DAO. Биткоин и Эфириум как субъекты: юридический, технологический и политический аспекты. Часть I
Введение
Блокчейн-сети Биткоин и Эфириум изначально задумывались как децентрализованные системы без единого управляющего органа. Тем не менее, за годы их существования накопились документированные примеры, когда эти сети фактически выступали в роли самостоятельных субъектов – в правовой сфере, в технологическом самоуправлении и даже в политическом контексте.
Ниже представлена хронологическая подборка таких кейсов с разбивкой по категориям, с пояснением их значения для понимания "субъектности" децентрализованных сетей.
Юридическая субъектность: правовой статус децентрализованных сетей нового поколения
2013. FinCen-решение
Признание отсутствия центра у Биткоина (США). В марте 2013 года американский регулятор (FinCEN) впервые выпустил руководство по регулированию децентрализованных виртуальных валют.
В этом документе было подчеркнуто, что децентрализованные валюты (такие как bitcoin) не имеют центрального выпускающего или администратора: иными словами - правовые органы зафиксировали, что у сети Биткоин нет юридического лица, ответственного за её работу, или, буквально: "нет центрального хранилища или единого администратора".
Это заставило регуляторов менять подход: вместо попытки регулировать саму сеть - они сконцентрировались на посредниках (биржах, обменниках). Данным шагом государство de facto признало особый правовой статус сети – распределённой/децентрализованной системы без традиционного субъекта права, с которой приходится взаимодействовать опосредованно.
2018. SEC vs. Bitcoin & Ethereal
SEC исключает Bitcoin и Ether (опять же - больше de facto) из числа ценных бумаг. Ещё один важный прецедент - заявление Комиссии по ценным бумагам и биржам США (SEC) в 2018 году о том, что Bitcoin и Ether не являются ценными бумагами.
Директор корпоративного финансирования SEC Уильям Хинман пояснил в июне 2018-го, что на момент выпуска некоторые токены могли походить на ценную бумагу, но "текущие предложения и продажи Ether не являются сделками с ценными бумагами" – поскольку Ethereum теперь достаточно децентрализован.
Ещё раз: децентрализация лежит в основе обеих оценок!
Что это означает? Что SEC фактически признала отсутствие централизованного “эмитента” или группы, от усилий которой инвесторы ожидали бы прибыли.
Аналогично председатель SEC Джей Клейтон отметил, что криптовалюты, служащие "заменой суверенной валюты" (как биткоин), не подпадают под определение ценных бумаг.
Значимость этого трудно переоценить: регулятор выделил сети Bitcoin и Ethereum как особые явления – децентрализованные коммодити, которые нельзя приравнять к корпорациям или традиционным финансовым инструментам, требующим регистрации. Это решение задало тон дальнейшему правовому обращению с этими сетями (например, их относят к товарам под надзором CFTC).
2023. Дело Tulip Trading и ответственность разработчиков Bitcoin
В феврале 2023 года судебная система Великобритании вплотную подошла к вопросу, могут ли децентрализованные сети нести юридические обязанности через своих участников.
В деле Tulip Trading против разработчиков Bitcoin компания, связанная с Крейгом Райтом, утверждала, что разработчики протокола обязаны помочь вернуть доступ к утраченным монетам.
Апелляционный суд Англии допустил, что разработчики Bitcoin могут нести фидуциарные обязанности (фидуциарные обязанности - это юридические обязательства действовать в интересах другого лица (бенефициара) с должной заботливостью и честностью, что подразумевает лояльность, добросовестность и избегание конфликта интересов) перед пользователями и обязаны действовать в их интересах в определённых ситуациях.
Суд указал также, что группа мейнтейнеров Bitcoin может рассматриваться как достаточно определённая, чтобы на неё возлагались обязанности заботы о чужих активах.
Хотя окончательное решение по существу ещё предстоит осмыслить, сам прецедент важен: впервые судебный орган признал аргумент, что у децентрализованной сети есть условные "ответственные лица", действующие в её, сети (!) интересах, и попытался вписать деятельность сети в существующие рамки права.
