«Корпорацию не нагнешь!» Отрывок из книги Юлии Зайцевой
Мне тридцать два, я сижу в темноте в своем уральском офисе и реву. Февраль барабанит в окно, сухой и колючий снег осыпается на подоконник. Черные квадраты мониторов тупо таращатся из углов. В середине — унылый стол для совещаний. Но совещаться не с кем: команда слила проект, сделав ставку на конкурента. В голове тоскливый Гребенщиков*: «Жаль, подмога не пришла, подкрепленье не прислали. Нас осталось только два, нас с тобою... обманули».
Мой второй — писатель Алексей Иванов — только что мне звонил и требовал: «Ты же продюсер. Фильм готов. Парфёнов почему-то затягивает наши переговоры с “Первым”. Прорывайся к Эрнсту сама, не жди — действуй». Легко сказать: «Назначь встречу с Эрнстом». А как это сделать, когда даже телефоны его пятых замов в секрете? Да, я продюсер фильма «Хребет России». Мы нашли на него два миллиона долларов, заполучили телезвезду Леонида Парфёнова. И вот все готово, а до премьеры — как до Эрнста.
Я вытираю слезы, составляю вместе шесть пластиковых стульев и ложусь спать, чтобы хоть как-то выдохнуть от бессилия. А через час просыпаюсь и спокойно ныряю в прорубь. У меня уже есть контракты на экранизации Иванова, и в моей мобиле — несколько телефонов кинопродюсеров. Все не с «Первого», но других вариантов нет. Набираю, упрашиваю, хватаюсь за щепки — и через двадцать рукопожатий добываю телефон останкинского топа. Разговариваю, шантажирую, что отдам фильм с Парфёновым на «Россию», и получаю недостижимое: через два дня мы с Ивановым встречаемся с Эрнстом.
В 2010-м останкинские коридоры какие-то беспросветно советские, длинные и пустые: молчаливый строй наглухо закрытых дверей. Торопливо идем сквозь него. Впереди останкинский топ — глава какой-то важной дирекции. Назовем его Михаил. Он раздражен. Виданное ли дело — встреча с главным телебоссом страны ради какого-то фильма. К Константину Львовичу и замам-то не прорваться. Могли же не истерить и без него порешать. Мы с Ивановым не спорим. Просто молча шагаем к цели. Заходим в огромную комнату, обставленную по-советски. Во главе — нечеловеческих размеров полированный стол, вокруг по стойке смирно отряд высоких кресел. «Константин Львович всегда опаздывает, очень занят, так что может появиться и через час», — нервничает Михаил и замирает в почетном карауле с другой стороны стола. «Неужели он так и простоит навытяжку все это время?» — удивляюсь я. Мы с Ивановым садимся и готовимся к долгому ожиданию.
Через пять минут в комнату входит Эрнст. Большой, уверенный и хищный, словно вепрь. Садится напротив, Михаил наконец-то приземляется рядом — правая рука. Начинаем переговоры. Эрнст уже просмотрел кассеты, и фильм с Парфёновым ему нужен. Обсуждаем премьеру. Сетка, конечно, уже сформирована, поэтому «ждите очереди». Но мы понимаем, что вторую аудиенцию не получим, а оперативно порешать с нерешительным Михаилом вряд ли повезет. Я врубаю проверенный шантаж. Мол, спонсоры фильма не будут ждать и нацелены на прайм-тайм. Тогда мне придется договариваться о премьере на «России». Эрнст зыркает на Михаила. Тот открывает папку, перебирает бумаги и неожиданно обнаруживает свободные слоты на вечерний показ сразу после выпуска новостей — меньше чем через месяц, в начале марта.
Продвинулись, бьемся дальше. Я кручу в голове сумму контракта, медленно и тяжело выкатываю ее перед Эрнстом на скользкий полированный стол. Эрнст напрягается, сдвигает звериные брови, а потом вдруг резко подается через стол на меня и выбрасывает вперед правую руку с крупной мужественной кистью, собранной в выразительный и конкретный фак. «Корпорацию не нагнешь», — мысленно перевожу я с хищного. Все молчат. А я смотрю на средний палец повелителя Останкинской башни и думаю о восьмимиллионном кредите, который повесила на себя, чтобы завершить проект. Надежды маленького продюсера большого фильма могучий Эрнст только что приземлил одним пальцем.
Отрывок из книги Юлии Зайцевой «Корпорацию не нагнешь»