Марксизм и солидарность

Для буржуазной политики солидарность — это случайная эмоция или реакция публики на страдание и несправедливость. Подобный подход обнаруживает себя всякий раз, когда речь идет о солидарности буржуазных политиков с актами угнетения.

Для марксиста же это вопрос принципа, подчинённый интересу всего класса. Мы не отождествляем себя с каждым, кто страдает от репрессий, но видим в любом акте угнетения действие одной и той же силы, капиталистического государства, направленной против организованного движения трудящихся.

Когда буржуазия наносит удар по нашим оппонентам, сталинистам или маоистам, она не делает различий. Репрессии против них укрепляют те же механизмы, которые завтра будут направлены против нас. В такие моменты возникает вопрос: способны ли мы, оставаясь политически непримиримыми, быть морально и организационно солидарными с теми, кто тоже оказался под ударом буржуазной машины? Ответ на этот вопрос требует не эмоций, а принципа.

Солидарность, понятая по-марксистски, не означает отказа от критики и не стирает различий между линиями и организациями. Напротив, она показывает, что наш противник — не другая фракция, а сам капиталистический строй, который порождает фашистскую дубинку, полицейский трибунал и партийную травлю. Мы защищаем не доктрину противников, а право рабочего движения существовать, говорить и бороться.

Марксистский подход к вопросам солидарности

Солидарность для марксиста — не акт сочувствия, а выражение объективного единства интересов угнетённых. Это не моральное движение души, а политическая обязанность, вытекающая из самой природы классовой борьбы. Рабочий, который защищает не только своего товарища по заводу, но и любого пострадавшего от власти капитала, тем самым защищает самого себя как часть класса.

В основе этого подхода лежит понимание, что угнетение и репрессии не носят личного характера. Они связаны не с индивидуальными качествами человека, не с его взглядами или ошибками, а с самим фактом его принадлежности к миру труда и сопротивления. Поэтому солидарность — это не вопрос симпатий, а выражение исторического интереса пролетариата как единого класса.

Однако марксистская солидарность не безусловна. Она не означает согласия с политическими ошибками тех, кого мы защищаем. Напротив, различие позиций делает нашу поддержку осмысленной. Мы не снимаем различий между течениями, но признаём, что в момент, когда буржуазия поднимает дубинку, граница между ними и нами становится линией обороны рабочего движения в целом.

Такое понимание защищает и мораль, и организацию. Марксист не превращает солидарность в жест личной добродетели, потому что знает, что без организации, без партии, без коллективного действия даже самое чистое чувство превращается в беспомощность. Поэтому подлинная солидарность всегда коллективна, дисциплинирована и направлена на укрепление классового сознания.

Из этого вытекает следующее. Отказ от принципа солидарности означает уступку логике капитализма, который стремится дробить и противопоставлять рабочие силы друг другу. Если класс перестаёт видеть в каждом ударе по угнетённым удар по себе, он теряет историческое зрение. И потому вопрос не в том, хотим ли мы поддержать тех, кто пострадал, а в том, что будет с самим рабочим движением, если мы этого не сделаем.

Почему нельзя поступить иначе?

Если рабочее движение отказывается от солидарности с репрессированными, даже с теми, кто ему идеологически чужд, оно тем самым признаёт за буржуазией право определять, кого можно подавлять. Это равносильно согласию на постепенное уничтожение самого рабочего класса как политической силы. Репрессии, однажды оправданные, затем становятся нормой, и впоследствии будет уже не важно, против кого они направлены: механизм подавления не делает различий между несогласными.

Исторический опыт показывает, что буржуазия не различает оттенков внутри левого движения. Для неё любой, кто ставит под сомнение частную собственность и государственную власть капитала, уже враг. Сегодня она бьёт по сталинисту, завтра — по социалисту, послезавтра — по профсоюзному активисту. Всякий, кто поддерживает или молчаливо одобряет эти удары, фактически укрепляет ту самую систему, против которой он якобы борется.

