Балканы: Государства транзита и переходного периода
Через тридцать лет после падения Железного Занавеса, Никос Экономопулос обсуждает парадоксы и сложности Балкан и фотографии, которые он там сделал.
Многие на западе оглядываясь на падение коммунизма вспоминают падение Берлинской Стены, вспоминая яркие кадры эмоционального торжества людей собравшихся в этом городе, радость на лицах изображённых на телепрограммах и в газетах. Вместо того, чтобы освещать события разворачивающиеся в Германии, греческий фотограф Никос Экономополоус обратил внимание на менее освещённые аспекты истории: падение коммунистических режимов в Албании, Болгарии, Румынии, сопутствующий финансовый кризис в Турции, жизнь меньшинств в Греции и растущая напряжённость в бывшей Югославии.
Работы, которые он выпустил между 1987 и 1995 годами, стали книгой "Балканы”
Различные общины на Балканском полуострове разделяли последствия широкомасштабного пересмотра геополитической карты, обременительного перехода к свободной рыночной экономике и войны в конце 80-х и 90-х годов. В то время как Греция стала полноправным членом Европейского Союза в 1981 году, другие "новорожденные" или перестраивающиеся страны стремились нагнать Запад. Многие балканские государства столкнулись с суровой посткоммунистической реальностью: приватизацией коммунальных предприятий и государственных заводов и возрастающее негодование по поводу неразрешенных преступлений, совершенных коммунистическими режимами - всё это привело к тяжёлым социально-экономическим условиям и нестабильной политической арене. В разгар восстания в Турции, войны в Югославии и убийства коммунистического лидера Румынии Николае Чаушеску, многие "личные истории" могли быть потеряны. Экономопулос попытался приостановить эту потерю, документируя жизнь в регионе.
Экономопулос представляет регион как фрагментарную и многомерную историю. Как он отметил в предисловии к книге – само название региона представляет собой противоречивое сочетание турецких слов для обозначения мёда и крови: “bal” и ”kan”. В книге исследуются парадоксы этого региона: она показывает сходство между людьми и напряженность между нациями в этой области мира, которая находится на границе между Азией и Европой. Экономопулос исследует возможность новых начал, которые следуют за сосуществованием войны и мира, торжества и резни, близости и ненависти. Он обращает внимание на маргинальные общины - Цыган и Помаков, живущих по всему полуострову. В последней главе книги "Балканы" исследуется как жизнь некоторых людей погрязла в нищете во время краха государств, падения всеобщего благосостояния и последовавших за всем этим, экономических кризисов, охвативших Балканский регион.
Листая страницы книги, человек испытывает отчетливое чувство утраты и разочарования. С другой стороны, люди со всех концов Балкан, вероятно, могут отождествлять себя с этими образами, они могут чувствовать их знакомыми для себя. Не могли бы вы немного рассказать об этом понятии Балкан как места, где сосуществуют сходства и фрагментация между народами?
Это Балканский парадокс, основа, на которой они стоят, фундаментальное противоречие, которое формирует историю этого места. Теплота, выразительность, сердечное гостеприимство, товарищество, дух общности – вот с чем вы можете себя отождествить. И всё же, в мгновение ока, эти эмоции разбиваются и заменяются враждебностью, раздором, ненавистью, яростью – вещами, которые вы не можете контролировать или понять. Это как будто место, которое позволяет питать и то, и другое.
Вот что такое Балканы для меня: скромная обитель, которая укрывает свет, тени и абсолютную тьму в взрывоопасной смеси. Это то, на что указывает название: мёд и кровь.
Эта ситуация не может быть объяснена ни рационализмом, ни инструментами просвещения. Единственный способ приблизиться к нему - через инстинкт: инстинкт выживания целых сообществ, которым пришлось бороться, чтобы выжить на краю пропасти – и всё же так близко к сердцу-Европы. В обществах, где нет правил и функциональных централизованных институтов, обеспечивающих инструменты для сосуществования, люди отступают назад к инстинктам, чтобы справиться с хаосом вокруг них – часто расширяя этот хаос ещё больше. Это отсутствие правил "растягивает" и акцентирует эмоции.
Все негативные стереотипы, связанные с Балканами, так или иначе содержат в себе их обратную сторону. Существует странное чувство гордости, которое влечет за собой глубокую привязанность и любовь, которые в то же время могут обернуться против самих себя. Вещи, которые разум считает непостижимыми. В конечном счете это интересует меня больше, чем рассказы, которые могут поместиться в аккуратно сложенные коробки. Вы должны выйти из своей собственной коробки, чтобы хотя бы начать понимать, не говоря уже о том, чтобы принять эти противоречивые реальности такими, какие они есть.
"То, что я запечатлел, было прямым, грубым последствием войн. Период, когда пыль начинает оседать и жизнь снова начинает набирать обороты, но всё ещё остается неясным и неопределённым”
Ещё одним достоинством книги является ее репрезентация конкретных балканских народов в период падения коммунизма. Было ли в толпе тех времен чувство заразительного оптимизма, надежды на лучшее будущее?
