Почему запад пытается очернить "Политический Ислам"?

В предисловии к английскому изданию книги Франсуа Буга "Понимание политического ислама" автор Паскаль Меноре рассказывает, что эта книга - "подводит итог открытиям французского ученого, который избежал уютного - и часто самодовольного - западного"научного анклава", чтобы исследовать одно из наименее понятных ему политических движений: исламское движение".

Одним из многих преимуществ книги является то, что она предлагает нам анализ политического ислама, который не запятнан и не искажен западными предрассудками, идеологиями, абстракциями и фантазиями о "таинственном востоке", которые так часто фигурируют в анализах других исламоведов.

Исламский/исламистский образ "Другого" у Бурга историзирован и гуманизирован, в отличие от очерняющих карикатур, которым на протяжении десятилетий служили практически всем западным СМИ и политикам в качестве нового врага - "Зеленой исламистской угрозы", пришедшей на смену "Красной коммунистической угрозе", которая перестала быть актуальной с распадом СССР.

Книга "Понимание политического ислама" - это частично автобиография, частично путевые мемуары и частично аналитическая работа, где Бурга не только пересматривает свои предыдущие работы на эту тему, но и обновляет их, особенно в отношении "арабской весны" и ее последствий. Книга представляет собой синтез размышлений и исследований, которые накопились у автора за всю его жизнь, об исламизме и исламском политическом активизме.

Спектр политического ислама

Бурга без труда объясняет как разнообразие, так и специфику различных исламистских движений по всему миру, а также рассматривает их общие черты.

Он напоминает нам, что "исламизм" отнюдь не является тем страшным, жестоким, антидемократическим и опасным монолитом, которым он стал в течение многих лет в западных СМИ и в словах политиков, где он сейчас систематически и ошибочно ассоциируется в лучшем случае с "фундаментализмом" и религиозным "экстремизмом", а чаще всего - с террористической активностью.

В реальности эти группы, движения и партии часто радикально отличаются друг от друга. Спектр политического ислама включает в себя как террористические группы, такие как "Аль-Каида" и Исламское государство, так и "Братья-мусульмане" Египта при первом демократически избранном президенте страны Мухаммеде Мурси и другие мирные партии, такие как тунисская "Ан-Нахда", оказавшая глубокое влияние на политическую жизнь этой страны в области демократизации.

Ни одно из этих движений не является статичным и не застраховано от изменений. Отнюдь нет: они обычно эволюционируют с течением времени. Какие-то могут радикализироваться, а какие-то наоборот становятся более умеренными.

Дебаты Кепель-Руа-Бурга

В несколько упрощенной типологии основных французских СМИ Франсуа Бурга был назван "третьим человеком" после гораздо более известных политологов Жиля Кепеля и Оливье Руа.

Хотя многое написано о теоретическом соперничестве между тезисом Кепеля о "радикализации ислама" и обратной теорией Руа об "исламизации радикализма" - при том, что другие аналитики утверждают, что оба эти тезиса не являются несовместимыми, а дополняют друг друга - Бурга, третья по значимости фигура французской науки об исламе (третья по уровню медиа-внимания, но непревзойденная по аналитической силе), отверг и то, и другое.

Бурга выступает за качественно иное объяснение исламизма и джихадизма. Его отправной точкой является западный империализм, наследие колониализма и неоколониализма, а также продолжающаяся дискриминация европейских обществ.

Во Франции внимание СМИ к исламоведам в первую очередь определяется тем, вписываются ли они в групповое мышление и доминирующую повестку об исламизме - иными словами, продвигать идею о "Зелёной угрозе" политического ислама. Как это делает Кепель, например.

Если Кепель и его многие ученики подчеркивают религиозные, теологические и идеологические измерения "религиозного экстремизма" (включая ненасильственный тип), и если Руа и другие подчеркивают его психологические и даже психиатрические аспекты, Бурга ре-контекстуализирует, реисторизирует, и, прежде всего, реполитизирует исламизм и джихадизм, не предполагая, что первое естественным образом ведет ко второму, как это делают Кепель и Руа в своих трудах и в своих комментариях для французских СМИ.