Солидарность не может быть избирательной, потому что капитализм действует без различий. Всякий прецедент насилия против рабочих превращает репрессию в общественно приемлемый инструмент управления. Если рабочая партия под предлогом «неправильной линии» молчит, когда государство уничтожает другую организацию, она тем самым отказывается от права на собственное существование.

Борьба с иными левыми течениями — не цель, а лишь момент в общей задаче разрушения капитализма. Когда партия перестаёт видеть разницу между полемикой внутри движения и участием в буржуазных кампаниях против оппонентов, она сама становится частью аппарата подавления. Такой путь ведёт не к очищению движения, а к его вырождению в придаток государственной машины.

Поэтому марксистская партия, даже находясь в полемике со сталинистами или маоистами, обязана отстаивать их право на существование и политическую деятельность. В этом нет компромисса, а есть принцип: не допускать, чтобы буржуазия решала, кто из социалистов достоин говорить.

Тем самым мы сохраняем границу между классовой борьбой и полицейской логикой. Это и есть то место, где мораль, тактика и теория сходятся. Отказавшись от этой линии, партия потеряет не только политическую самостоятельность, но и внутреннюю способность защищать собственных членов.

Исторический пример: Троцкий и Гриншпан

Осенью 1938 года юный еврей Герцль Гриншпан выстрелил в секретаря германского посольства в Париже. Этот поступок стал поводом для нацистской волны террора, известной как «Хрустальная ночь». Буржуазная печать объявила Гриншпана провокатором, а сталинская пресса подхватила клевету, утверждая, что он связан с «троцкистами» и действовал по указке врагов социализма.

Троцкий выступил против этой кампании. Он не оправдывал индивидуальный террор, но и не позволил превратить Гриншпана в изгоя. Его позиция была чёткой: убийство дипломата не приближает революцию, но мы не имеем права оставлять юношу на растерзание капиталистической юстиции. Мы осуждаем метод, но защищаем мотив. Так Троцкий провёл линию, которая отличает марксизм от морализма и оппортунизма.

Троцкий понимал, что подлинная цель буржуазии состояла не в наказании Гриншпана, а в создании прецедента: в том, чтобы любое проявление гнева угнетённых можно было бы объявить преступлением против «цивилизованного порядка». Защищая Гриншпана, Троцкий защищал не конкретного человека, а принцип — право масс на возмущение, на сопротивление, на поиск пути к организации.

Тем самым он противопоставил два понятия: стихийный акт отчаяния и сознательную борьбу масс. Он не оправдывал первое, но видел в нём исходный материал для второго. Его сочувствие было не сентиментом, а формой политического воспитания. Он говорил массам: этот юноша ошибся в способе, но не в чувстве; не подражайте ему, а объединяйтесь, чтобы уничтожить саму систему, которая рождает такие акты.

В этом примере проявился фундаментальный метод марксизма. Солидарность означает не снятие различий, а умение отличать человека, движимого ненавистью к угнетению, от тех, кто клевещет на него во имя дипломатических выгод. Именно поэтому Троцкий не позволил сталинистам использовать дело Гриншпана для оправдания собственных репрессий. Он понимал, что каждый подобный случай — это экзамен для рабочего движения: на чьей стороне оно, когда капиталистический суд требует крови.

Там, где буржуазия судит, партия должна защищать, но защищать не как гуманитарная организация, а как авангард, который умеет превращать трагедию в политический урок.

Джеймс Патрик Кэннон и Коммунистическая партия США

В Соединённых Штатах 1930-х годов классовая борьба разворачивалась под знаком усиления репрессий. После вступления страны во Вторую мировую войну буржуазное государство стремилось обезглавить любое движение, способное поставить под сомнение военную мобилизацию и капиталистический порядок. В этот период сталинской КП США удалось выйти из-под удара благодаря тому, что утром 22 июня она отбросила всю свою пацифистскую риторику и стала ярым апологетом участия США в мировой войне, положив на эту сомнительную по своему значению кампанию всё своё влияние в рабочей среде, объясняя теперь рабочим, что они ни в коем случае не должны бастовать, так как это подрывает военную мощь страны.

