Государственный капитал

Содержание:

Введение
1. Капитал индивидуальный и капитал ассоциированный
2. Развитие форм капитала
3. Государство-собственник и государство-функционер
4. Финансовый капитал
5. Государственные рантье в СССР
6. Пример первого случая. США
7. Пример второго случая. Туркменистан
8. Пример третьего случая. Россия
9. Бюрократия и госрантье
Заключение. Краткие выводы

Введение

В этом материале мы постараемся показать специфику государственного капитала. Раскрытие этой специфики позволяет глубже понять особенности государственного капитализма, сращивания монополий и государства. Маркс в своё время планировал проделать огромную работу по изучению экономической роли буржуазного государства, продолжив Капитал, но не успел этого сделать. Тем не менее, он оставил те контуры, по которым следует проделать такую работу.

Наш материал, не претендуя на всеобъемлющее раскрытие сути государственного капитала, тем не менее в некоторой степени движется по этим контурам. Наш небольшой вклад в развитие марксистской политэкономии из данного исследования сводится к следующему:

раскрытие сущности государства в качестве капиталиста, собственника;
раскрытие единства двух противоположных сторон государства (продолжает это раскрытие, начатое в предыдущих наших работах);
введение в научный оборот и раскрытие такого понятия, как государственные рантье (госрантье);
выделение трёх типов сращивания государства и монополий;
раскрытие отношений между бюрократией и госрантье.

Вместе с тем, мы не стали повторять того, что уже было раскрыто в марксистско-ленинской литературе. Речь идёт о таких явлениях, как: роль партий в сращивании монополий и государства; роль товарно-денежных отношений; воздействие на процесс воспроизводства общественного капитала; личные унии и т. п. Раскрытие этих явлений следует осуществить на базе тех наработок, которые мы имеем на современном этапе — и это дело будущего (возможно, ближайшего).

1. Капитал индивидуальный и капитал ассоциированный

С началом истории капитализма зародились две основные формы капиталистической собственности, две формы присвоения прибавочной стоимости. Понимание этих форм составляет основу, базис для понимания всего современного капитализма, всех многообразных явлений повседневной жизни. Более того, это понимание позволяет анализировать переходный период, период разрушения капитализма и строительства коммунизма.

Первая форма буржуазной собственности — индивидуальная, вторая — ассоциированная (совокупная). В свою очередь, эта ассоциированная форма имеет либо вид акционерных обществ, либо же вид государства. Что общего у этих форм и чем они отличаются?

Общее тут понятно — частное владение общественными производительными силами, частное присвоение произведенных продуктов, частное распределение всего общественного богатства. Как индивидуальная, так и совокупная собственность на капитал является собственностью частной, поскольку она принадлежит части общества. Ни одна коллективная форма собственности не становится общественной, коль скоро она охватывает не всё общество, а какую-либо часть его. Это то, что касается содержания, того общего, что есть у буржуазной собственности безотносительно к её форме.

Отличия же этих форм состоят в следующем. Во-первых, индивидуальным капиталом владеет единолично одно лицо, а ассоциированным — совместно множество лиц. В акционерном обществе нельзя указать пальцем на одного какого-то владельца. Ни один акционер в отдельности не является владельцем капитала, только все вместе акционеры представляют собой единого владельца, собственника; каждый акционер в отдельности есть лишь совладелец капитала.

Во-вторых, у индивидуального капитала собственность на капитал и функция управления капиталом слиты воедино, тогда как у ассоциированного капитала они разорваны. Ты владеешь средствами производства, ты нанимаешь рабочих, ты присваиваешь прибавочную стоимость, и ты же управляешь всеми этими делами — вот существо индивидуального капитала.

Напротив, в акционерных обществах совладельцы капитала (акционеры) никак не связаны с процессом производства, с процессом организации труда, с функциями по надзору. Для выполнения этих функций они нанимают специальных управленцев (советы директоров, начальники отделов и прочее). Акционеры выступают как рантье, как чистые денежные капиталисты, живущие с дивидендов. Примерно то же самое мы имеем и в государственной форме ассоциированного капитала, но об этом позже.

2. Развитие форм капитала

Обе формы буржуазной собственности существовали ещё при капитализме свободной конкуренции. Но тогда (XIX в.) господствующие позиции в хозяйстве занимали индивидуальные капиталисты. Это было связано с недостаточной развитостью производительных сил, транспорта, торговли, кредита и в целом капитализма. Для низкого (в рамках капитализма) уровня развития производства индивидуальная форма капитала была наиболее подходящей формой; она была историческим продолжением докапиталистических индивидуальных форм собственности.

Одновременно с единоличниками тогда существовали и многоличники — ассоциированные капиталисты. То же буржуазное государство имело в своём ведении различные объекты инфраструктуры. К слову сказать, инфраструктура во все времена носила общественный характер, в ней имели надобность все классы и группы общества и в силу этого она практически всегда находилась в ведении государства. Помимо государства тогда существовали и акционерные общества, занимающиеся в основном ведением торговых предприятий в международном масштабе (те же Ост-Индские компании).

Но общество не стояло на месте. Производительные силы развивались, внедрялась машинная техника, росла торговля, развивались транспорт и кредит. Всё это привело к тому, что индивидуальный капитал уже был не в состоянии овладеть возросшим уровнем производства. И вот ассоциированные формы капитала, которые до этого не играли ключевой роли, начали мало-помалу приобретать решающее значение в экономиках развитых стран.

Множество индивидуальных капиталистов совместно вкладывали свои денежные капиталы и образовывали акционерные общества. По меткому выражению Маркса, «мир до сих пор оставался бы без железных дорог, если бы приходилось дожидаться, пока накопление не доведёт некоторые отдельные капиталы до таких размеров, что они могли бы справиться с постройкой железной дороги. Напротив, централизация посредством акционерных обществ осуществила это в один миг». Множество одноликих капиталистов превращалось в единых многоликих капиталистов.

