Случайные встречи неслучайных людей. Мо Жань и Чу Ваньнин
«Львы, сегодняшний день уже приготовил для вас феерический сюрприз. Вас ждет грандиозный подарок от Вселенной, который оставит незабываемые впечатления и способен в корне поменять судьбу. Он находится от вас на расстоянии вытянутой руки. Достаточно сделать шаг навстречу, и чудеса дадут о себе знать».
Его вера в гороскопы была примерно такой же, как в то, что Земля стоит на трех китах, в неизвестном направлении плывущих по космическому пространству на черепахах. Никакое расположение звезд и планет, по его скептическому мнению, не могло оказать влияние на то, как будет складываться его жизнь и в какую сторону сделает поворот.
Тем страннее Чу Ваньнину казалась собственная привычка дожидаться окончания очередной передачи об искусстве или науке на любимой радиоволне — и не отключаться от нее сразу, а ждать начала следующего часа и слушать астропрогноз. Чу Ваньнин фыркал и цокал. Он прекрасно осознавал, какую несусветную чушь с завидным постоянством сочиняют редакторы астрологической рубрики, но утреннему ритуалу не изменял. Сегодня Чу Ваньнин ознакомился с предусмотренной для него звездной волей, стоя в коридоре и готовясь выйти из дома. Озвученный прогноз заставил Чу Ваньнина хмыкнуть: единственным сюрпризом в его тщательно спланированном на ближайшие часы расписании могло стать исключительно отсутствие любимых пирожных в кондитерской, где он был постоянным клиентом.
Чу Ваньнин, стоя перед зеркалом, поправил огромный белоснежный шарф из кашемира, намотанный на его шее в несколько слоев. Неожиданно для самого себя он улыбнулся и подмигнул отражению. Настроение Чу Ваньнина было приподнятым, полным предвкушения. Оно клубком собралось в районе груди и отзывалось дрожью на кончиках пальцев. Свое состояние никакой объективной причиной Чу Ваньнин объяснить не мог, поэтому решил, что причиной всему — погода. Чу Ваньнин обожал осень и каждый раз жмурился от удовольствия, подобно сытому обласканному коту, когда вдыхал ее неповторимый аромат. Особенно когда на улице все было залито солнечным светом до такой степени, что он выплескивался через край и затекал в каждый уголок квартиры господина Чу, также известного в качестве автора исторических романов, пишущего под псевдонимом Юйхэн. Прямо как сейчас.
В моменты, подобные этому утру, неизменно холодная аура Чу Ваньнина, при необходимости способная заморозить все живое в радиусе нескольких ли, неуловимо менялась. Внешне он казался все тем же отрешенным и неприступным небожителем, но в его голосе едва заметно сквозили теплые нотки, а особенно внимательный наблюдатель разглядел бы слегка приподнятые уголки обычно равнодушно поджатых губ. Правда, менее искушенные зрители это крохотное изменение мимики списывали на лицевой паралич и замораживались без дополнительного воздействия со стороны Чу Ваньнина.
К счастью, его литературный агент, давно в совершенстве изучивший палитру из пятидесяти оттенков равнодушия Чу Ваньнина, относился к первой категории. Завидев его у входа в книжный магазин, где им предстояло побеседовать с руководством о предстоящей автограф-сессии, напряженный юноша по фамилии Ши вздохнул с облегчением. Чу Ваньнин явно пребывал в благостном расположении духа, что служило хорошим предзнаменованием для всех собеседников.
— Юйхэн! — радостно воскликнул Ши Мэй. — Я так рад вас видеть! Вы сегодня еще более очаровательны, чем всегда.
— Ши Минцзин, я просил тебя не говорить со мной подобным образом? — укоризненно спросил Чу Ваньнин. — А ты опять за свое, да еще и в формальной обстановке.
— Но мы ведь пока одни, а я действительно не устану вами любоваться.
