(не)Удачный отдых. Фэн Синь и Му Цин
Фэн Синю, раскладывающему вещи, не нужно было поворачиваться, чтобы сказать наверняка: Му Цин во время своей немногословной, но весьма емкой речи в тысячный раз с момента их приезда закатил глаза. Фэн Синь вечно переживал, не окажутся они на затылке после очередного подобного экзерсиса, но сегодня впервые готов был повторить фирменное движение друга. Цитировать мудрое изречение Му Цина тоже был согласен, потому что оно как нельзя лучше описывало суровую действительность, где они очутились.
Начиналось-то все неплохо, и ничего не предвещало беды.
Отправной точкой, которая привела их к нынешней ситуации, стал звонок Се Ляня, раздавшийся две недели назад. Сам этот факт чем-то из рядя вон выходящим не являлся. Несмотря на то, что после выпуска из школы жизненные пути трех друзей несколько разошлись, они по-прежнему продолжали тесно общаться, часто встречались и трепетно хранили дружбу, родившуюся в первый знаменательный день их знакомства. Судьбоносная встреча случилась в момент, когда Му Цин и Фэн Синь не поделили в столовой последнюю паровую булочку. Бойкие первоклассники устроили драку, а Се Лянь принялся их разнимать, увещевая оставить путь войны и решить все мирным путем. В итоге маньтоу раздора была поделена на три равных части, в мгновение ока исчезнувших в бездонных желудках растущих организмов.
С тех пор троица стала не разлей вода, а Му Цин и Фэн Синь возложили на свои пока еще худенькие плечи почетную обязанность защищать вечно влипающего в неприятности Се Ляня от жизненных невзгод и ретивых хулиганов. Хотя их все же посетили сомнения в целесообразности выбранной миссии, когда на их глазах обманчиво хрупкий Се Лянь, по мере взросления все больше напоминающий изящного принца из древних сказаний, легким движением уложил на лопатки главного задиру школы. После чего очаровательно улыбнулся и, отряхивая руки, сказал:
С тех пор Му Цин и Фэн Синь поумерили пыл, но приглядывать за Се Лянем не перестали. Се Лянь приглядывал за ними в ответ, поскольку от привычки устраивать драки по поводу и без его друзья так и не избавились. Для Му Цина и Фэн Синя они были чем-то вроде дружеского ритуала, непостижимым образом лишь укрепляющего их отношения, и в итоге трансформировались в искреннее увлечение боевыми искусствами. На тренировках Му Цин и Фэн Синь с полной самоотдачей колотили друг друга, выпуская пар, и постепенно потребность в очередной раз сцепиться за пределами спортивного зала сошла на нет.
Ну а когда у них появился общий неприятель в лице новоиспеченного парня Се Ляня, Му Цин и Фэн Синь и вовсе стали нерушимым тандемом, готовым при необходимости незамедлительно кинуться в бой и перегрызть противнику глотку. Хуа Чэн, достаточно сообразительный для того, чтобы заметить их плохо скрываемую неприязнь, с удовольствием отвечал им взаимностью. Потасовки он, конечно, не устраивал, но словами издевался виртуозно. Се Лянь старательно изображал наивность и делал вид, что у него под носом ничего особенного не происходит.
В итоге между Му Цином, Фэн Синем и Хуа Чэном сложился экстравагантный паритет: они по-прежнему с энтузиазмом бросались взаимными язвительными замечаниями — и все вместе трепетно заботились о Се Ляне. Постепенно Му Цин и Фэн Синь смирились с необходимостью регулярно общаться с Хуа Чэном и прониклись к нему легкой симпатией. Иногда всем квартетом они устраивали вылазки и выезды, неплохо проводя совместный досуг.
Поэтому предложение вчетвером отправиться в недавно открывшийся горный отель, озвученное Се Лянем в том звонке, Му Цин и Фэн Синь восприняли не то чтобы с восторгом, но воодушевленно. Всего-то стоило лишь бегло прошерстить интернет, чтобы отыскать упомянутую локацию, и убедиться: отель расположен в невероятно живописном месте. Сейчас, в первый осенний месяц, оно должно было выглядеть особенно колоритно. К тому же, выбрал отель Хуа Чэн, а Му Цин и Фэн Синь уже имели честь убедиться, каким требовательным вкусом он обладает. Поездка, как на нее не взгляни, обещала быть приятной и насыщенной впечатлениями.