Акционерные общества были необходимым условием для централизации капиталов и концентрации производства и, тем самым, — для перехода от свободной конкуренции к монополиям (на рубеже XIX и XX вв.). Капитализм свободной конкуренции (недоразвитый капитализм) превратился в империализм (высшую стадию развития капитализма). И уже при империализме выявилась тенденция к усилению роли государства, расширению сферы его экономической деятельности.

Милитаризация стран и связанное с этим развитие ВПК, развитие инфраструктуры и общественных фондов потребления, расходы на научно-исследовательскую деятельность, роль государства в выходе из экономических кризисов и ещё ряд других факторов — вот те объективные основы, из которых развивается государственный капитализм.

Таким образом, уже в начале XX в. индивидуальный капитал уступил господствующее положение ассоциированному капиталу в виде акционерных обществ, а спустя время возросшие производительные силы привели к необходимости их государственного регулирования. А государственный капитал есть высшая форма ассоциированного капитала (можно даже сказать, что акционерный капитал есть капитал переходный от индивидуального к ассоциированному; что вполне ассоциированным является только государственный капитал).

В Анти-Дюринге Ф. Энгельс подчёркивает:

«Какие бы формы ни принимало современное государство, оно остается механизмом чисто капиталистическим, государством капиталистов, идеальным совокупным капиталистом. Чем больше производительных сил захватит оно в свою собственность, тем полнее будет его превращение в совокупного капиталиста и тем большее число граждан будет оно эксплуатировать. Рабочие останутся наемными рабочими, пролетариями. Капиталистические отношения не устранятся, а ещё более обострятся. Но это обострение будет последним шагом их развития. Превращение производительных сил в государственную собственность не разрешает противоречий капитализма, но оно заключает в себе формальное средство, возможность их разрешения».

Мы рассмотрели вкратце своеобразие каждой из форм капитала и подвиды одной из этих форм. Но мы рассмотрели их изолировано. Надо понимать, что эти формы и подвиды тесно переплетаются между собой, проникают друг в друга.

Индивидуальные капиталисты, составляющие большинство всех капиталистов, находятся в подчинённом положении по отношению к крупным монополистическим корпорациям (корпорация = акционерное общество, если что). Эти последние в свою очередь тесно переплетены с буржуазным государством. Какие имеются способы, формы, приёмы этого переплетения, мы рассмотрим ниже.

Для тех же, кто хочет глубже понять существо ассоциированного капитала, рекомендуем изучить 27-ю главу «Капитала» К. Маркса, а также ряд статей Ф. Энгельса: «Социализм г-на Бисмарка», «Развитие социализма от утопии к науке», «Общественные классы — необходимые и излишние», «Хлопок и железо», «Протекционизм и свобода торговли», «Отставка буржуазии», «К критике проекта социал-демократической программы», «Биржа».

Заметим, что ассоциированный капитал Маркс и Энгельс называли также комбинированным капиталом. Мы используем и такие синонимы: групповой капитал, совокупный капитал, кооперированный (или кооперативный) капитал. Термины «коллективный капитал» и «коллективный капиталист» мы более не употребляем, поскольку это ошибочные термины (см. определение и содержание понятия коллектива у А. Макаренко).

3. Государство-собственник и государство-функционер

Государство есть аппарат насилия и принуждения, через который правящий класс осуществляет свою диктатуру. Это определение знают все школьники от марксизма. Тем не менее, многие ещё не вышли из школьного (начальных классов) уровня марксизма и в силу этого не могут воспринимать действительность, не понимают того, что государство само является капиталистом.

Буржуазный класс состоит как из индивидуальных капиталистов, так и ассоциированных капиталистов — корпораций и государств. Государство, взятое как капиталист, есть один из капиталистов, есть такой же капиталист, как и все прочие капиталисты. Однако отличие этого капиталиста от всех прочих состоит в том, что он охраняет внешние условия производства всех капиталистов (в том числе и самого государства, взятого в качестве капиталиста, владельца средств производства). Когда говорят, что государство осуществляет диктатуру всего класса капиталистов, то напрочь забывают, что одним из этих капиталистов является само государство, что, осуществляя диктатуру правящего класса, государство защищает в том числе свой собственный интерес владельца средств производства.

Фигурально и упрощённо: допустим, что у нас есть общество, состоящее из 10 капиталистов и 100 рабочих (у всех капиталистов по 10 рабочих); допустим далее, что никакого государства тут нет (либертарианский рай). Чтобы защитить свои условия производства от рабочих, эти капиталисты забывают о своей вражде, собираются вместе и вооружают одного из своих.

И вот этот вооружённый капиталист начинает защищать общий интерес всех 10 капиталистов. Тем самым он становится государством. Но он от этого не перестает быть капиталистом, у него остались всё те же 10 рабочих, работающих на него. И защищает он в том числе свой интерес, как капиталиста (свой интерес наряду с интересами других).

А в представлении ряда левых дело обстоит так, будто этот вооружённый капиталист не может иметь собственного интереса, будто это просто вооружённый человек, но не капиталист (если упрощать и их представление). В самой действительности мы имеем не 10 капиталистов и не 10 рабочих, а гораздо больше. В самой действительности господствует горстка ассоциированных капиталистов, а нередко и один-единственный ассоциированный капиталист.

Теперь попробуем разобраться с отличиями двух форм ассоциированного капитала. Вспомним ещё раз характерные черты акционерных обществ:

1. Это ассоциированный капитал. Тут владельцами являются все капиталисты-акционеры вместе, но ни один — в отдельности. В отдельности же все совладельцы. Вместе с тем, акционеры не равны в своем совладении. Кто-то вложил больше денег, кто-то — меньше. Сообразно вложенным средствам каждый из них владеет определённым количеством акций. Акция — это титул собственности, свидетельство о вложении капитала: чем больше вложено денежного капитала, тем больше титулов собственности.

Именно поэтому среди множества совладельцев капитала есть такие совладельцы, которые фактически контролируют весь капитал. Для этого им достаточно владеть контрольным пакетом акций (который может быть и бывает во многих случаях значительно меньше 50%).