— Книги продает не мое лицо, Ши Минцзин. К тому же, мы не одни, вокруг нас множество людей. И вообще, нам пора. Идем.
Ши Мэй послушно кивнул и предусмотрительно промолчал о том, какую сумму роялти на самом деле приносит внешность Юйхэна. Как и о том, что продажи его последнего романа об эпохе Сун сильно выросли после того, когда он дал несколько офлайн-интервью, где показал себя во всей красе. Оказалось, что когда об истории пишет и говорит не умудренный опытом старец в очках с толстыми диоптриями, а молодой мужчина с утонченной аристократичной внешностью, это смело может претендовать на роль успешного рекламного хода.
Как и предполагал Ши Минцзин, встреча прошла в приятной и дружелюбной атмосфере. Требовательный и придирчивый ко всему Чу Ваньнин, ко всеобщему удивлению, отверг всего пару предложений, внес лишь одно исправление, а потом и вовсе заявил, что оставляет решение всех организационных вопросов на Ши Минцзина. Управляющий магазином возликовал, его помощник перестал потеть, а Ши Минцзин опешил. Но заверил Юйхэна в готовности день и ночь трудиться во благо успешного проведения автограф-сессии. Чу Ваньнин искренне похвалил его рвение, предложил обсудить оставшиеся детали без него, после чего покинул книжный магазин.
Следующим местом, куда ему нужно было сегодня заглянуть, являлся университет, где много лет работал ректором его старый друг. Сюэ Чженъюн давно уговаривал Чу Ваньнина выступить в роли приглашенного преподавателя и прочитать у выпускного курса несколько лекций. Ректор Сюэ прибегал к разным способам увещевания, от попыток воззвать к проверенным временем дружеским чувствам до подкупа. Так, Сюэ Чженъюн готов был за выступление перед студентами предложить ему трехмесячный гонорар преподавателя — но Чу Ваньнин внезапно согласился выступить без оплаты. О чем оповестил друга, как только зашел к нему в кабинет. Сюэ Чженъюн воззрился на него с таким удивлением, словно к нему на прием заявились все привидения из окрестных корпусов разом.
— А-Нин, ты меня не разыгрываешь? — осторожно уточнил ректор Сюэ. — На протяжении месяца ты раз за разом отказывался, виртуозно придумывая причины. И тут ни с того ни с сего согласился. Признавайся, ты что-то задумал?
— Ты раскусил меня, Чженъюн. Я кое-что скрывал от тебя много лет, но пора признаться. На самом деле, я вовсе не писатель. Грядущие лекции я планирую использовать не для просвещения юных умов, а для того, чтобы завербовать их в сетевой маркетинг.
Сюэ Чженъюн несколько раз моргнул, а потом громко рассмеялся.
— Понял-понял, больше нет вопросов. Пожелания по дате имеются?
— Никаких. Отправь мне список свободных, я передам агенту, он согласует с моим графиком. Тему я могу выбрать любую?
— Да, я не стану тебя ограничивать. Сообщи сразу, как определишься с подходящей.
Друзья тепло распрощались. Чу Ваньнин взглянул на часы: что ж, самое время было направиться в последнее из нужных ему мест. Самое желанное из всех, что были предусмотрены маршрутом господина Чу. Он шел свойственной ему грациозной кошачьей поступью, то и дело меняя траекторию, чтобы перейти на те участки тротуара, где лежало больше всего желто-красной опавшей листвы. Чу Ваньнин легко подпинывал ее носками ботинок, вслушиваясь в приятный, почти музыкальный шорох.
Чу Ваньнин толкнул дверь интересующего заведения, и о появлении нового посетителя оповестил мелодичный перезвон серебряных колокольчиков над входом. Седоватый продавец за прилавком сразу повернулся на звук, узнал гостя и приветливо помахал рукой:
— Господин Чу!Как всегда, по вам можно сверять часы. Вы подоспели как всегда вовремя. Лотосовые печенья недавно достали из печи, им нужно остыть совсем чуть-чуть, и я смогу их для вас упаковать. Хотите сегодня добавить к заказу что-нибудь еще?