Это свидетельствует о постепенном формировании правосубъектности: даже если у сети нет юридического лица, закон пытается определить, кто отвечает за её функционирование и последствия – разработчики, валидаторы или другие участники. И главное - могут ли они вообще нести ответственность за работу сети вообще? Во многих случаях ответ будет простой: "Нет".
Технологическая субъектность: децентрализованное принятие решений
2016. Хардфорк Ethereum после взлома DAO
Летом 2016 года сообщество Ethereum столкнулось с беспрецедентным выбором. Неизвестный хакер похитил ок. 60 миллионов долларов в ETH из проекта The DAO, эксплуатировав уязвимость (на самом деле - фичу) смарт-контракта.
Поскольку на тот момент The DAO владела около 14% всех эфиров, инцидент угрожал самой экосистеме. Разгорелись дебаты о том, как реагировать: часть сообщества стояла за принцип "неизменяемости блокчейна", другая – за вмешательство для спасения средств инвесторов.
В итоге через месяц, 20 июля 2016 года, большинство узлов, майнеров и разработчиков Ethereum, координированно провели хардфорк сети.
Эта внеплановая обновление отменило результаты взлома, вернув похищенные ETH на новый смарт-контракт для возврата владельцам. Однако не все согласились с таким решением: меньшинство отвергло форк как нарушение принципов, сохранив оригинальную цепь, ныне известную как Ethereum Classic.
Сообщество Ethereum продемонстрировало субъектность в технологическом плане – способность принять коллективное решение, меняющее правила игры, без единого центра, исходя из ценностей и целесообразности.
Форк подчеркнул, что власть в сети принадлежит совокупности её участников: разработчики предложили решение, но его судьбу решали майнеры, биржи и нодовые операторы, согласившись обновить софт.
Этот прецедент также породил философские дискуссии: где граница допустимого вмешательства? Впоследствии Ethereum-сообщество стало осторожнее относиться к подобным изменениям, осознавая, что каждое коллективное решение влияет на доверие к сети.
2017. Война за размер блока и User Activated Soft Fork (Bitcoin)
Пожалуй, самый яркий пример технологической субъектности Bitcoin – события 2017 года, когда сообщество решало, как масштабировать сеть.
Два лагеря (условно "малые блоки" против "больших блоков") спорили о повышении лимита размера блока в 1 МБ для увеличения пропускной способности.
После долгих разногласий возник компромисс – Segregated Witness (SegWit), обновление, увеличивающее эффективный размер блока без хардфорка. Однако активация SegWit требовала поддержки 95% майнеров, и крупные майнинговые пулы долго блокировали новшество.
Тогда инициативу в свои руки взяли пользователи и разработчики: был предложен пользовательский активируемый софтфорк BIP-148 (UASF), с датой принудительной активации SegWit 1 августа 2017 года.
Суть UASF - узлы сети сами начнут отвергать блоки без SegWit после дедлайна, тем самым заставив майнеров подчиниться воле экономического большинства. В преддверии этой даты происходила небывалая мобилизация: многие сервисы, биржи и энтузиасты объявили о готовности поддержать UASF, чтобы "активировать суверенитет пользователей".
Под этим давлением крупные игроки (включая майнеров) пересмотрели позиции.
Результат: SegWit был успешно активирован в Bitcoin в конце августа 2017-го, без раскола основной цепи. Попытка провести альтернативный хардфорк SegWit2x (увеличить блок до 2 МБ) провалилась, а сторонники больших блоков отделились в криптовалюту Bitcoin Cash.
Значение этого кейса: сеть Биткоин доказала, что не принадлежит майнерам или любым корпорациям – консенсус определяют пользователи и ноды.