Что ж, по поводу впечатлений Фэн Синь и Му Цин не ошиблись. Они начали сыпаться, как из рога изобилия — хотя точнее было бы сказать, как из ящика Пандоры, — стоило Фэн Синю и Му Цину выйти из самолета. Еще до того, как они покинули здание аэропорта, ясное сентябрьское небо заволокло темно-серыми тучами. Такси успело преодолеть только половину дороги, как поднялся шквалистый ветер, не предвещающий ничего хорошего. Когда Фэн Синь и Му Цин добрались до конечного пункта, хлестал ливень такой силы, что путники успели промокнуть до нитки, пока добирались до вестибюля отеля.
Незапланированные водные процедуры могли бы претендовать на звание мелких неприятностей, если бы за ними не последовали новые. Для начала выяснилось, что в системе бронирования произошел неизвестный сбой, поэтому вместо номера с двумя односпальными кроватями Му Цину и Фэн Синю достался номер с двуспальным ложем. Категория «люкс» частично компенсировала возникшее неудобство, а размеры кровати, упомянутые администратором, позволяли с комфортом разместиться даже двум высоким и хорошо развитым физически молодым людям.
Милая девушка, передавая ключи, с вежливой улыбкой оповестила Фэн Синя и Му Цина о том, что в отеле также случился сбой с отоплением и устранить проблему пока не удалось. Поскольку внезапный дождь стремительно обретал форму шторма, решение данного вопроса откладывалось на неопределенный срок, но отель готов любезно предоставить гостям обогреватель. Му Цин на известие отреагировал привычным закатыванием глаз, а Фэн Синь, проявляя чудеса терпения, выразил благодарность и попросил принести отопительный прибор как можно быстрее.
Сразу после заселения Фэн Синь потянулся к телефону, чтобы позвонить Се Ляню, который должен был прилететь с Хуа Чэном более поздним рейсом. Фэн Синь еще не успел разблокировать экран, как на нем высветилось входящее голосовое сообщение. Бойким, как всегда, голосом Се Лянь жизнерадостно оповестил:
— Слушайте, тут такое дело. Прямо сейчас мы стоим на стойке регистрации, и наш рейс только что отменили из-за погодных условий. В лучшем случае мы сможем вылететь только ночью или завтра утром, и то если шторм прекратится. Мы пока едем домой, как только появятся новости, я сразу дам знать. А вы не теряйте времени зря, отдохните там как следует и за нас. Неподалеку от отеля есть канатная дорога, виды оттуда должны открываться шикарные. Как устроитесь, в первую очередь поспешите туда.
Дослушав, Му Цин мрачно посмотрел на Фэн Синя и медленно перевел взгляд на окно. Снаружи лило непроглядной стеной, ветер ласково трепал фонарные столбы, а деревья от напора воды склонялись к земле подобно благоговеющим перед императором чиновникам. Му Цин повернулся в полной готовности дать однозначную, насыщенную эпитетами оценку происходящим событиям, но замер, не успев выдать и слога. Потому что никакие известные ему способы вербальной и невербальной коммуникации не смогли бы по достоинству описать финальный аккорд выпавшей на их долю эпопеи драматичных мытарств.
Видимо, посчитав, что молодые господа недостаточно за сегодня натерпелись, щедрая Вселенная решила подкинуть им еще один сюрприз. Свет в их номере несколько раз моргнул — и окончательно погас. Выключатели на любые манипуляции с ними реагировать отказывались, розетки признаков жизни тоже не подавали. Уличное освещение и подсветка фасада также пали смертью храбрых.
Логичный и неутешительный вывод напрашивался сам собой.
Му Цин и Фэн Синь оказались заперты в далеком от цивилизации отеле без света, отопления и возможности покинуть это злосчастное место, пока не угомонится стихия. Единственное, что несколько скрашивало общую атмосферу, — полный заряд у телефонов, ноутбука и внешних аккумуляторов. По крайней мере, возможность убить время за просмотром какого-нибудь боевика у горе-путешественников осталась.
Фэн Синь вздохнул и устало потер лоб.
— Сиди в номере, я пойду раздобуду нам ужин. С твоим аппетитом одними снеками из мини-бара мы вряд ли обойдемся.
— Вот незадача, я ведь как раз собирался подняться на крышу и насладиться солнечными ваннами, — полным сарказма голосом откликнулся Му Цин. — Но так и быть, раз уж ты просишь, не покину четырех стен.