2. Это разрыв капитала-собственности и капитала-функции. Акционеры, как чистые денежные капиталисты, как рантье, никакого участия не принимают в процессе производства. Эти рантье на своем общем собрании избирают правление (совет директоров). Совет формирует свой аппарат, целую иерархию управленцев. Вот этот аппарат и занимается фактически функциями капитала. Само правление акционерного общества, естественно, формируется и контролируется теми акционерами, которые владеют контрольным пакетом акций.

Для чего мы это сказали ещё раз? Для того, чтобы сравнить акционерный капитал с государственным капиталом. Что мы имеем у последнего?

Во-первых, раз мы говорим, что государственный капитал есть капитал ассоциированный, то нужно выяснить, какая категория лиц тут является совладельцами. Кто является держателем этого государственного капитала, его акционерами? Некоторые полоумные граждане считают, что совладельцами его являются чиновники государства или госаппарат. Но чиновники (управленцы) есть люди, нанятые для выполнения функций капитала. Акционерное общество тоже нанимает управленцев, но эти последние не становятся от этого акционерами капитала, совладельцами. И тут мы должны обратиться к действительности.

В капиталистических странах мы не имеем изолированные друг от друга корпорации и государство. Капиталистические корпорации сращены с капиталистическим государством. В одних случаях мы имеем полное подчинение государственного капитала негосударственным капиталам (множеству или одному); в других случаях мы имеем подчинение негосударственных капиталов государственному капиталу (или единственность государственного капитала); в третьих случаях мы имеем равновесие сращенных между собой государственного и негосударственных капиталов.

Первый случай — такие страны, как США, Британия, Германия, Франция. Здесь горстка негосударственных финансовых олигархов выступают одновременно в качестве держателей государственного капитала. Их акции — это депутаты. Депутат — это представительный титул собственности. Через своё большинство в законодательных органах партии финансовой олигархии формируют исполнительный аппарат государства — совет директоров (кабинет министров) и прочие исполнительные органы.

Второй случай — такие страны, как Беларусь, Саудовская Аравия, Туркменистан, Оман. Здесь горстка финансовых олигархов сосредоточена не вне государства, а внутри него. При этом они нередко совмещают совладение госкапиталом с функцией управления им: сами совладельцы избираются правителями, избираются в правительства и т. д. Вместе с тем, акции на госкапитал этих совладельцев могут быть как представительными, персонифицируясь в депутатах, так и выражаться в концентрации огромной массы полномочий в их руках (прежде всего законодательных: ведь в АО тоже акционеры есть, по сути, законодательная власть).

Исполнительный аппарат (массу чиновников) тут формирует эта самая горстка государственных финансовых олигархов. Эта же самая горстка может пожелать обзавестись негосударственными капиталами. Так и происходит, когда ей тесно в рамках совместной собственности.

Третий случай — такие страны, как Китай, Россия, Куба, Вьетнам. Здесь мы имеем элементы первого и второго случаев. Равновесие капиталов приводит к тому, что государство может проводить двойственную политику. Нередко то, что выгодно государственному капиталу, оказывается невыгодным негосударственным капиталам, и наоборот.

Отсюда можно было бы сделать вывод о том, что всегда будет побеждать интерес только государственного капитала. На деле это не так, ибо государственный аппарат в одинаковой мере отстаивает интересы как государственного, так и негосударственного капиталов. Другое дело, что политика государства по сути носит параллелистский характер, и отсюда вытекает множество определённых последствий, о которых мы ещё скажем.

Что же касается держателей государственного капитала, то либо одни и те же лица/группы одновременно являются и государственными, и негосударственными финансовыми олигархами; либо есть отдельная группа государственной финансовой олигархии и отдельная группа негосударственной финансовой олигархии. В последней ситуации обе группы формируют совместно исполнительный аппарат, обе группы так или иначе связаны, переплетены, взаимозависимы, но при этом обе борются за претворение в жизнь именно своих интересов. Эта ситуация напоминает басню Крылова «Лебедь, рак и щука», в этой ситуации находится и наша страна.

Во всяком случае, аппарат государства играет подчинённую роль. Аппарат вместе с аппаратчиками (чиновниками) обслуживают финансовую олигархию. Ревизионисты (мелкая буржуазия), пришедшие к власти в СССР после 1953 г., критиковали сталинское положение о том, что нельзя говорить о сращивании монополии и государства, а следует говорить о подчинении государства монополиям (см. напр. Раскова). Они противопоставляли этому положению ленинское положение о соединении силы государства с силой монополий.

Но правы были не они, а именно Сталин, и его положение ни в коей мере не противоречило ленинскому положению. Сталин говорил следующее:

«4) Вопрос о сращивании монополий с государственным аппаратом. Выражение “сращивание” не подходит. Это выражение поверхностно и описательно отмечает сближение монополий и государства, но не раскрывает экономического смысла этого сближения. Дело в том, что в процессе этого сближения происходит не просто сращивание, а подчинение государственного аппарата монополиям. Поэтому следовало бы выкинуть слово “сращивание” и заменить его словами “подчинение государственного аппарата монополиям”».

Сталин совершенно ясно говорит не просто о государстве, а государственном аппарате, т. е. о чиновничестве, бюрократии. В этом смысле даже разработанное нами положение о госрантье подтверждает сказанное Сталиным. И это положение следует несколько расширить: подчинение государственного аппарата госрантье и монополиям. Сращивание же происходит как правило между госрантье и монополиями.

4. Финансовый капитал

Мы неоднократно сказали про государственных и негосударственных финансовых олигархов. Это могло привести в недоумение, поскольку мы ещё не сказали про своё теоретическое понимание финансовой олигархии.

Финансовый капитал, как известно, есть банковский капитал, сращенный с промышленным капиталом (можно взять даже шире: это сращивание банковского, торгового и промышленного капиталов). Не принципиально при этом, как происходит это сращивание — путём ли подчинения промышленников банковским монополиям, или наоборот. Финансовая олигархия (финансовая группа) — это владельцы финансового капитала.

До сих пор все и всяческие писаки говорили только о том финансовом капитале, который бывает при слиянии негосударственных (т. е. акционерных, монополистических) капиталов, но история дала нам опытные образцы других путей этого слияния, в частности такого слияния, которое происходит в рамках государственного капитала. В самом деле, когда государство национализирует с одной стороны банки, а с другой стороны промышленность, то неизбежно происходит сращивание их.