"Способность внедрить изменение протокола в конечном счёте зависит от тех, кто принимает биткоины в обмен на ценность", – как описывал один из разработчиков суть экономического большинства. Это событие, прозванное "Днём независимости Биткоина", стало вехой децентрализованного управления: разрозненное сообщество координировалось через форумы и соцсети, фактически действуя как единый субъект, способный противостоять даже скоординированной позиции майнинговых картелей.
2022. Слияние Ethereum – переход на Proof-of-Stake
В сентябре 2022 года сеть Ethereum совершила историческое технологическое преобразование – полный переход с алгоритма консенсуса Proof-of-Work на Proof-of-Stake (так называемый Merge: буквально "Слияние").
Эта смена затрагивала основы работы сети и устраняла майнеров из процесса генерации блоков, заменяя их на валидаторов с долей ETH.
Процесс подготовки занял несколько лет (с запуском отдельной PoS-цепи Beacon в 2020 г.), и всё зависело от согласия широкой экосистемы – разработчиков клиентов, стейкеров, бирж, dApp-экосистемы. Большинство сообщества решительно поддержало переход на PoS, мотивируя это необходимостью улучшения энергоэффективности и масштабируемости Ethereum.
Разумеется, была и оппозиция: часть майнеров не захотела терять бизнес и анонсировала сохранение PoW-ветки (появились форки EthereumPoW и EthereumFair сразу после Merge).
Однако эти отколовшиеся цепи не получили существенной поддержки ни от пользователей, ни от крупных проектов. Ключевые игроки (DeFi-протоколы, эмитенты стейблкоинов, биржи) заявили, что будут работать только с основной PoS-цепью – фактически легитимируя решение сообщества и игнорируя форк майнеров.
В итоге Merge прошёл гладко 15 сентября 2022 года, и альтернативные PoW-версии Ethereum быстро потеряли значимость.
В контексте субъектности этот кейс показывает зрелость децентрализованного управления: сеть Ethereum смогла коллективно "уволить" свою прежнюю майнинговую прослойку, приняв архитектурное решение на благо долгосрочной эволюции протокола.
Никто единолично не мог навязать Merge – оно состоялось благодаря консенсусу между сотнями разработчиков и тысячами участников по всему миру. Это свидетельство того, что технологическое развитие децентрализованной сети определяется ее распределённым сообществом, выступающим как единый субъект принятия решений.
Политическая субъектность: сеть как фактор и участник политики
2021. Биткоин как официальная валюта Сальвадора и мировой резонанс
В сентябре 2021 года Республика Сальвадор стала первой страной, признавшей биткоин официальным платёжным средством наряду с долларом США.
Этот шаг маленького государства мгновенно сделал Bitcoin объектом международной политики. Международный валютный фонд (МВФ) отреагировал резко негативно: уже в январе 2022 года совет директоров МВФ официально призвал Сальвадор отменить статус биткоина как легального средства платежаиз-за рисков для финансовой стабильности и защиты потребителей.
Представители МВФ прямо увязали это требование с перспективами кредита для страны, назвав Bitcoin "большим препятствием" на пути согласования займа. США также не остались в стороне: группа сенаторов внесла законопроект ACES Act с требованием к Госдепу проанализировать последствия принятия Сальвадором биткоина и планом по "смягчению рисков для финансовой системы США".
Американские политики открыто заявляли, что шаг Сальвадора "открывает дверь для отмывания денег картелями и подрывает интересы США", и искали способы противодействия.
Президент Сальвадора Найиб Букеле в ответ подчеркнул суверенитет страны и указал иностранным политикам, что "они не могут контролировать то, что им не подвластно", назвав сенаторов "бумерами".
Сеть Биткоин в данной ситуации выступила уже не просто технологией, а самостоятельным фактором геополитики.
Фактически Bitcoin получил статус, ранее присущий только национальным валютам, что вызвало реакцию глобальных институтов, как если бы на мировой арене появился новый независимый актор. МВФ и представители государств начали взаимодействовать с биткоином как с субъектом, способным влиять на финансовый суверенитет, – требуя его "укрощения" или исключения. Этот случай показал, что децентрализованная сеть может бросить вызов устоявшемуся мировому порядку, что ведёт к давлению со стороны традиционных игроков.