В этот же период Социалистическая рабочая партия оказалась единственной заметной левой организацией, которая, признавая необходимость борьбы с Гитлером ради помощи СССР, тем не менее, отказалась призвать рабочих к единству с буржуазией. Джеймс Патрик Кэннон, руководитель Социалистической рабочей партии, знал цену этой логике. В 1941 году он и его товарищи были осуждены по «Акту Смита» за антивоенную агитацию и “работу на иностранные организации” (таковой суд посчитал Четвёртый интернационал). Сталинистская пресса взахлёб приветствовала репрессии против троцкистов, требуя расправы над «фашистскими агентами». Троцкисты были приговорены к тюремному заключению, а Коммунистическая партия продолжала агитировать вплоть до 1944 года, пока в знак поддержки добрых отношений между СССР и США в будущем не самораспустилась по указке из Москвы. Впрочем, партия собралась обратно после победы над Германией: обещанной дружбы между США и СССР не случилось.

В конце 40–х, во время маккартизма репрессии коснулись членов Коммунистической партии США, и СРП открыто заявила о своей солидарности с ними. Это был не жест примирения, а акт политической последовательности.

Кэннон объяснял, что буржуазная юстиция не делит обвиняемых по оттенкам их взглядов. Если сегодня она осуждает сталиниста, а завтра троцкиста, то в обоих случаях её цель одна — обезоружить рабочий класс. Поддержка преследуемых коммунистов означала не одобрение их политики, а защиту принципа: никакое социалистическое движение не может быть уничтожено руками государства.

Такое поведение требовало политической зрелости. СРП не снимала своей критики с Коммунистической партии, но понимала, что полицейская расправа не исправляет ошибок оппонента, а лишь укрепляет власть капитала. Солидарность в этом случае была не примирением, а сохранением классового фронта. В момент, когда буржуазия выводит всех социалистов в категорию «врагов нации», долг революционеров — показать, что между политической борьбой и государственной расправой нет и не может быть ничего общего.

Когда марксисты не могут или не должны выражать солидарность?

Солидарность — не догма и не автоматический рефлекс. Она вытекает из задачи укрепления рабочего движения и потому подчинена интересам организации. Партия, которая превращает солидарность в самоцель, рискует подменить политическую стратегию моральным жестом. Но мораль, оторванная от стратегии, становится абстракцией, пригодной для буржуазной публики, а не для революционного дела.

Есть ситуации, когда выражение солидарности ведёт не к усилению, а к ослаблению движения, когда поддержка отдельных лиц или групп, применяющих индивидуальный террор, ставит под удар всю партию, когда жест сочувствия используется для дискредитации организации или для оправдания методов, несовместимых с рабочей политикой. В таких случаях отказ от публичной поддержки не есть равнодушие, а защита самой возможности борьбы.

Партия обязана думать не только о правильности мотива, но и о последствиях для класса. Каждый акт солидарности должен оцениваться по одному критерию — укрепляет ли он способность рабочих к самоорганизации и сознательному действию. Если нет, то такой акт превращается в подношение буржуазной морали, которая требует от революционеров жертвенности, но не допускает их к власти.

Поэтому организация дороже эмоции. Кто не понимает этой простой истины, тот не различает политического действия и личного поступка. Личное возмущение может быть честным, но партия не может позволить себе действовать на уровне честных импульсов. Её долг — превращать чувства в дисциплину, а сострадание в организованную силу.

Именно поэтому рабочая партия не может приносить себя в жертву ради морализующего жеста. Выражая сочувствие, она обязана охранять себя как инструмент классовой борьбы. Этот принцип особенно важен в периоды общественного напряжения, когда либеральные и мелкобуржуазные группы пытаются втянуть рабочих в кампании символических протестов. Поддержка таких акций может принести кратковременное удовлетворение, но она ослабляет главное — способность партии действовать как единый центр.