Поиск первопричин

Для Бурга, как Кепель, который "приписывает решающую роль влиянию религиозной доктрины на общество", так и Руа, который пытается объяснить исламизм и джихадизм через такие парадигмы, как нигилизм - это персонажи, которые "путают симптомы с причинами".

Их теории похожи на "деревья, скрывающие политический лес" и вводят людей в заблуждение, заменяя фундаментальные политические первопричины религиозными, идеологическими, психологическими или психосоциальными причинами.

Западные исламоведы и специалисты по Ближнему Востоку, говоря о радикальных проявлениях тех или иных групп, часто забывают колониальную и нео-колониальную политическую и историческую подоплеку этих явлений, включая господство в западном обществе образа "мусульманского другого"; забывают о насилии, которое принесло и приносит мусульманам, куда больше страданий, чем сами "джихадисты"; отказываются принимать во внимание огромную ответственность немусульманских акторов, таких как западные правительства, и их, как правило, деспотичных арабских союзников, которые легитимизируют свое насилие через "борьбу с исламизмом". По мнению Бурга, такие исламоведы являются соучастниками французского (или любого западноевропейского) националистического и империалистического неоконсерватизма.

Аналитически и политически они затуманивают реальные движущие силы, наряду с фундаментально политической, реакционной и оппозиционной природой исламизма и джихадизма.

Для Бурга исламизм и джихадизм - это не идеологии "возвращения религии" или "божественной мести", а попытки возвращения ислама к центральному месту на международной геополитической арене. Или хотя бы на местном, внутриполитическом уровне.

Ответный терроризм

Вдали от психосоциальных, религиозных и доктринальных "спазмов", описанных Кепелем, Руа и прочими учеными, исламизм и джихадизм являются прежде всего массовыми протестами мусульман имеющих политическое самосознание. Эти протесты связаны с постколониальными страданиями, с борьбой против западного и советского вмешательства на Ближнем Востоке, с той исламофобией, которая царит как во внешнеполитическом дискурсе Запада, который "душит" любое политическое проявление ислама, так и во внутриполитическом дискурсе.

Таким образом, даже джихадизм представляет собой вовсе не "насилие" а "контрнасилие" - это логическое следствие того, что делают по отношению к мусульманскому населению и страны Запада, и местные деспотичные правительства, которые получают поддержку Запада и России.

Поэтому нет необходимости ссылаться в качестве коренных причин на "радикализацию ислама", "салафизм", "ваххабизм" или другие религиозные, богословские, психосоциальные или даже сексуальные патологии. С ними или без них токсичная политическая и геостратегическая местность, на которой возникли такие группы, как "Аль-Каида" и ИГ, неизбежно вызывает реакции аналогичного, порой насильственного, характера.

В качестве наглядного примера можно привести Ирак, находившийся под военной оккупацией США, который не нуждался в "исламизации", чтобы неизбежно возникло вооруженное сопротивление. Тем не менее, идеологическая функция абстрактных теорий, таких как теории Кепеля и Руа, состоит в том, чтобы отрицать вину за происходящее, постоянно ссылаться на какие-то третьи факторы и поддерживать иллюзию того, что "их бомбы не имеют ничего общего с нашими" или создавать миф о том, что "наши бомбы взрываются только в ответ на их бомбы".