2021. Лоббистская битва за законодательство в США
В августе 2021 года влияние криптосети проявилось на политическом поле США при обсуждении инфраструктурного закона.
В текст законопроекта внезапно добавили расширенное определение "брокера" для целей налоговой отчётности, способное де-юре обязать участников блокчейн-сетей (майнеров, узлы, разработчиков ПО) собирать данные о пользователях.
Это вызвало мгновенную мобилизацию криптоиндустрии: коалиция компаний, разработчиков и пользователей развернула активное лоббирование поправок, чтобы исключить децентрализованных участников из этого определения.
В течение нескольких дней в Сенате шла острая дискуссия, появились альтернативные поправки, поддержку одной из которых выразил даже Белый дом. Хотя итоговый закон приняли без удовлетворения всех требований крипто-лобби (поправки заблокировали процедурно), наблюдатели отметили, что криптосообщество продемонстрировало неожиданную политическую силу.
По сути, консорциум сторонников криптовалют впервые открыто влиял на федеральное законодательство.
Сенаторский консенсус признал необходимость уточнить формулировки, чтобы не задеть тех, кто не способен исполнять обязанности посредника (узлы, майнеры и пр.).
Даже после принятия закона представители индустрии продолжили работу над смягчением норм.
Значимость кейса: децентрализованные сети не имеют регистратции в Вашингтоне, но их заинтересованные участники – разработчики, инвесторы, рядовые энтузиасты – выступили единым голосом, заставив Сенат и Министерство финансов учитывать особенности этих сетей.
С политологической точки зрения, сеть выступила как зарождающаяся группа интересов, новый субъект политики, способный отстаивать своё существование на высшем государственном уровне. Этот случай продемонстрировал, что вокруг Bitcoin и Ethereum сформировалось влиятельное сообщество с собственными политическими целями, и с ним приходится считаться.
2021. Запрет майнинга в Китае и глобальная устойчивость сети Биткоин
В мае–июне 2021 года власти Китая предприняли решительные шаги по запрету криптовалютного майнинга на своей территории. На тот момент китайские провинции обеспечивали до 2/3 суммарной вычислительной мощности (хешрейта) биткоин-сети (на самом деле нет - но об этом есть отдельная статья у меня).
Казалось бы, удар по такому центру майнинга должен парализовать сеть.
И действительно, в июне 2021 хешрейт Bitcoin временно упал почти 1.5 раза, когда шахтёры массово отключились. Однако уже к концу того же года показатель полностью восстановился за счёт миграции майнеров – оборудование переехало в Северную Америку, Центральную Азию, Россию и другие регионы.
США вскоре вышли на первое место по доле хешрейта (ок. 35% к началу 2022 г. против ок. 17% до запрета).
Китайский запрет, по сути, не смог уничтожить сеть – он лишь изменил её географию. В аналитическом отчёте Galaxy Digital по итогам тех событий было отмечено, что "биткоин устойчив и не находится во власти какого-либо отдельного государства".
Китайский случай продемонстрировал политическую субъектность сети отрицательного свойства: государство попыталось "исключить" сеть из своей юрисдикции, но не смогло повлиять на её существование в глобальном масштабе.
Bitcoin продолжил работу бесперебойно, доказав, что децентрализованная сеть де-факто выходит за пределы суверенных границ. Это подтолкнуло регуляторов других стран к мысли, что проще адаптироваться (через регулирование или принятие), чем пытаться запретить протокол, устойчивый к цензуре.
Выводы
Когда речь идёт о полновесных децентрализованных сетях (пусть это будут Биткоин и Эфир для примера), то можем уверенно говорить, что в таких случаях как:
- принятие форков, где нужно одобрение именно Сетью;
- вынесение на голосование экстренных случаев (как The DAO);
- решение вопросов безопасности сети (баг 2010);
- подобных ->
Нужно общее решение сети, т.к. все не согласные или создают новую сеть (ETC), или довольствуются уже существующей (без изменений).