Чу Ваньнин окинул беглым взглядом витрины — словно не знал ассортимент этой кондитерской наизусть, — и кивнул.
— Да, господин Чжан. Добавьте, пожалуйста, четыре яичных тарта, две плитки шоколада с морской солью, упаковку клубничного в каплях и… — Чу Ваньнин задумчиво постучал себя указательным пальцем по губе. — Три рисовых шарика. Этого будет достаточно.
Продавец расплылся в довольной улыбке.
— Вы столько лет наш постоянный клиент, господин Чу, и по-прежнему так горячо влюблены в сладкое. Это никогда не перестанет меня радовать. И вообще, с тех пор, как вы впервые заглянули сюда, мои дела идут в гору. Считаю вас своим личным талисманом.
— Не придумывайте, господин Чжан. Если бы не ваши умения, ваша кондитерская вряд ли добилась бы популярности. Я здесь совершенно не при чем.
— Хах, сойдемся на этом. Подождите пять минут, пожалуйста, я соберу ваш заказ.
На время ожидания Чу Ваньнин удобно устроился за небольшим столиком у окна. Наблюдая за прохожими, он думал о том, чем займется по возвращению домой. Он собирался поработать над новой рукописью, посмотреть фильм, который откладывал в долгий ящик, собрать доставленную вчера головоломку — «Самый высокий уровень сложности», гласило описание, — а затем созвониться с бывшим одногруппником, чтобы выбрать наконец время для совместного ужина. Но все это готово было подождать, уступая место неторопливой сладкой трапезе, традиционно служившей Чу Ваньнину обедом.
Расслабленный и вполне довольный жизнью господин Чу вряд ли мог вообразить, что не всем его задумкам суждено воплотиться в жизнь.
Если бы господин Чжан не позвал его, чтобы сообщить о готовности заказа к выдаче, то Чу Ваньнин, вероятно, заметил бы на противоположной стороне улицы высокого молодого человека, заметно выделяющегося из толпы. Выдающийся рост, крепкое телосложение, облик в целом: все в нем привлекало внимание. В своей кожаной оверсайз-куртке, высоких грубых ботинках и с огромным рюкзаком наперевес он производил впечатление рокера-хулигана. Пока Чу Ваньнин рассчитывался с господином Чжан, юноша закончил разговор с другом и начал переходить улицу.
Произошедшая дальше сцена была достойна того, чтобы стать частью романтической дорамы.
Чу Ваньнин отвлекся на входящее сообщение, поэтому на улицу выходил, опустив глаза в экран телефона и не замечая ничего вокруг. Хулиганистого молодого человека громко окликнул друг, напомнив о своей просьбе захватить на репетицию виниловую пластинку, о которой он давно просил. Иными словами, оба отвлеклись, пока их тела по инерции продолжали движение вперед, стремясь навстречу неизбежному столкновению.
Они притянулись подобно магниту и железу, востоку и восходу Солнца, утренней росе и нежному цветку.
Чу Ваньнин пусть на небольшой, но все-таки скорости впечатался лбом в чужую грудь. Ее обладатель рефлекторно вытянул руки вперед, чтобы удержать неожиданно свалившуюся прямо в его объятия ношу, и крепко сжал чужую талию. Господин Чу от такой наглости вспыхнул до кончиков волос, заметно вздрогнул и начал вырываться, отчего неопознанный нахал только крепче схватил его. Чу Ваньнин, словно позабыв, что в одной из рук у него до сих пор находится драгоценная ноша от мира деликатесов, попытался пихнуть негодяя рукой в грудь.
И случилось непоправимое. В коротком противостоянии, имевшем все шансы обойтись без жертв, все-таки появились пострадавшие.