Да, сращивание посредством государства. Да, сращивание в рамках государственного капитала.

Но это сращивание делает государственный капитал точно таким же финансовым капиталом. Оттого мы можем выделять государственную и не-государственную финансовую олигархию. И когда речь идёт о сращивании монополий с государством (в различных её формах), то мы должны иметь в виду, что сращивается один финансовый капитал с другим финансовым капиталом.

При этом, как государственная финансовая олигархия, так и негосударственная, так и смешанная являются всегда и везде рантье. Оттого мы можем выделять как акционерных, монополистических рантье, так и государственных рантье. Держателей государственного капитала мы отныне будем называть госрантье.

Далее, надо понимать, что есть финансовый капитал в условиях диктатуры финансового капитала, есть финансовый капитал в условиях диктатуры пролетариата и есть финансовый капитал в условиях диктатуры мелкой буржуазии. Это обстоятельство очень важно для политической теории марксизма и его непонимание может привести в идеалистические дебри.

Само по себе существование финансового капитала ещё не говорит нам о том, какой класс господствует в стране. Финансовый капитал был в нашей стране и при диктатуре пролетариата (1917-1953 гг.), и при диктатуре мелкой буржуазии (1953-1991 гг.), и есть сейчас, при диктатуре финансового капитала, т. е. крупной буржуазии. Само экономическое явление в трёх разных периодах подчинено разным силам, и лишь в современности это экономическое явление имеет адекватную политическую форму и подчинено собственной диктатуре (хотя у командующего класса у нас и осталось множество мелкобуржуазных пережитков).

Так вот, фашизм — это явление, которое может быть в условиях диктатуры финансового капитала. Не диктатуры пролетариата, не диктатуры мелкой буржуазии, а именно диктатуры финансового капитала. Само по себе существование финансового капитала не означает ещё возможности фашизма. Коминтерн и Димитров предельно ясно написали, что фашизм есть открытая террористическая диктатура финансового капитала. При этом тот же Димитров особо подчеркивал, что «фашизм — это не надклассовая власть и не власть мелкой буржуазии или люмпен-пролетариата над финансовым капиталом» (а в СССР была как раз эта самая власть мелкой буржуазии над финансовым капиталом).

К чему мы тут делаем остановку на политике? К тому, что некоторые индивиды видят фашизм там, где его нет и не могло быть — в том же СССР 1953-1991 гг. И выводят они это из существования в СССР финансового капитала. Эти граждане в упор не замечают, что в этот период была диктатура мелкой буржуазии, что эта последняя имела свои специфические формы (они изложены в книге «Государство и контрреволюция»).

5. Государственные рантье в СССР

СССР это пример страны, где государственный капитал играл господствующую роль и подчинял себе негосударственных капиталистов (те же колхозы). Кто был в СССР государственным рантье? Или иначе: кто составлял совладельцев государственного капитала?

До 1953 г. акционерами, рантье, совладельцами госкапитала были все рабочие. После 1953 г. ими стали все мелкие буржуа. Их обобщённый интерес выражало государство. Представьте себе мелкобуржуазных политиков, которые по своему экономическому положению являются крупными буржуа, совладельцами крупного, финансового капитала. Вот это и было в СССР после 1953 г. Но если отвлечься от политики, то где оседали государственные рантье?

Чиновники к ним не относятся, чиновники — лишь обслуга правящего класса. Где в СССР до 1953 г. оседали госрантье мы знаем, ибо всю массу рабочих не получится «спрятать» в государственном организме. К моменту падения диктатуры пролетариата в СССР (1953 г.) совокупная численность пролетариев и полупролетариев составляла около 80 млн. человек. Вот эти 80 млн. и были госрантье, совладельцами, акционерами государственного капитала.

Здесь вспоминается знаменитое высказывание В. Чкалова в беседе с американскими журналистами после перелета Москва — Северный полюс — Ванкувер (1937 г.):

«— Вы богаты? — Да, очень богат. — В чем выражается ваше богатство? — У меня 170 миллионов. — Рублей или долларов? — 170 миллионов человек, которые работают на меня, так же, как и я работаю на них».

Чкалов сказал «170 миллионов человек», назвал численность всего населения СССР, а не только пролетариата. Но сути это не меняет, суть положения дел в стране он передал довольно точно.

После 1953 г. численность госрантье заметно сократилась, поскольку ими перестали быть рабочие, ими стало мещанство. Где структурно было сосредоточено это мещанство, каков был механизм его владения госкапиталом? На этот вопрос мы отвечали в материале «Кто составлял класс буржуазии в СССР после переворота?», но повторим ещё раз.

Фактически всем государством заведовали партийные комитеты (а в конечном счете — секретари парткомов) всех уровней, начиная с райкомов и кончая ЦК КПСС. Вот эта публика и была совокупным владельцем государственного капитала, госрантье. Через партийное большинство в Советах всех уровней она нанимала себе на службу разного рода чиновников, директоров, управленцев. Но не стоит из этого делать вывод, что в любой ревизионистской стране был именно такой механизм, что именно в парткомах была сосредоточена сила собственности. В каждой стране, в зависимости от конкретно-исторических условий, может сложиться своеобразный механизм владения госрантье своим госкапиталом.

Численность госрантье в СССР после переворота можно оценивать примерно в 25 тысяч человек (считая и их семейства — около 100 тысяч). Это — подсчеты буржуа М. Восленского. Сам автор в состав правящего класс СССР (который он обзывает «номенклатурой») включил огромное число общественных и государственных служащих, поэтому численность этого класса у него составляет примерно 750 тыс. человек (вместе с семьями — 3 млн. человек). Понимая, что судьба министров, председателей исполкомов и других важнейших чиновников зависела от воли секретарского корпуса ЦК КПСС, что это были нанятые правящим классом чиновники, мы не можем их причислять к самому правящему классу.

