается со словами благодарности на Чимина, крепко обнимая его и шепча куда-то в шею.
— Ну-ну, маленький, — улыбается Чимин и усаживает паренька к себе на колени, прижимая к себе и поглаживая по спине. Юнги только шмыгает ещё громче на такое прозвище.
— Спасибо, — шепчет тихо и, не справившись с эмоциями, чмокает старшего в щёку. — Мне не верится, что я встретил тебя. Ты просто замечательный, Чимин-хён. Правда. Я безумно счастлив сейчас.
— Это прекрасно, Юнги. Потому что я больше не хочу видеть слёз на твоих щеках. Ты закончишь школу, как все дети, а потом мы с тобой сядем и поговорим о твоих желаниях. Если захочешь — устрою работать к себе. Уверен, ты смышлёный малый, — Юнги счастливо кивает головой, улыбаясь лучезарно, а Чимин тоже не может удержаться и целует того в кончик носа.
— Спасибо, — снова шепчет Юнги, укладывая голову на чужом плече и прикрывая глаза, устроившись в чужих объятиях, словно кот. Чимин кивает и укрывает их пледом, прижимаясь губами к чужой макушке и наслаждаясь тишиной, тёплыми объятиями и пламенем огня в камине напротив.