Бумажный пакет, переполненный покупками, не выдержал напора двух взрослых мужчин и частично выплюнул содержимое. Прямо на глазах Чу Ваньнина тарты и рисовые шарики устремились наружу и по красивой дуге полетели на асфальт. Участники тротуарного происшествия проводили их полет задумчивыми взглядами и лишь после этого отпрянули друг от друга.
Чу Ваньнин растерянно осмотрелся. То, что должно было стать приятной трапезой, теперь бесформенной массой красовалось под ногами. Тарты заметно сплющило, а рисовые шарики в считанные секунды покрылись пылью и грязью. Чу Ваньнин, не отрываясь, следил за тем, как на один из них плавно приземляется красный кленовый лист — и настроение писателя покатилось вниз быстрее, чем вагончик на американских горках. Со стороны он не мог видеть, как на несколько коротких мгновений его лицо приобрело по-детски обиженное выражение, которое быстро исчезло, стоило ему поднять взгляд на возмутителя его спокойствия.
Молодой человек перед ним выглядел несколько дезориентированным, но на роль груши для битья, тем не менее, подходил великолепно. Чем господин Чу решил воспользоваться незамедлительно. Он сурово свел брови почти в единую линию, гневно сверкнул глазами и звенящим от злости голосом процедил:
— Вас не учили смотреть, куда идете?
Молодой человек, имевший право задать аналогичный встречный вопрос, впервые с тех пор, как научился говорить, не нашел слов, а его язык отказался подчиняться приказам владельца. Беспочвенное обвинение, конечно, внесло свою лепту в кратковременную немоту. Но преобладало все же впечатление, которое Чу Ваньнин на него произвел. Не то чтобы юноша раньше не видел красивых людей — он встречал их достаточно как среди мужчин, так и среди женщин. С кем-то из них даже делил постель. Но не встречались среди них те, кто в считанные секунды вызвал бы головокружение, слабость в коленях и проблемы с дыханием. Каждая черта точеного лица задела в душе молодого человека неизведанные ранее струны, почти заставляя ее петь. Впечатление портила только ледяная аура, рождающая чувство, словно вокруг не солнечный осенний день — а непроглядная морозная зимняя ночь.
Закипающий от негодования мужчина все еще ждал ответа. Он скрестил руки на груди и глазами прожигал юношу насквозь. Пришлось собрать в кулак всю силу воли и заговорить:
— Но вы же сами… Я не… — он посмотрел по сторонам, и его озарила идея. Он очаровательно улыбнулся и дружелюбно продолжил. — Простите! Сам не понимаю, как так вышло. Но я все возмещу! Я куплю вам новые пирожные. Давайте зайдем в кондитерскую, выберете, что вам по душе.
Чу Ваньнин поджал губы. Возможно, в других обстоятельствах он воспользовался бы чужой щедростью. К тому же, ему отчаянно захотелось проделать в кошельке этого негодяя с ямочками на щеках внушительную брешь, скупив все, что было в наличии. Но благостное настроение Чу Ваньнина так молниеносно полетело вниз и пробило дно, что желание быстро пропало. Он прищурился и презрительно бросил:
— Мне от вас ничего не нужно. Впредь используйте глаза по назначению, иначе кто-нибудь может пострадать.
После этого Чу Ваньнин крутанулся на носках ботинок, качнул высоким хвостом с такой силой, что едва не хлестнул молодого человека по носу, и зашагал прочь, крепко прижимая к груди пакет с уцелевшими сладостями. Юноша пялился вслед удаляющейся высокой стройной фигуре. И внезапно, повинуясь порыву, выкрикнул:
— Мо Жань! Меня зовут Мо Жань.
Чу Ваньнин проигнорировал его и вскоре скрылся из виду. Лишь когда он завернул за угол, Мо Жань смог сдвинуться с места. Он зашел в кондитерскую и в лоб поинтересовался у продавца:
— От вас только что выходил покупатель в бежевом пальто. Он у вас часто бывает?
Продавец зыркнул на него с нескрываемым подозрением.