— Мы оба знаем, что стоит на мгновение отвернуться, и ты в нынешнем настроении это место по кирпичикам разберешь. Так что не паясничай и не срывайся на мне. Если ты не заметил, мы в одинаковом положении.
— Да уж заметил, не переживай. Но сидеть я тут все равно отказываюсь, поэтому пойду с тобой, а то наберешь опять всякой несъедобной дряни.
— Когда такое было?! — тут же вскинулся Фэн Синь. — Ты меня с Се Лянем случаем не перепутал?
— Когда я попросил заказать что-нибудь сытное, а ты из всего ассортимента службы доставки выбрал суп трех свежестей. Без единого кусочка мяса, если ты запамятовал.
— Это было один раз! Пять лет назад! И ты тоже кое-что позабыл. Или шашлычки после этого я повел есть не тебя?
— Меня. Но твоя репутация как надежного в вопросах пропитания человека тогда была безнадежно испорчена, уж извини.
Перепалку с подробным перечислением оплошностей разной степени тяжести они вели на протяжении всего пути к стойке ресепшн, ресторану и автомату с закусками. Что не помешало вернуться в номер с богатым съестным уловом, укутаться в пледы и устроить киносеанс, сидя бок о бок. Не забывая критиковать работу сценариста, режиссера и оператора. Му Цин, к тому же, прихватил бутылку вина — «С ним будет теплее», гласил его железобетонный аргумент, — чем несколько повысил показатели на шкале позитива этого вечера.
Жаль, что даже изысканное терпкое бордо не могло в корне исправить ситуацию с температурой в помещении. Пар изо рта, конечно, не валил, зато определенная свежесть присутствовала. Критичной ее назвать было нельзя, но спать Му Цин и Фэн Синь решили все-таки в теплых свитерах и под дополнительным одеялом.
Оно-то и стало причиной всех последующих событий.
Му Цин никак не мог принять подходящую для сна позу. Он лег на спину. Повернулся на бок. Согнул ноги. Выпрямил их. Подложил руку под голову. Скрестил руки на груди. Иными словами, вертелся, как мог. Одеяло, само собой, вторило его движениям, постепенно сползая с Фэн Синя. Он, словно достигший просветления даос, философски воспринимал попытки друга вести себя как уж на сковороде, но очередной акробатический этюд Му Цина довел его до точки кипения.
— Слушай, ты задолбал, — заявил Фэн Синь, поворачиваясь.
И сталкиваясь нос к носу со смотрящим на него в упор Му Цином. Расстояние между ними сократилось почти до нулевого, и Фэн Синь мог отчетливо почувствовать дыхание Му Цина на своей коже.
Фэн Синь замер. Он никогда об этом не говорил — вот еще чего, вдруг зазнается, — но Му Цина Фэн Синь считал по-настоящему привлекательным. Не то чтобы он хорошо разбирался в мужских красоте и обаянии, но было во внешности Му Цина нечто, от чего иногда перехватывало дыхание. То ли глаза цвета горького шоколада, источавшие гордость, непреклонность и чувство собственного достоинства. То ли четко очерченные, всегда чуть влажные, зачастую дерзко усмехающиеся губы. Возможно, это был весь Му Цин, похожий на шипастый хищный цветок.
Непонятно, что повлияло на Фэн Синя больше: чрезмерно интимная близость, скрытое и до сих пор непризнанное желание, ударивший в голову хмель — но через несколько секунд игр в гляделки он подался вперед, поцеловал Му Цина и быстро отпрянул, осознав, что натворил.
Выглядели они одинаково ошеломленно.
— Я… П-прости… — заикаясь, стал оправдываться Фэн Синь. — Я не понимаю, что на меня…
— Ну-ка заткнись, — отрезал Му Цин, толкнул Фэн Синя, заставляя его откинуться на постель, и устроился сверху. — Не понимаешь, значит? Сейчас дойдет.
Слова «скромность» и «робость» Му Цину были известны только из толкового словаря. Ответный поцелуй исключением из правила не стал: язык Му Цина сразу принялся хозяйничать во рту Фэн Синя. Вскоре Фэн Синь начал задыхаться под его натиском. Он с трудом отстранился и взял Му Цина, чей взгляд уже затянуло поволокой, за подбородок.