Истинная солидарность не в том, чтобы разделить каждую эмоцию, а в том, чтобы выстроить организацию, способную защищать всех угнетённых. Лишь та партия, которая умеет сказать «нет» в нужный момент, способна сказать «да» в решающий.

Допустим, вы правы, но будут ли они выражать солидарность?

На этот вопрос ответ давно дан историей. Нет, сталинисты и маоисты не будут защищать революционных марксистов, подвергшихся репрессиям. Они не станут выступать против буржуазного суда, если на скамье подсудимых окажется революционер, критикующий их догмы. Их стратегия строится не на классовой солидарности, а на стремлении удерживать влияние внутри левой среды любой ценой.

Сталинизм с момента своего возникновения заменил принцип классовой борьбы принципом партийной монополии. Его сторонники научились видеть в каждом несогласном не товарища по борьбе, а врага, которого нужно уничтожить. Эта логика жива и сегодня. Когда буржуазное государство преследует марксистов, сталинисты молчат или находят оправдания, потому что считают, что удар по революционерам укрепляет их собственное положение. Они не понимают, что всякая репрессия против левых ударит бумерангом по ним самим.

Их политика служит не делу освобождения, а задаче внутреннего контроля. Они не строят организации, способные к самостоятельной борьбе, а создают замкнутые сообщества, где политическая лояльность находится выше принципа. Отсюда их враждебность к любой независимой структуре, к любой попытке вернуть рабочему движению его подлинный смысл. Под видом «борьбы за чистоту идей» они фактически обслуживают стабильность существующего порядка.

Такие деятели, как Батов, Сёмин, Осин и другие, действуют в рамках этой традиции. Их риторика полна слов о социализме, но за ней скрывается страх перед живым движением масс. Они не способны к солидарности, потому что для них она означала бы признание права других течений на самостоятельное существование. А признать это — значит отказаться от претензии на роль единственного толкователя истории.

Парадокс сталинизма в том, что он борется с троцкизмом дольше, чем с капитализмом. В результате борьба с оппонентами подменила саму цель революционного движения. Там, где нужно объединять силы против капитала, сталинисты заняты попытками превратить левое движение в собственный придаток. Поэтому их молчание перед лицом репрессий закономерно: они не защищают даже себя, потому что видят в себе не часть класса, а лишь хранителей ритуала.

И всё же это молчание не освобождает нас от долга. Принципиальность марксистов проявляется именно в том, что они в данном случае не отвечают зеркально. Мы не молчим, когда репрессии касаются других левых, потому что защищаем не их партийные программы, а само пространство рабочей политики. Тем самым мы сохраняем ту границу, которая отделяет живое движение от секты и революционную организацию от пропагандистского кружка.

Солидарность — не брак по расчёту.

РРП и солидарность с польской компартией

Недавний пример с Революционной рабочей партией показал, насколько сложным остаётся вопрос тактики солидарности. Когда в Польше был принят новый закон, фактически приравнявший коммунистическую символику и пропаганду к уголовному преступлению, под удар попали члены Польской коммунистической партии. РРП выступила с публичным заявлением и акцией солидарности, требуя прекратить преследования.

Мы полностью поддерживаем такую позицию. Репрессии против коммунистов в любой стране — это звенья одной и той же цепи: во всех случаях они направлены на укрепление режима собственности и подавление любой попытки поставить под сомнение капиталистический порядок. Молчание в таких случаях означало бы участие в этом процессе. Поэтому моральная и политическая поддержка польских товарищей со стороны РРП заслуживает признания.

Однако правильная цель не делает правильной любую форму действий. Партия должна оценивать не только намерения, но и последствия. Уличные акции и пикеты, проведённые без расчёта на силы, создают риски для самих участников и для всей организации. В условиях, когда репрессивная машина российского государства развёрнута на полную мощность, каждое открытое выступление требует дисциплины и просчёта последствий. Солидарность не должна превращаться в самоистребление.