— С какой целью вы спрашиваете? Не в наших правилах разглашать информацию о клиентах.
— Дядюшка, — Мо Жань активировал все доступные запасы вежливости и обаяния. — Я перед ним провинился. Из-за меня он лишился возможности вкусить ваши замечательные творения. Я хотел бы сгладить это досадное недоразумение, но даже не успел спросить, как его зовут. Теперь представления не имею, как его отыскать.
Весь продавец, от макушки до пяток, стал воплощением словосочетания «панический ужас». Он побагровел, побледнел и позеленел. Его губы слегка тряслись, когда он уточнил:
— Ч-ч-что вы сделали? Лишили? Каким образом?
Мо Жань, заметив его реакцию, пришел в замешательство.
— Мы случайно столкнулись на улице, и часть его покупок оказалась на асфальте. Я пытался объясниться, но он и слушать меня не стал. Я подумал, что вы сможете мне помочь. Я могу оплатить для него любой из ваших десертов, а вы передадите, если он в следующий раз появится.
Продавец за стойкой, осознав, что именно случилось, умер, вознесся и воскрес. Он потер точку между бровями и обреченным тоном объяснил:
— Я сейчас пойду против правил, но в вашем тяжелом случае это позволительно. Вы встретили нашего постоянного и чрезвычайно любимого клиента. Он серьезный, известный в своей сфере человек, чьего внимания пытается добиться множество людей. Без сомнения, вам это удалось, но далеко не в самом лучшем ключе. Дело в том, что господин…. Он обожает сладкое. Я никогда не видел взрослого мужчину, питавшего бы к данному виду еды такую слабость. Вы же каким-то непостижимым образом умудрились лишить его возможности насладиться ей в полной мере. Для него это почти личное оскорбление. Ситуация патовая, так что я советую вам просто забыть о данном инциденте и не тратить силы на бесполезную затею.
Мо Жань ненадолго задумался. Севшим голосом он уточнил:
— Считаете, шансов у меня нет?
— Молодой человек, зачем вам они? Ваши попытки все равно не увенчаются успехом. Да и встреча эта была случайной. Он забудет о вашем существовании уже вечером, таков он человек. Вы же завтра утром не сможете вспомнить ни названия моей кондитерской, ни его лица. Не тратьте время зря.
— «Случайной»? — повторил Мо Жань и невольно обернулся в сторону двери. — Почему-то мне она таковой не кажется.
Пока Мо Жань с настойчивостью ползущей к финишу марафона черепахи пытался выцарапать у владельца кондитерской крупицы информации о Чу Ваньнине, интересующий его господин методично уничтожал второе лотосовое печенье. Знакомый вкус помог привести эмоции в гармонию, но не избавил от странного ощущения. Будто Чу Ваньнин что-то упустил из виду.
Оно не утихало до самого вечера. Назойливой мухой маячило на задворках сознания, пытаясь принять более четкие и понятные формы. Чуть заглушить его получилось только благодаря головоломке, сборку которой Чу Ваньнин планировал наконец завершить. «Чистый белый ад», состоящий из тысячи деталей, стал для него своего рода медитацией. Из-за рабочего графика Юйхэн мог посвящать ей не так уж много времени, и в итоге на «Белый ад» у него ушло почти полторы недели.
Когда последняя деталь заняла положенное место, и работа была завершена, Чу Ваньнин почти наяву мог услышать раздавшийся в его голове щелчок.
Он уже сталкивался с этим хладнокровным убийцей чужих сладостей по имени Мо Жань, и произошло это не так давно — в первые сентябрьские дни.
У Чу Ваньнина тогда был полноценный выходной, и провести его хотелось как можно более размеренно и неторопливо. Отключить телефон, устроить велосипедную прогулку по тихим живописным улочкам и набережной, заглянуть в любимый семейный ресторанчик, где подавали по-особенному вкусные крабовые «львиные головы». День имел все шансы стать если не прекрасным, то как минимум удачным.
