Тип — это норма

Использование готовых элементов, регламент классического ордера, типологии пространств, правомерность заимствования, многократность и повтор — всегда была атрибутами архитектуры, оказывающими прямое воздействие на становление формы здания. А понятие типа на протяжении истории оказалось самым устойчивым аспектом профессии в силу своего назначения.

Чтобы построить придуманное здание, нужно составить так называемый вендор-лист: список компаний, производящих или поставляющих строительные материалы и технологии. Грамотно составленный вендор-лист, устраивающий архитектора и заказчика, позволяет безболезненно адаптировать проект под возможности реализации, потому что у компаний на все есть готовые решения. Выходит, что виртуозность проектировщика состоит в корректировке эскиза совместно с подрядчиком таким образом, чтобы потери качества будущей постройки были минимальными. Готовые технологии всегда хороши, потому что они берегут ресурсы и налаживают коммуникацию между всеми участниками процесса. Кроме того, типовые решения помогают быть узнаваемым. Постройки Алвара Аалто практически всегда сопровождались типовой для его проектов узкой выпуклой плиткой из керамики. А мебель фирмы Artek, основанной им и его женой Айно Аалто, была неотъемлемым атрибутом интерьеров мастера. Если в идиллическом финском пейзаже возникает скромный дом, то он обязательно выкрашен фалунской красной (punainen tupa ja perunamaa). Но типизация проекта включает в себя не только вендор-лист или решения по умолчанию. Дело в том, что тип, шаблон, стандарт или норма всегда являлись геном архитектуры.

Усилие профессиональной мысли во все эпохи работало на общепринятость и распространение «стиля». Подразумевая его универсальность, он выражался характерностью признака. Характерному признаку — характерные элементы, которые предполагают типовое решение. История видела самые разные явления того, как тип проникает на разные уровни понимания архитектуры (материальные, ментальные, детальные). Он был тем, кто диктовал порядок построения. Тип всю дорогу был неоднозначным персонажем. За его причинами стояли невероятные технические прорывы и горькие социально-политические катастрофы. Но его небезупречность и сложность как раз и были двигателями профессии в техническом и гуманитарном ключе. Они же до сих пор являются признаками его устойчивой жизнеспособности. Наконец, история оставила нас лишь с типом как таковым, поставив под сомнение все остальные предпосылки архитектуры. Вопросы подлинности вызывают скепсис; мистические основания уступили, как минимум, агностическим. А тип остается актуальным. Сегодня опыт пространства (в здании и вообще) оказался на личной ответственности каждого. Это произошло благодаря этическому отказу архитектора от навязывания форм поведения другим. В этом смысле, ему ничего не остается как работать согласно концепции типа (как бы это тавтологично не звучало), то есть заниматься его ре-актуализацией в ситуации «здесь и сейчас».

Где бы тип не находился

«Тип — это идея» — так называлось одно из упражнений для студентов бакалавриата МАРШ. Тип действительно игрок лингвистического поворота в 20-ом веке. В паре «знак и означающее» он принадлежит к последнему, неся в себе понятийное начало. Сказали бы концептуалисты. Номиналисты бы возразили, что тип — это лишь имя, и он нигде кроме как словесной речи не существует. Реалисты бы настаивали на реальности типа, который мы видим в предметах. И это — краткий пересказ спора об универсалиях в схоластической философии. Тип — это идея и знак. Неопределенность положения типа в знаковой системе говорит о его присутствии в архитектуре. Если прочие попытки внедрения языка и знаковых систем в архитектуру продемонстрировали сомнительный результат, то тип остается устойчивым референсом, как минимум в сознании западного ареала. Округлое в плане здание относится к круглому типу пространственных форм. Таких базовых форм может быть много и они необязательно представляют собой ассортимент геометрических тел. Базовые формы рассматриваются шире. Скажем, протяженность или двор. Какими бы ироничными или глубокими не были те или иные отсылки архитектурной формы к чему-либо, они теряются в своей многозначности и «правильности» считывания. Но глядя на круглое в плане здание, его архитектурный тип, где бы он не находился (наяву, в сознании или речи), очевиден, понятен и произносим всеми (номиналистами, реалистами, и концептуалистами). По мнению Жана-Николя-Луи Дюрана, и Рафаэля Монео (“On Typology”, 1978), типологии архитектурных форм универсальны по отношению к любой эпохе и стилю, они вне времени. Тип живет согласно своим правилам и своей типичности решений. Трудно представить архитектора, неангажированного типом, поскольку он в силу истории профессии деформирован любовью к геометрии. Даже если он думает о протяженном здании или дворе. Тип — это инструмент.