Сама сеть имеет разные элементы, но к ним не сводится: это стандартное свойство называется эмерджентность. То есть на примере Биткоина:
- сеть - это не только майнинг, но и майнинг тоже;
- сеть - это не только полные ноды, но и они тоже;
- сеть - это не просто набор по и его разработки, но и оно тоже;
- и т.д.
Поэтому субъектом права может выступать именно такая сеть ,у которой есть:
- внутренняя ценность переносимая (bitcoin/BTC, eth, etc.);
- достаточно децентрализованная структура, чтобы не зависеть от воли некой одной команды (как в BNB - точно или Solana до некоторой степени);
- это необходимые элементы - в каждой сети достаточными могут быть разные др.
Собственно, отсюда получается простой вывод: субъект права - некое лицо (в предельно широком смысле), обладающее правоспособностью - способностью иметь права и нести обязанности, а именно это и есть у Сети как единой сущности в определённых случаях:
- Когда происходит критически значимое обновление ПО, от которого зависит развитие сети;
- Когда происходит изменение внутренних структур Сети (скажем, величина блока);
- Когда изменяется алгоритм консенсуса (PoW-PoS);
- И в подобных случаях же.
Собственно, алгоритм консенсуса - прямое свидетельство двойственной (дуалистичной) природы таких Сетей:
- с одной стороны есть алгоритм: точная, последовательная, упорядоченная инструкция или набор правил для решения определённой задачи/задач (поиск nonce, выставление временных меток и т.п.);
- с другой - консенсус: согласие, согласованность, договорённость: общее согласие, единство мнений, суждений, неких лиц/акторов, без которого ничего критически важного в сети всё равно не произойдёт (есть ещё слой соц. консенсуса, но мы его тут даже не обсуждаем).
Правоспособность Сети вполне себе определяется, т.к. это можно доказать и методом от обратного:
- если не сеть принимает значимые решения, то конкретные люди, а это рассматривалось в том же деле The DAO и это явно не так, потому что огромное число субъектов (майнеров) одобрило решение, а ещё большее число - акцептовало путём конклюдентных действий (пользователи Ethereum, держатели нод, разработчики и т.д.), акцептовав именно принятое ПО, структуру данных и т.д.
- если сеть не выступает в описанных случаях субъектом права, то нужно признать, что никакое ДАО не будет субъектом, потому как любая децентрализованная сеть на базе чейнов/даг/dlt даже - это ДАО в самом широком смысле (иногда говорят про ДО, но это не сущетсвенно).
Поэтому L1-сети, если они децентрализованы достаточно, выступают в определённых случаях субъектом права. Их понимание как объекта я не оспариваю, т.к. это самоочевидная истина, не требующая особых пояснений.
Заключение
Приведённые примеры иллюстрируют, как сети Bitcoin и Ethereum эволюционировали от просто технологий до явлений, обладающих признаками самостоятельного субъекта в различных сферах.
В правовом поле они ставят вызовы традиционным категориям (не имея юрлица, но затрагивая права собственности и обязанности). В технологическом плане они способны самоорганизованно принимать ключевые решения, демонстрируя коллективную волю множества участников. В политической плоскости эти сети влияют на решения государств и международных институтов, порой ведут к конфликтам или, напротив, к институциональному принятию.
Всё это свидетельствует о формировании новой формы субъектности – распределённой, алгоритмически обусловленной, выходящей за рамки привычных институтов.
Изучение данных кейсов важно для понимания того, как право и общество будут сосуществовать с децентрализованными сетями, которые уже сегодня действуют как новые самостоятельные акторы мирового порядка.
P.S. Доп. материалы
- О субъектности ДАО:
- Китай ничего не смог против Биткоина
- И больше данных: https://t.me/web3news