Неполиткорректная истина

Бурга неустанно повторяет неполиткорректные истины, которые никто не хочет слышать, в том числе и то, что "предпосылкой долгожданных демократических преобразований не является исключение исламистов из политической сферы. Наоборот - их включение, как показывает практика, этот процесс и запускает. Народ Ближнего Востока при наличии демократических выборов зачастую выбирает исламистов. А если они даже не становятся правящей партией, то в любом случае их роль в политической жизни страны становится весьма важной." Однако, из-за того вызова, который исламисты бросают Западным странам, они лишь сохраняют надежды на то, что исламисты или исчезнут, или их уничтожат. Решение же большинства текущих политических кризисов зачастую заключается лишь в необходимости интеграции исламистов в политическую сферу.

Он отмечает, что "исламский ориентир" этих движений никоим образом не является "догматическим, нематериальным тупиком, оторванным от истории или невосприимчивым к переменам", и что терроризму не будет конца до тех пор, пока западные государства и общества не признают, что их политика есть тот фактор, который всячески заставляет политически активных мусульман уходить в политическое подполье и брать в руки оружие.

Они должны начать с того, чтобы положить конец своей "непоколебимой поддержке режимов, подобных режиму ас-Сиси в Египте; поддержке антирелигиозных элит, маргинализированных в их собственных обществах; и даже союзника Израиля". Текущая политика, отмечает Буга, служит лишь "обостряет радикальную, реактивную угрозу, от которой эта политика как раз и вроде как должна нас уберечь".

Увы, до сих пор такие здоровые рекомендации никем не услышаны.

Бурга настаивает на том, что на карту поставлено не только теоретическое разногласие, но и правильное понимание политического ислама. Вопрос в том, какое представление "другого мусульманина" будет доминировать в общественной сфере, что влияет на то, как мы относимся к другим странам и местному мусульманскому населению.

Поэтому крайне важно, чтобы мы перестали неправильно понимать феномен роста и распространения исламизма - чтобы в один прекрасный день Запад смог наконец-то наладить более рациональные, взаимовыгодные отношения с исламом и его более чем 1,5 млрд. общиной.

Вызов западному империализму

Так что же такое "исламизм"? В анализе Бурга, и опять-таки вопреки общественному мнению, он "является не столько результатом идеологии, сколько производным от новых политических идентичностей". Точно так же Глобальный Юг - это "регион, чья специфика - это не столько его религия или культура, сколько его положение за кровавыми границами Запада".

Исламизм в гео-политическом смысле - это "глобальная борьба мусульман против колониального угнетения и постколониального модернизма", с помощью которого новые независимые страны стремились модернизироваться по европейскому образцу.

Исламизм стремится организовать сопротивление как продолжающемуся напору Запада на гегемонию, так и коррумпированным, местным компрадорским и национальным элитам.

Исламизм - это фундаментально реактивное и оппозиционное политическое движение, которое по сути, является продолжением долгой исторической борьбы за независимость от западного господства. "Это продолжение той самой борьбы за независимость" - пишет Бурга в своей книге.

"Новый голос Юга"

Исламизм во всех его вариантах действительно является "новым голосом Юга" - голосом, который порожден и исламом, и историей. Историей, в которой мусульмане пострадали и от рук иностранных колониальных государств, и от авторитарных арабских государств. В прочтении Бурга, он исторически представляет собой третий этап деколонизации, продолжая антиимпериалистическую борьбу за независимость теперь уже против окостенелых националистических движений, таких как БААС.

Помимо обретения политической и экономической независимости или, по крайней мере, дистанцирования от Запада, исламизм в настоящее время "начинает успешно завоевывать идеологическую территорию, некогда потерянную на Севере".

По своей сути, и независимо от того, какие формы он принимает - будь то сверх-демократичные, как Ан-Нахда, или яростно террористические, как ИГ, - исламизм является продолжением длительного процесса самосознания Юга. Как таковой, он угрожает господству западных империалистов, их влиянию и контролю над этими странами, народами и культурами.

Поэтому неудивительно, что Запад очерняет и стремится искоренить даже самые демократические и мирные проявления исламизма, учитывая, что исламизм - это единственная сила в регионе, которая способна положить конец европейской/советской/американской и прочей иностранной гегемонии.