Но звезды, которые Чу Ваньнин воспринимал исключительно как небесные светила, а не всякие там указатели судьбы, явно решили, что все должно быть иначе. И прямой, словно рельса, жизненный путь Чу Ваньнина обязан сойтись в одной точке с витиеватым и хаотичным путем одного неопознанного нахала. Оказавшемуся настолько невнимательным, что он умудрился открыть дверь машины и выскочить из салона именно в тот момент, когда Чу Ваньнин проезжал мимо. Элегантный, сдержанный и уточенный господин Чу от неожиданности ругнулся так, что и портовый грузчик мог бы позавидовать, с трудом объехал возникшее препятствие и чудом не слетел с велосипеда. Останавливаться Чу Ваньнин не стал, но вслух умственные способности неизвестного лаконично оценил.
— Идиот! — выкрикнул Чу Ваньнин.
Увы, молодой человек, чей интеллектуальный рейтинг в глазах господина Чу только что рухнул на дно Марианской впадины, даже не обернулся. Не потому, что он был закоренелым грубияном, средь бела дня готовым травмировать приличных людей — а потому, что он чересчур сильно сосредоточился на важном телефонном разговоре. Так что Мо Жань не заметил ни проехавшего мимо мужчину, ни брошенный им напоследок недовольный взгляд. Зато Чу Ваньнину его хватило, чтобы запомнить профиль незнакомца, и теперь он как нельзя лучше наложился на облик сегодняшнего хулигана.
Ну а следом память услужливо подкинула Чу Ваньнина еще один презанятный факт.
Мо Жань. Именно так звали племянника ректора Сюэ.
Чу Ваньнин не мог утверждать наверняка, что двукратный нарушитель его душевного спокойствия и близкий родственник Сюэ Чженъюна являются одной и той же личностью: с племянником друга Чу Ваньнин лично знаком не был и никогда его в доме Сюэ не видел. Да и мало ли, в конце концов, «Мо Жаней» живет в этом огромном городе? Поэтому господин Чу мысль о вероятности подобного совпадения отогнал, воспоминание о досадном недоразумении отправил в утиль и отправился спать.
Спустя неделю, пока Чу Ваньнин внимательно наблюдал, как по его белоснежному пуловеру расплывается уродливое кофейное пятно, он поверил если не в совпадения, то в карму. В случае господина Чу, писателя Юйхэна и приглашенного к выпускникам лектора карма получила вполне осязаемое воплощение. Широкоплечее, мускулистое, загорелое и с такими виноватыми глазами, что к ним в комплект так и просились трогательно поджатые щенячьи уши. Чу Ваньнин готов был просверлить в Мо Жане дыру, четвертовать и прикопать его на месте, в то время как парень тараторил:
— Простите, это случайность! У меня и в мыслях не было портить ваш свитер, он же ведь красивый! И вы в нем красивый, я бы не посмел навредить такому великолепию! Вы мне верите?
Чу Ваньнин поморщился. От пламенной речи Мо Жаня у него слегка зазвенело в ушах. К тому же, стервец крепко схватил господина Чу за тонкие запястья и не позволял вырваться, несмотря на его активные попытки. Естественно, двое мужчин привлекли внимание других студентов и преподавателей, что сделало сцену еще более неловкой. Но Мо Жань вцепился в Чу Ваньнина так, будто удержать его было вопросом жизни и смерти — и не намерен был отпускать до тех пор, пока не убедит в своей искренности.