Мы неоднократно указывали, что тактика РРП страдает от импульсивности и недооценки организационных рисков. Публичный протест без широкого политического тыла не укрепляет движение, а выставляет активистов под удар. В таких случаях партия обязана искать иные формы поддержки — финансовую, информационную, международную. Смысл солидарности — не в демонстрации героизма, а в сохранении способности действовать.

Нам приходилось наблюдать, как руководство РРП уклоняется от серьёзной дискуссии.

Вывод для марксистов ясен — даже правильная солидарность требует организации. Солидарность остаётся неотъемлемым элементом марксистской политики, но её форма должна быть подчинена одной цели — сохранению и развитию организованного рабочего движения. Именно к этому и сводится основной метод марксизма в вопросе солидарности.

Основной метод марксизма в деле солидарности

Марксистский метод в вопросе солидарности опирается на простое, но твёрдое различие между моральным чувством и политической задачей. Мы выражаем сочувствие всем, кто пострадал от буржуазных репрессий, но наша солидарность не растворяется в гуманизме. Её цель — пробуждение классового сознания и укрепление организации, способной дать угнетённым не жалость, а силу.

Первое правило проявления солидарности состоит в том, что партия обязана оценивать любой случай репрессий с точки зрения классовой логики. Мы спрашиваем не «кто этот человек», а «какая сила наносит удар и против кого направлен сам механизм репрессии». Если удар наносит буржуазное государство, мы всегда стоим на стороне преследуемых, независимо от их политических оттенков. Но если акт совершается против революционной организации силами, которые прикрываются левыми лозунгами, тогда подлинная солидарность заключается не в молчании, а в разоблачении.

Второе правило — солидарность должна быть коллективной и дисциплинированной. Мы не действуем импульсивно, не превращаем возмущение в уличный жест. Партия обязана действовать как единый организм, который знает, зачем и каким образом он выступает. Каждый акт поддержки должен быть рассчитан так, чтобы не ослабить структуру, а укрепить её, ибо уничтоженная организация не сможет помочь никому.

Третье правило — превращать моральный импульс в организационный результат. Всякий акт солидарности должна заканчиваться не словами, а ростом связей, укреплением международных контактов, повышением сознательности членов партии. Из жалости рождается благотворительность, из дисциплины — движение.

Такова суть метода, который можно выразить короткой формулой: солидарность без слияния. Мы не смешиваем политические линии, не снимаем различий, не жертвуем принципами ради добродетели. Мы защищаем каждого, на кого опускается рука капитала, но защищаем как часть более широкого дела — дела освобождения рабочего класса от эксплуатации.

Марксистская солидарность есть не компромисс и не жест великодушия. Это форма классовой самообороны, политическая школа, где чувство превращается в сознание, а сознание — в организацию. Партия, которая усвоит этот метод, будет способна выстоять в любых обстоятельствах: она не растворится в морализме и не превратится в секту. Она сохранит главное — способность действовать от имени всего рабочего класса.

Присоединяйтесь к Социалистической рабочей партии через бот в описании! @Militant_SWP_Bot Материалы по теме:

📺 СВОБОДУ БОГДАНУ СЫРОТЮКУ! (https://www.youtube.com/watch?v=-0OhM8fa2JQ&t=1s) 🔻 МКЧИ - Как не надо бороться (https://t.me/militant_SWP/4775) 🔻Память без действия: критика исторической фетишизации (https://t.me/militant_SWP/6069) 🔻 По поводу митинга в Воронеже и других городах (https://t.me/militant_SWP/6941) 🔻 Дело Никиты Лопатина: системное давление на инакомыслие (https://t.me/militant_SWP/5100) 🔻 "Другая тема". Поучительный эпизод лицемерия сталинистов. (https://t.me/militant_SWP/5112) 🔻 За право говорить и против буржуазной цензуры (https://t.me/militant_SWP/7177)