— Му Цин. Я спрошу один раз. Ты осознаешь, к чему это ведет?
— Мне кажется, к охеренному способу согреться, — прошептал Му Цин, после чего выпрямился и стянул с себя свитер вместе с футболкой. Наблюдающий за ним Фэн Синь рефлекторно сжал пальцы на его бедрах. — Но если тебе не холодно, забудь.
— Потом не говори, что я не предупреждал.
Му Цин не успел опомниться, как Фэн Синь подмял его под себя и жадно впился в него, вызывая у Му Цина довольную улыбку. Никто из них не понимал, что конкретно на них нашло — было ясно лишь то, что обоим хотелось друг друга здесь и сейчас. Как общаться после совместной ночи, они решат завтра, а пока значение имело только обоюдное желание, похожее на горящую спичку, брошенную в стог сухого хвороста:
Ненадолго оставив истерзанные губы Му Цина в покое, Фэн Синь переключился на его шею, спустился к ключицам, груди, подтянутому животу с ярко выраженным прессом. Везде Фэн Синь оставлял следы и отметины. Он покрывал Му Цина засосами и укусами, сжимал его упругие ягодицы и поражался, насколько чувствительным и отзывчивым к ласкам было тело Му Цина. Фэн Синь целовал — Му Цин выгибался навстречу и крепче зарывался пальцами в его густые волосы. Он распалялся, его кожа полыхала, и одновременно он бесился от того, что Фэн Синь до сих пор был полностью одетым. Му Цин потянул его толстовку наверх и прошипел:
— Ты бы еще шубу надел, собираясь меня трахнуть.
— Полчаса назад даже не планировал. Для следующего раза обязательно припасу.
— С чего ты взял, что он будет? — ехидно уточнил Му Цин, ведя ладонью вдоль торса Фэн Синя. Сложены они были одинаково хорошо, и Му Цин даже не думал скрывать, что открывшееся зрелище ему невероятно нравится. — Я пока даже этим недоволен.
— Скажи это после того, как кончишь подо мной, — отпарировал Фэн Синь, потянувшись к пряжке его ремня.
Брюки он снял с Му Цина быстро и ловко, словно проделывал это не впервые и с завидной регулярностью. Его джинсы полетели в сторону следом, и Фэн Синь завис над Му Цином, плотоядно его рассматривая. Му Цин почти плавился под его взглядом — настолько обжигающим он был. Он двинул бедрами, без слов поторапливая Фэн Синя, но тот словно не понимал намеков: между ними все еще оставалась преграда в виде белья, и Фэн Синь избавиться от него не торопился. Вместо этого он огладил недвусмысленно выпирающий из боксеров Му Цина бугор — из-за чего Му Цин дернулся и громко застонал, — а затем очертил пальцем мокрое пятно на хлопковой ткани. Фэн Синь играл с ним, даже не думая это скрывать, и Му Цину отчаянно захотелось его придушить.
Намерение он доходчиво продемонстрировал, вскинув руку и не слишком сильно, но ощутимо сжав горло Фэн Синя.
— Продолжай в том же духе и спать пойдешь в коридор.
— Так не терпится? — хмыкнул Фэн Синь, перехватил запястье Му Цина, убрал руку от своей шеи и неожиданно втянул в рот его пальцы.
Му Цин издал невнятный, неразличимый для слуха звук, обхватил Фэн Синя ногами за пояс и резким движением дернул его на себя.
— На себя посмотри. Такой твердый, что стены пробивать можно.
— Тот, кому надоело слушать твою болтовню, — откликнулся Му Цин и вновь поцеловал Фэн Синя, который высвободил оба их возбуждения и ритмично задвигал ладонью в такт движениям языков.
Дождь со всей силы колотил по оконным стеклам, за стенами завывал шквалистый ветер — а сумрачный номер отеля наполнили стоны и приглушенный шум потяжелевшего дыхания. На плечах и спине Фэн Синя расцвела россыпь царапин, на шее Му Цина несколько новых алых пятен. Му Цин и Фэн Синь метили, терзали друг друга, как дикие голодные звери, которым становилось отчаянно мало тех ласк, что были.
— Не могу, — простонал Му Цин. — Войди. Фэн Синь, войди в меня.