Нельзя при этом считать, что госкапитал в СССР имел другие законы движения, нежели в других странах. Капитал есть самовозрастающая стоимость, госкапитал не составляет исключения. Целью и мотивом всякого капитала является извлечение максимальной прибыли. Такова цель и госкапитала. Всякое государство стремится к профициту бюджета, к преобладанию доходов государства над расходами; всякое государство стремится абсолютно увеличивать изымаемую прибавочную стоимость путем налогов и всякого рода поборов с трудящихся.

Другое дело, что в СССР после 1953 г. госкапитал был подчинён мелкой буржуазии. В силу этого, объективный закон прибавочной стоимости действовал своеобразно. Крупная буржуазия сознательно старается извлечь максимум прибыли, добиться высшей рентабельности. Только это позволяет обеспечивать воспроизводство капитала, быть конкурентоспособным и т. д. То же самое и у пролетариата: тот же Сталин верно подмечал, что пролетарское государство обеспечивает высшую форму прочной и постоянной рентабельности.

Но у мелкой буржуазии такие задачи не стоят. Мелкая буржуазия мыслит и действует исходя из сиюминутных интересов, исходя из сугубо краткосрочных соображений. Совершенно прав был марксист А. Разлацкий в своей работе «Кому отвечать?», когда говорил, что государственная собственность в СССР «превратилась в организованную арену дележа прибавочной стоимости, в арену мелкобуржуазной борьбы за свою личную долю ценностей, экспроприированных из продукта, производимого пролетариатом. И управление производством из фактора главного, целевого для всей системы превратилась в фактор косвенный, лишь в силу формальных (для администрации), причем влияющий на определение доли награбленного».

Таким образом, здесь мы имеем противоречие между крупным характером капитала и мелкобуржуазным его владением, противоречие между характером собственности и характером собственника, между объективным законом и целями господствующего класса, противоречие между законами крупного капитала и законами мелкобуржуазной междоусобной борьбы.

6. Пример первого случая. США

В качестве примеров первого случая (в сращивании государства и монополий) мы приводили развитые капиталистические страны. Разберём этот случай на примере США. В этом отношении очень дельно написал британский мелкобуржуазный социалист М. Робертс в своей статье «MAGA Трампа и дерегулирование». В ней автор пишет, что Трамп рассматривает США как большую капиталистическую корпорацию, в которой он является исполнительным директором. По сути, это не только восприятие Трампа, это сама действительность.

«Точно так же, как он вёл себя, будучи боссом в телешоу “Ученик”, он считает, что управляет бизнесом и может нанимать и увольнять людей по своей прихоти. У него есть совет директоров, который даёт ему советы и/или выполняет его указания (американские олигархи и бывшие телеведущие). Но государственные институты ему мешают. Поэтому Конгресс, суды, правительства штатов и т. д. должны игнорироваться и/или выполнять указания генерального директора».

М. Робертс приводит ряд фактов в доказательство того, что США является своего рода корпорацией.

Во-первых, Трамп добивается того, чтобы корпорация «США» получала максимум прибыли. А для этого надо сокращать расходы на смягчение последствий от глобального потепления, на экологию. Для этого его корпорация должна заключать такие сделки, которые позволят поглощать другие корпорации, или заключать договора с этими корпорациями о ценах и издержках, которые будут выгодны США.

Во-вторых, как и руководитель всякой иной крупной корпорации, Трамп не может допустить, чтобы у него отбирали долю рынка. Поэтому он хочет повысить расходы и издержки других национальных корпораций — таких как «КНР», «Канада», «Великобритания» и т. д. Именно поэтому он повышает пошлины на их экспорт. Он пытается заставить менее влиятельные корпорации закупать американские товары и услуги. Он также стремится увеличить инвестиции своей корпорации в такие прибыльные отрасли, как добыча полезных ископаемых (Аляска), запатентованные технологии (Nvidia, ИИ) и, главным образом, в недвижимость (Гренландия, Панама, Канада, Газа).

В-третьих, как и руководитель всякой иной крупной корпорации, Трамп хочет платить меньше налогов со своих доходов и прибыли. Именно поэтому он обрушился на государственные ведомства и их расходы на государственные услуги, в том числе и на оборону. Только такая экономия денег позволит Трампу снизить налоги на акционеров корпорации «США» и людей, которые входят в совет директоров этой корпорации.

Его корпорация должна быть освобождена не только от уплаты высоких налогов, но и от «“мелочных” правил, регулирующих их деятельность, таких как: правила техники безопасности и условия труда на производстве; антикоррупционные законы и законы, запрещающие недобросовестную торговлю; защита потребителей от мошенничества и краж; контроль за финансовыми спекуляциями и опасными активами, такими как биткоин и криптовалюты».

Эти и ряд других фактов убедительно показывают, что в развитых капиталистических странах государство есть такая корпорация, у которой нет собственных, «внутренних» держателей капитала, что держателями госкапитала являются негосударственные, монополистические корпорации. Именно совокупность последних, будучи акционерами госкапитала США, и выбрала Трампа в качестве генерального директора. Внешняя и внутренняя политика США показывают это наглядно.

7. Пример второго случая. Туркменистан

Фактически мы уже раскрыли пример второго случая, когда говорили про СССР. Но пусть будет ещё один пример со страной, которая не объявляла себя социалистической. Как-то раз с нами спорил человек, который рьяно доказывал, что в СССР был социализм, причем не только до 1953 г., но и после. Мы рассказали ему про Туркменистан в первое десятилетие правления Туркменбаши (С. Ниязова). Чтобы понимать тему лучше, можно ознакомиться со статьей буржуазного политолога А. Г. Данкова «Развитие экономики Туркменистана в первые годы независимости (1992-1998 гг.)».

Дело в том, что в Туркмении до начала 2000 г. не произошло абсолютно никаких структурных изменений по сравнению с тем, что было в СССР. Абсолютно все попытки провести рыночные реформы в Туркмении провалились, поэтому основная масса средств производства в стране оставалась в руках государства. Что касается колхозов и совхозов, то они были превращены в так называемые крестьянские объединения, по сути дела — переведены в государственный сектор. Иначе говоря, государственный сектор не только не пошатнулся, но даже поглотил огромные куски негосударственного сектора.