Эталон и копия

Тип предполагает эталонность. Копии эталона реализуются с поправками. А классический архитектурный ордер позволяет эталону быть воспроизводимым, благодаря соответствующим правилам сопряжения и тектоники. Но заметим, что ордер стоял над конструктивным и материальным воплощением классических сооружений. Это был стандарт социально-художественной принадлежности и архитектуры в целом. Примечательно, как на это указывает Огюст Шуази в «Истории архитектуры». Изображая схему расшивки фриза согласно фактической кладке камня, он отмечает, что греков стоило бы «порицать» за искажение роли фриза в системе сооружения. Случайность каменной кладки свидетельствовала не о роли фриза в качестве несущего ригеля, а о стремлении во что бы то ни стало воспроизвести эталонную форму фриза. То же самое касалось и материального воплощения. Неважно из чего построено классическое сооружение. Оно может быть облицовано камнем или штукатуркой, за ней может скрываться кирпич или дерево. Первично соответствие эталону. Эпоха технической воспроизводимости в архитектуре наступила гораздо раньше, чем Вальтер Беньямин написал об этом важный текст («Произведение искусства в эпоху его технической воспроизводимости», 1936 г.). Благодаря необходимости быть построенной, ордерная архитектура оказалась устойчива к критике Беньямина, указывающего на потерю ауры произведения при его «копировании», то есть настаивающего на важности переживания искусства в контексте. Любое воспроизведение классической архитектуры не утрачивает ауру, будучи вновь возведенной. Создать копию здания возможно, но это абсурд, пригодный сугубо для детских парков развлечений. Казанский собор в Петербурге не стал повторением Собора Святого Петра в Риме. Да, они имеют ордерное и конфигуративное родство, но существуют каждый в своем географическом и историческом контексте. А модификации типа свидетельствуют о его присутствии в конкретном месте.

Новая норма

Крах ордера на рубеже веков обозначил пробел нормирования архитектуры. Модернистские устремления манифестировали, но не описывали точный порядок действий. Заполнить эту пустующую нишу удалось, пожалуй, самого влиятельному архитектору 20-го столетия — Эрнсту Нойферту. В сборнике Рейнира де Граафа «Четыре стены и крыша» посвящено отдельное эссе о значимости немецкого мастера для каждого современного архитектора. Главный труд Нойферта — книга «Строительное проектирование» (“Bauentwurfslehre”, 1936 г.), была настольной, когда студент-архитектор обучался порядку проектирования. Исключительная педантичность и виртуозность эргономических решений для самых разных функционально-бытовых случаев стали наглядным руководством для дальнейшего развития модернистского движения. Но, как ранее упоминалось, правило или тип не всегда были следствием исключительно прогресса. В своем тексте де Грааф описывает историю типизации, которому предшествовали трагические события. Привычный нам размер кирпича длиной 250 мм, который вывел Нойферт — это удобный габарит для быстрого развертывания стройплощадки и возведения сооружений на оккупированных территориях нацистским режимом. Четыре кирпича по длине укладывались в метр, что было понятно для неквалифицированной рабочей силы (заключенным и военнопленным). И впоследствии, успешность этого типового решения безболезненно для Нойферта перекочевала в гражданское строительство. Благодаря войне человечество не раз оказывалось в критических условиях, которые требовали массового использования однотипных решений уже в мирное время. Норма прямого угла, то есть минимальное необходимое для простого соединения двух стен или стены с полом, привели нас повсеместному распространению панельного домостроения. Типовое жилье, какое мы сейчас знаем, и в котором многие из нас родились и выросли, имеет значимое положение в истории новой архитектуры. Благодаря оптимизации типовых решений и устранению «излишеств» произошло вытеснение архитектора как персоны (причем анонимность автора нам уже знакома со времен средневековья). Его роль заключалась лишь расставлении жилых блоков на местности, правда согласно возможностям строительного крана и выносу его стрелы. Технология, ставшая маркером времени, обнажила вопрос типа в архитектуре как никогда ясно. По словам Рейнира де Граафа архитекторы столкнулись с неизбежностью коробки (“inevitable box”). Теперь неважно, хорошее перед нами здание или плохое, в любом случае это бокс. Коробку хотят и заказчики, и архитекторы (в силу экономических причин или врожденной симпатии к модернизму). Новый тип — это inevitable box.

Заимствование и исключительность

Способность типа полноправно повторяться имеет прямой отклик в здании. Копирование элементов на фасаде или в плане — свидетельство тому. Ведь размещение одинаковых окон на внешней поверхности легализовано типом. И если одни видят в этом минимальность усилий, то другие — краткость-сестру-таланта или даже больше: типичность как ментальное и общее для нас основание. Согласно последнему видит и Кристофер Александер. Его книга «Pattern Language» — органичное дополнение труда Нойферта. В ней тому или иному бытийному сюжету соответствует характерный элемент или их определенное сочетание. Эти шаблоны, по словам автора, успешно применимы при проектировании зданий. И они, безусловно, будучи типовыми, могут повторяться во многих сооружениях. В свою очередь, становление чего-либо шаблоном ведет к вопросу о прецеденте в архитектуре. И правомерность обращения к нему сегодня, кажется, стало нормой. В Book of copies — проекте команды журнала San Rocco — приглашенные архитекторы сделали подборку референтных копий на одну из тем, разоблачая таким образом миф о запрете заимствования. Эти коллекции отсканированных копии страниц из книг и журналов, увиденные в совокупности, позволяют делать ключевые для темы обобщения, относящиеся к типичности признака. И получается, что тип — это норма. Даже в ситуации повсеместной атипичности, ведущей к тому, что это явление тоже становится нормой. Атипичное — это новация. Но сегодня новаторство случается в каждой публикации про свежий проект, поскольку предлагать новое стало нормой для успешного продвижения проекта. И в этой ситуации нормальность рискует быть новой исключительностью. Но не навсегда.