Мо Жань в самом деле говорил чистую правду. Он совершенно точно не намеревался споткнуться на ровном месте, слишком сильно сжать кофейный стакан и устроить Чу Ваньнину импровизированный дождь из американо. Мо Жань всего-то хотел посетить лекцию Чу Ваньнина ака Юйхэна, о которой так много и восторженно рассказывал его дядя, — и уж точно не желал устраивать мини-катастрофу. К тому же, в пострадавшей от его неповторимого умения попадать в неловкие ситуации персоне Мо Жань сразу узнал того самого человека, что он совсем недавно встретил у кондитерской. Он покорил Мо Жаня в считанные секунды, и парню до сих пор было неловко за ту нелепую ситуацию. Ему хотелось еще раз встретить незнакомца, сгладить неловкость, пригласить его на ужин или в бар, чтобы провести время в приятной обстановке и показать себя с лучшей стороны.
Вместо этого Мо Жань угодил в очередной казус и теперь лихорадочно прикидывал, что в его случае будет лучшим спасением из пикантного положения: провалиться сквозь землю или экстренно научиться телепортации. Если бы его разумом распоряжались чибики, то они бы сейчас в панике метались в разные стороны. Но управление взяла на себя богатая на выдумки фантазия и экстренно подкинула несколько экстравагантный способ решить проблему. Мо Жань шумно, словно перед прыжком в ледяную воду, выдохнул и сгреб Чу Ваньнина в охапку. Мо Жань поволок его в сторону туалетных комнат, бережно, но крепко обнимая за плечи. Чу Ваньнин опешил так сильно, что не предпринял ни единой попытки сопротивляться.
Способность ясно мыслить вместе с желанием раздавать затрещины вернулись к Чу Ваньнину в разгар момента, когда Мо Жань усердно застирывал кофейное пятно, умудряясь одновременно лапать Чу Ваньнина за талию. Это для писателя оказалось уже слишком, и он схватил Мо Жаня за ухо, заставляя прервать увлекательный процесс и выпрямиться.
— Господин… Мо, насколько помню? — процедил Чу Ваньнин. — Скажите, я вам задолжал в прошлой жизни? Или есть иная причина, превратившая вас в мое личное наказание?
Мо Жань потупил взор, а его щеки едва заметно зарумянились от стыда. Он ковырнул пол носком ботинка и пробурчал:
— Я ведь правда не хотел. Сам не понимаю, почему так происходит… — он поднял глаза, и они как-то уж слишком неожиданно для Чу Ваньнина засверкали, что вызвало у него легкое онемение в пояснице. — Подождите! Я знаю-знаю, в чем дело. Ответ же лежит на поверхности. Просто это судьба! И она сводит нас таким образом!
— Вы слышите себя, господин Мо? Какая еще судьба?! Не более, чем череда случайностей, наносящих мне ощутимый урон. Одного не могу понять — почему каждая из них связана с вами, и чем я это заслужил.
— А я вам уже сказал! Не верите? Я знаю, как вас убедить. Сходите со мной на свидание, и тогда все встанет на свои места!
Чтобы все-таки схлопотать затрещину за свой длинный язык, Мо Жаню понадобилось две наносекунды. Чтобы осадой взять крепость по имени «Чу Ваньнин» — три месяца упорных стараний, маленьких сюрпризов, специально подстроенных встреч (включая семейные обеды в доме Сюэ) и поиска способов сбить колючки с этого своенравного красавца. Не каждая попытка оказывалась успешной, далеко не все методы флирта — удачными. За перец, добавленный в специально приготовленную для него тушеную говядину, беспрерывно чихающий Чу Ваньнин так вообще едва не пустил на рагу самого Мо Жаня.
На их первом официальном свидании врожденные таланты Мо Жань вновь дали о себе знать. Пара вышла из ресторана и отправилась на прогулку по тихому парку, где Мо Жань поскользнулся на свежем льду, неловко взмахнул обеими руками одновременно и полетел вниз, не забыв по пути прихватить идущего рядом Чу Ваньнина. Господин Чу весьма удобно расстелился на пышущем жаром Мо Жане в полный рост — и мягко засмеялся, прежде чем обхватить его лицо ладонями, наклониться и нежно поцеловать.
«Может, «судьба» — не такая уж и глупость», — успел подумать Чу Ваньнин до того, как их губы соприкоснулись.