Роль партии оставалась той же, что и в СССР. Структура партии фактически не изменилась (до сих пор, кстати). Единственные изменения, которые произошли в стране — это переименования всего и вся. Компартия стала называться демпартией, культ Ленина был заменён культом Туркменбаши, секретари по идеологии, которые ещё вчера проповедовали коммунизм, начали проповедовать идеи Туркменбаши и т. д.

Так вот, приведя все эти факты, мы задали вопрос данному свидетелю социализма в СССР — получается, что в Туркмении при Ниязове тоже был социализм? На это он ответил, что да. И действительно, мы согласны: в Туркмении тогда был социализм. Но только не пролетарский социализм, а мелкобуржуазный социализм наподобие того, что был в СССР после 1953 г.

Кстати говоря, интересно, если леваки не считают Туркмению в 1991-2000 гг. социалистическим государством, то каким государством оно было? Ведь для леваков нет таких явлений, как госкапитал, госрантье, совокупная собственность и т. д. Ведь для них важно наличие негосударственной буржуазии, чтобы говорить о том, что данное государство является защитником их интересов.

Но в Туркмении тех лет они не обнаружат могущественных, крупных финансовых олигархов, подчиняющих себе государство. Только мелких торговцев и ремесленников, которые сами были зависимы от государства. В общем, единственное отличие от СССР тут в том, что на государстве уже не было красных масок. Маски уже стали антисоветскими, националистическими и т.п.

Но поскольку все мы родом из детства, советские мелкобуржуазные мантры так или иначе воспроизводились в немного видоизменённой форме. К примеру, вместо коммунизма Туркмения теперь строила «Золотой век». По мнению С. Ниязова, в стране формировалось «национальное бесклассовое общество», которое будет представлять из себя «справедливое, правовое общество всеобщего благоденствия, в котором всё будет подчинено благополучию и процветанию человека» (выдержка выступления С. Ниязова взята из статьи С. Каменева «Современное социально-политическое положение Туркменистана»).

Что касается госрантье в Туркмении, то фактическими хозяевами дел там, как и в СССР, были парткомы. Как и в СССР, фактически госкапиталом «совладели» секретари парткомов, начиная райкомом и заканчивая высшим партийным органом. Именно эта публика распоряжалась всей массой прибавочной стоимости, созданной в стране, именно она нанимала всю массу чиновников. Пример Туркмении наглядно показывает, что одно только абсолютное доминирование государственного капитала ещё не говорит о наличии или отсутствии в стране пролетарского социализма или его строительства. Это вполне может быть и мелкобуржуазный социализм.

8. Пример третьего случая. Россия

При характеристике соотношения монополий и государства в современной России обычно высказывают две противоположные точки зрения. Одна из них состоит в том, что Путин всего лишь ставленник негосударственных корпораций, как и всё государство. Другая точка зрения убеждает в том, что в современной России крупные негосударственные корпорации подчинены государству. На самом деле противоположность тут лишь внешняя — по сути, оба подхода навеяны идеализмом, отсутствием сколь-нибудь научного подхода к анализу повседневных фактов.

Среди буржуазных учёных редко найдёшь таких, кто более или менее правильно отражает суть дела. Здесь можно выделить статью буржуазного политолога, признанного иноагентом в РФ, И. А. Матвеева «Крупный бизнес в путинской России: старые и новые источники влияния на власть». Социалисты из «Спички» опубликовали у себя этот материал в качестве «доказывающего» тот факт, что государство сильно зависит от крупного бизнеса. Это именно то, что хотела видеть «Спичка» в данном материале.

Но если мы берём реально положительное содержание этой статьи, то обнаружится, что в ней приводятся факты как зависимости государства от крупного бизнеса, так и зависимости крупного бизнеса от государства. Если быть точнее: факты как зависимости госаппарата от монополий, так и зависимости госаппарата от госкапитала. Отбросив весь мусор, всё обилие антинаучной терминологии («институциональный», «инструментальная власть», «структурная власть» и прочее) в этой статье, мы вычленили материалистическое содержание.

1. Негосударственный крупный капитал в России прибегает к индивидуальному лоббизму. Примером успешного индивидуального лоббизма служит деловая активность О. Дерипаски, который считается подчинённым государству олигархом:

вся прибыль от его бизнеса достается не государству, а ему самому («от всех своих компаний Дерипаска получил в 2005–2008 гг. дивиденды на сумму 8,2 млрд долл»);
во время кризиса 2008 г. его компания «Русал» стала крупнейшим получателем помощи от государства («“Внешэкономбанк” выдал компании кредит на сумму 4,5 млрд долл»);
при достройке Богучанской ГЭС «Русал» (совместно с госкомпанией «Русгидро») оказался в двойном выигрыше: с одной стороны, перенесли сроки строительства, а с другой — строительство было завершено за счёт кредита от «Внешэкономбанка»;
договор, который Дерипаску заставили подписать с госпоставщиком, оказался выгодным прежде всего самому Дерипаске («поскольку предполагал существенное снижение стоимости сырья для его завода»).

Всё это говорит не о подчинении монополии государству, а скорее о правиле: издержки общие, а выгоды индивидуальные.

2. Негосударственный крупный капитал в России прибегает к коллективному лоббизму. В 2010 г. государство планировало принять законы об охране окружающей среды. Эти законы предполагали использование новых технологий, модернизацию предприятий и т. п. И это намерение получило естественное сопротивление от всей массы капиталистов через их организацию — РСПП. В итоге, закон был принят только в 2014 г., но со значительными уступками и началом вступления в силу в 2019 г.

Если же говорить не про целенаправленные действия монополий, а про объективные основания российской экономики, то обнаружится, что государство старается избегать решений, невыгодных этим монополиям. Ибо последние влияют на налоговые поступления, на состояние экономики в целом, на общий экономический рост и т. д. В силу этого обстоятельства, в начале 2000-х гг. был проведен ряд реформ в интересах этих негосударственных капиталов:

налоговая реформа, которая снизила налоги на дивиденды и прибыль компаний и ввела плоскую шкалу обложения;
реформа трудового кодекса, которая затруднила создание независимых профсоюзов и организацию забастовок;
пенсионная реформа, в рамках которой накопительный компонент был своего рода подарком для олигархов;
реформа земельного кодекса, которая дозволила торговлю землёй.

Лоббистом этих реформ был РСПП. Чтобы все эти реформы получалось проводить без особых проблем, через Госдуму, была создана партия «Единая Россия». Создание ЕР и получение ею большинства в Госдуме позволило госрантье закрепить свои позиции, поскольку исполнительный аппарат теперь целиком был подчинён ей.

3. Государственный капитал усиливает свои позиции. Указанные факты как будто бы говорят о том, что в соотношении монополий и госкапитала ситуация осталась на уровне 1990-х гг. Будто государство, как и в те времена, было всего лишь дубинкой в руках монополий. Но автор правильно подмечает, что вместе с этими процессами протекал процесс усиления самого госкапитала. Причиной этого усиления стал рост цен на углеводороды, который вызвал конкуренцию между госкапиталом и монополиями за сырьевую ренту.

В результате расширилось присутствие государства в нефтегазовом секторе: контрольный пакет акций в Газпроме; увеличение активов Роснефти за счёт ЮКОСа и т. д. В 2000-2008 гг. доля государства в нефтепереработке выросла с 10% до 42%. Вместе с тем, реформа налогообложения нефтяного экспорта позволила государству присваивать гораздо бóльшую, чем раньше, долю нефтяной ренты. В свою очередь, создание госкорпораций в 2006-2007 гг. привело к тому, что в роли инвестора стало выступать само государство.

В силу того, что госкапитал и монополии уравновешивают друг друга, это естественно отражается на проводимой государством политике. Не всегда эта политика гарантированно выразит интерес монополий, и не всегда она выразит интерес госкапитала. Примеров решений государства, прямо вредящих госкапиталу, можно найти уйму, как и решений, вредящих монополиям во благо госкапитала. Отсюда и следует параллелизм в политике государства.

Но это побуждает те же монополии к активным действиям в своих интересах — к коррупции, к индивидуальному и коллективному лоббизму и т. д. Это также побуждает госкапитал к активным действиям в своих интересах — к подчинению себе различных корпораций, к усилению контроля за ними и т. д.

В нашей стране существует таким образом не одна финансово-олигархическая группа, а две — государственная и негосударственная. Они тесно связаны между собой, переплетены, взаимозависимы и вместе с тем конкурируют друг с другом. Аппарат же государства обслуживает обе группы, подчинён обеим группам: государство защищает и себя самого как капиталиста, и всех прочих крупнейших капиталистов в равной мере.

Напомним, что в системе мирового империализма Россия занимает положение с одной стороны подчинённого империализма, а с другой — подчиняющего. Эта двойственность положения российской буржуазии, плюс равновесие её капиталов, плюс её отраслевое распределение — вот тот фундамент, который определяет всю политику и идеологию нашей буржуазии.

9. Бюрократия и госрантье

Теперь нам надо разобраться с тем, какие взаимоотношения существуют между бюрократией и госрантье. В самом общем виде можно сказать, что бюрократия обслуживает госрантье точно так же, как менеджеры обслуживают хозяев компании, которые их наняли. Аппарат государства, или бюрократия, есть группа людей, нанятых для выполнения функций по надзору и управлению.

В своё время Маркс писал, что «корпорации представляют собой материализм бюрократии, а бюрократия есть спиритуализм корпораций». Под корпорациями он разумел конечно не акционерные общества, а общественные группы, сословия. Но если говорить про современные корпорации, то про них тоже можно вполне сказать, что они являются материальной основой бюрократии. А бюрократия есть идеальное, концентрированное выражение этой основы. «Тот же дух, — говорит Маркс, — который создаёт в обществе корпорацию, создает в государстве бюрократию». И это вполне справедливое замечание. Капитал создаёт по своему образу и подобию своё государство — замечали мы в «Государстве и контрреволюции».

Нередко троцкисты и маоисты обзывают тот режим, который сложился в СССР после 1953 г., бюрократическим капитализмом. Мол, господствующим классом в СССР была бюрократия или бюрократическая буржуазия. Некоторые буржуазные писаки придумали такой термин, как «номенклатура», которая якобы являлась правящим классом в СССР. Некоторые марксисты и коммунисты до недавних пор имели схожие позиции и представляли дело так, будто совладельцами государства являются бюрократы.

Но представлять дело так, что бюрократы владеют государством — это то же самое, что и считать хозяевами акционерного общества совет директоров, начальников отделов, в общем — всю массу её функционеров, управленцев. Ведь именно они управляют капиталом, нанимают и увольняют рабочих и т. д. Однако тот факт, что действительными хозяевами корпорации являются её акционеры, денежные капиталисты, ни у кого не вызывает сомнений. Государственный аппарат почему-то выпадает из такой же логики.

Государство есть, с одной стороны, организация правящего класса. Это правящий класс, организованный в виде государства, в виде комитета, который управляет общими делами всего класса. Государство есть, с другой стороны, совокупность бюрократов, связанных между собой посредством субординации и слепого подчинения.

Маркс называл первую сторону реальным государством, а вторую — мнимым государством. Единство того и другого составляет основу, сущность государства. Это единство выражено, к слову говоря, в разделении властей на законодательную и исполнительную. Насчёт всего этого мы достаточно написали в ряде работ и не будем поэтому здесь подробнее останавливаться.

В определении государства (государство есть аппарат насилия и принуждения, через который правящий класс осуществляет свою диктатуру) отражено это единство двух указанных сторон. Непонимание этого единства противоположностей ведёт к тому, что допускаются идеалистические ошибки на манер троцкистов и маоистов.

Бюрократ — это обслуга, нанятый человек. Нанятый для выполнения функций хозяина, капиталиста. Оттого мы и называем его наёмным капиталистом. Может ли этот наёмный капиталист стать капиталистом-собственником, владельцем или совладельцем какого-либо капитала? Может, и для этого есть разные пути.

1. Он может за счёт высоких должностей, связей, возможностей сколотить свой собственный капитал и пустить его в дело. В таком случае он одновременно будет являться государственным чиновником и негосударственным капиталистом.

Схожий результат получается, когда за счёт тех же связей, возможностей, давления бюрократ выбивает у какого-либо негосударственного капиталиста процент прибыли, который он будет регулярно получать. В обоих случаях наш бюрократ в одном отношении будет бюрократом, наёмным капиталистом, а в другом отношении — капиталистом-собственником (владельцем или совладельцем).

Таких случаев в той же России или в тех же США можно найти уйму. В таких странах, как Туркменистан в 1991-2000 гг. или СССР 1953-1991 гг., такое было достаточно сложно провернуть, но даже там отдельные госчиновники теневыми путями умудрялись это осуществлять.

2. Он может выбиться из бюрократов в совладельцы самого государственного капитала. Или же занимать такой бюрократический пост, который и позволяет ему быть совладельцем. Во всяком государстве предусмотрены такие должности, которые позволяют по своему статусу и функциям быть совладельцами госкапитала (эти должности для этого и придуманы).

Такой случай Маркс показывал на примере британского владычества в Индии (см. «Управление Индией» от 5 июля 1853 г.). Это владычество осуществлялось через три инстанции: генерал-губернатора, Контрольный совет и Ост-Индскую компанию. Власть была по сути разделена между министерством и компанией. Огромная бумажная волокита, связанная с этой функциональной системой, позволяла бюрократия фактически парализовывать управление Индией и быть за счет этого госрантье:

«Действительным внутренним правительством и т. д. в Индии является постоянная и безответственная бюрократия — “канцелярские креатуры и креатуры фаворитизма”, хозяйничающие на Лиденхолстрите. Огромной империей управляет, таким образом, корпорация, состоящая не из выдающихся патрициев, как это было в Венеции, а из заскорузлых чиновников и тому подобных господ. Не удивительно после этого, что ни одно правительство в мире не пишет так много и не делает так мало, как правительство Индии. Пока Ост-индская компания была только торговым товариществом, она требовала, конечно, самых подробных докладов по каждому вопросу от заведующих её индийскими факториями, как этого требует всякая торговая фирма. Но когда фактории превратились в целую империю, а коммерческие досье — в целые грузы корреспонденции и документов, лиденхолские чиновники получили такой перевес, что директора и Контрольный совет оказались в зависимости от них; они ухитрились превратить правительство Индии в одну огромную пишущую машину».

Этот случай показателен, поскольку функционеры в то же время тут являются совладельцами. Они совладельцы именно потому, что они функционеры. Они — совокупный капиталист именно потому, что они — совокупный управленец. Их функция, связанная с грудой бумаг, позволяет им выступать именно в такой роли. Лиши их этой функции — как сразу посыплется их участие во владении Индией.

Но эти функции по существу своему перестают быть производительными функциями, необходимыми для связывания производственного и иного общественного процесса в единое целое. Функционер является функционером здесь лишь по видимости, но именно эта видимость и позволяет ему быть госрантье.

Здесь может сложиться аналогия с СССР. И действительно, в СССР госрантье в 1953 г. стала масса партийных секретарей вместе со своими парткомами, ведь партийная структура тоже является бюрократической. Партийная бюрократия параллельна государственной бюрократии, выстроена под неё. В этой ситуации совладение сопряжено с выполнением функции секретаря парткома или члена бюро парткома. За секретаря и на него работал целый аппарат его партийного комитета.

Отсюда, конечно, не следует того, что это — бюрократическая буржуазия, или что основу буржуазии составляло чиновничество. Став секретарём парткома, человек переставал быть наёмным капиталистом; став функционером, он переставал им быть. Хотя внешне это избранный человек, внешне это функционер, нанятый управленец, но по существу это тот человек, который будет нанимать управленцев, который будет распоряжаться массой прибавочной стоимости, создаваемой в своем регионе.

Повторим ещё раз: функционер является функционером здесь лишь по видимости, но именно эта видимость и позволяет ему быть госрантье.

Основная масса чиновников в СССР (которая не только по видимости, но и по существу — функционеры) не входила в состав госрантье. Другое дело, что госрантье рекрутировались именно из чиновников и воспроизводились тоже за счёт чиновников. К примеру, в СССР человек мог занимать пост председателя Совета Министров какой-либо республики или области. Он являлся, таким образом, наёмным капиталистом, чиновником. Через время он сумел стать первым секретарём этой же республики или области. Тем самым он стал одним из совладельцев госкапитала, решающим судьбы его на уровне своего региона.

Здесь ситуация напоминает ситуацию с крупнейшими корпорациями на Западе. Там тоже высшие наемные капиталисты корпораций нередко выбиваются в совладельцы, в акционеры, становясь чистыми рантье.

3. Единство 1-го и 2-го случаев. Чиновник одновременно совладелец госкапитала и собственник (владелец индивидуального капитала или совладелец в корпорации). Такой случай тоже является распространенным во многих капиталистических странах.

Заключение. Краткие выводы

Капитал имеет две основные формы — индивидуальную и ассоциированную. В современном мире господствует последняя. Она, в свою очередь, может иметь вид либо акционерных обществ, либо государства. В ассоциированной форме капитала происходит отделение капитала-собственности от капитала-функции, тогда как в индивидуальной форме они слиты воедино.
Есть три типа сращивания государственного капитала с негосударственными капиталами: когда первый подчиняет себе вторые; когда вторые подчиняют себе первый; когда и тот, и другой имеют равновеликое значение.
Финансовый капитал образуются не только путём сращивания промышленных и банковских монополий, но и путем сращивания банков и промышленности в рамках государственного капитала. В свою очередь происходит также сращивание государственного финансового капитала с корпоративным финансовым капиталом.
Бюрократия является всего лишь обслугой в том числе и для держателей государственного капитала (для госрантье). Вместе с тем отдельные бюрократы могут иногда выбиться в совладельцы государственного капитала.