Основное чувство которое я помню, это тревожность. Того, что вы сейчас описали ещё не было там, или, по крайней мере, оно ещё не было так заметно – это должно было появиться позже, примерно в середине 90-х. То что я запечатлел, это было прямым, глубоким последствием войн: период, когда пыль начинает оседать и жизнь снова начинает набирать обороты, но всё ещё остается неясным и неопределённым.
В Югославии существовала тяжесть в связи с растущими националистическими настроениями. Напротив, одна из самых интересных вещей, которые я помню из той эпохи,- это горький сарказм и самоуничижительное отношение к будущему, с которым мы столкнулись в Албании, что по крайней мере в моих глазах, было более здоровой реакцией [на ситуацию]. Как будто они не воспринимали себя так серьезно, стоя почти в благоговейном страхе перед тем, что они терпели, и пораженные тем, сколько времени они позволили этому продолжаться. Как дети в мрачной стране чудес. Тем не менее, они ставили себя в уравнение, принимая на себя роль, которая подразумевала некоторое, запоздалое, чувство свободы и ответственности.
Между тем в Румынии и в некоторой степени, в Болгарии широко распространено чувство виктимизации. В то же время сербы, боснийцы и хорваты продолжали оставаться частью этой проблемы из-за всплеска национализма. Оптимизму не было позволено проявиться раньше, чем это сделали усилия по ликвидации противоположных форм национализма, что неизбежно привело к уничтожению друг друга. Турция же, напротив, переживала период невинности в отношении своих чувств к Западу: рассматривая его как маяк света, демократизации и прав человека.
Конечно, не всё шло так, как планировалось. У тех, кто жил при коммунистическом правлении, может быть чувство посткоммунистической ностальгии: в то время как люди борются за лучшее будущее и мечтают о нём, некоторые унаследовали желание вернуться в старые времена. Что же заставляет веру в будущее и тоску по прошлому так переплетаться в этом регионе?
Это так. Все эти эмоции были переплетены с большими ожиданиями от воображаемого будущего. Нечто такое, что народы Балкан создали в своем сознании. Они инвестировали в это, возможно, ожидая быстрого перехода к чему-то, напоминающему капиталистический рай. Даже если бы это когда-либо существовало, такой переход или любой другой переход не произошел бы в одночасье, он потребовал бы длительного времени.
Очнувшись от этой реальности, они, вероятно, почувствовали себя преданными, чувство распространенное на Балканах и справились с ним по-своему. Часто они прибегали к комфорту того немногого, что было у них раньше: ограниченного, но конкретного. Может быть, всё это и не было великим, но это было тем, чем было, и то немногое, что у них было, вдруг оказалось безопаснее, чем неопределенность. Все эти перемены и неуверенность, которую они несли с собой, были очень запутанными.
"Национализм - это монолектичный ответ: что делал тогда Милошевич, что делает сейчас Эрдоган.
Как только такие движения воспламеняются, змеи выходят наружу."
Вы упомянули о парадоксе Балкан, об установлении видимых и невидимых границ для того, чтобы определить и отделить друг от друга общины, которые так похожи друг на друга. На ваш взгляд, как этот парадокс повлиял на распад Югославии в этот период?
Национализм - это монолектичный ответ: что делал тогда Милошевич, что делает сейчас Эрдоган. Как только такие движения воспламеняются, змеи выходят наружу. Целыми общинами манипулируют ради политических целей, на основе чувства, которое вовсе не органично внутри общин, потому что оно не питает и не поддерживает реальных связей, а только абстрактные преданности.
Почему вы были заинтересованы в том, чтобы запечатлеть жизнь людей на задворках общества, цыган и греческих мусульман?
Маргиналы - это часть всего. То, с чем вы там сталкиваетесь, не только проливает истинный свет на всё остальное, но и определяет его.
"Балканы - это мост между Севером и Югом, Востоком и Западом. Кому принадлежит место на мосту? А кому принадлежит мост?”
Смотря на ваши фотографии кажется, что вы пытаетесь "воскресить" Балканы, в отличии от работ других фотографов, которые изображают их как заблудших и странных. Балканы так долго не замечали ни Европа, ни Азия, какого же их место в мире? И кому они должны принадлежать?
Балканы - это мост между Севером и Югом, Востоком и Западом. Кому принадлежит место на мосту? А кому принадлежит мост? Антагонистические элементы, противоречащие друг другу, и мучительные эмоции. Это место, которое преследует вас, оставаясь вашим ориентиром, вашим источником или местом вашей конечной принадлежности. Ведь именно в таком обществе, в такой извращённости, мы все можем познать часть себя.
Для меня эта работа - автопортрет: моя работа на Балканах изображает мое собственное чувство принадлежности, место, где я могу быть ближе к своим собственным эмоциям и жить ими. Это настолько личное, насколько это возможно, как я пытаюсь найти смысл в мире, что поддерживает мою жизнь, что питает мою душу. И под этим я подразумеваю не Балканы как таковые, а место, где находится наше воображение: место в смысле эмоций, которые его населяют, то, что я ищу, куда бы я не отправился, то, что я ищу всю свою жизнь.
Оригинал статьи на Magnum Photos