За свое самодовольное заявление Фэн Синь незамедлительно схлопотал ощутимый тычок в грудь, за потраченное на поиски в прикроватной тумбе смазки время — шлепок по заднице. Фэн Синь не поскупился на ответные, пока подготавливал Му Цина: одна рука растягивала его — вторая со звонким хлопком то и дело опускалась на соблазнительные округлости. И Му Цин бы провалился под землю, скажи он, что это не нравится ему до одури. Кожу пощипывало и жгло, а внутренний жар растекался от низа живота по всему телу, покалыванием отзываясь на кончиках пальцев.
Му Цина выгнуло, когда Фэн Синь вошел в него. В его рассыпающемся на мириады звезд сознании возникла мысль, что он несколько переоценил свои физические возможности, а вероятность умереть от взаимодействия с конкретным органом Фэн Синя близится к ста процентам. Однако, долго раздумывать по этому поводу у Му Цина не получилось: чем глубже проникал Фэн Синь, тем меньше Му Цину хотелось думать вообще. Значение имело лишь чувство обжигающей наполненности и смешанного с болью удовольствия.
Фэн Синь никуда не спешил, двигался нежно и деликатно, открывая Му Цину совершенно незнакомую грань своей личности. Он следил за каждой реакцией любовника и позволил себе ускориться, лишь когда складка между бровей Му Цина разгладилась, и он окончательно расслабился.
— Да… — выдохнул Му Цин, прежде чем безвозвратно погрузиться в темные, вязкие, мучительно сладкие пучины экстаза.
Фэн Синь наращивал темп постепенно, размеренно, с ума сходя от плотного жара. Ему хотелось как можно дольше чувствовать Му Цина, осознавать себя внутри него. Такого податливого, отзывчивого, непривычно открытого и честного в своих реакциях. Му Цина, который стонал и вскрикивал, звал Фэн Синя, льнул к нему. Они позабыли о холоде: в номере давно уже стало душно, на телах блестели капли пота.
Они позабыли обо всем: в мире не осталось больше никого и ничего, кроме потребности слиться воедино так крепко, чтобы все когда-то испытанные ощущения померкли перед этой связью.
— Быстрее… — то ли требовательно, то ли жалобно попросил Му Цин. — Давай же!
Как мог Фэн Синь не подчиниться? Его толчки превратились в интенсивные, размашистые настолько, что изголовье кровати стало ударяться о стену. Он выходил почти целиком и сразу же вдалбливался на всю длину. Му Цина прокатывало на простынях — Фэн Синь за талию притягивал его обратно.
Му Цина сорвало на безостановочные громкие бесстыдные стоны, и Фэн Синь окончательно потерял над собой контроль. Он закинул длинную ногу Му Цина себе на плечо и перешел на неистовый бешеный темп, едва ли не вколачивая его в матрас. И если до этого дня Му Цин был только наслышан, на что способна его простата, то сегодня получил шанс на собственном опыте убедиться в ее возможностях. Перед его глазами взрывались и плясали фейерверки, вспышка за вспышкой приближая Му Цина к разрядке.
Оргазм зародился в самой глубине его тела. Электрическим разрядом прошил Му Цина от макушки до пят, заставил извиваться и биться на постели. Его словно затопило солнечным светом и раскаленной лавой, и все существование Му Цина оказалось сконцентрировано вокруг Фэн Синя.
— Да! Да! — вскрикивал Му Цин до тех пор, пока обессилено не распластался на подушках, лишившись всех сил разом, обратившись в безвольную массу, порожденную страстью.
Фэн Синь пришел к финалу вскоре вслед за ним. Каждая его мышца напряглась до предела, он задрожал и бурно кончил с глухим рыком, до синяков сжимая кожу бедер Му Цина. Никогда и ни с кем Фэн Синю не было так хорошо, как в это мгновение. С наступлением рассвета они вновь станут лишь старыми друзьями, но пока горизонт не посветлел, никто не помешает Фэн Синю брать, а Му Цину отдаваться.
Прежде чем рухнуть рядом с Му Цином, Фэн Синь наклонился и провел кончиком носа вдоль его шеи, шумно втягивая сотканный из мускуса аромат. Фэн Синь жаждал запечатлеть этот запах на подкорке, навсегда сохранить его как память об их безумном поступке.
После этого они долго лежали в тишине и смотрели в потолок. Хотя молчание долго и не продлилось. Его нарушил Му Цин, сказав всего одну фразу, которая заставила Фэн Синя громко расхохотаться и приступить ко второму раунду: