Трофим Лысенко - недопонятый гений или шарлатан и карьерист?
Наш рассказ о печальном пути советской генетики был бы, конечно, не полон без одного из центральных действующих лиц - Трофима Денисовича Лысенко. Путь Лысенко, фигуры столь же знаковой, сколь и противоречивой, берёт своё начало в крестьянской семье украинского села Карловка, где он появился на свет осенью 1898 года. Образование он получил с большим запозданием: грамоте он обучился лишь в тринадцатилетнем возрасте. Его профессиональное становление, пролегавшее на фоне бурных событий Первой мировой и Гражданской войн, было последовательным восхождением от низшего училища садоводства в Полтаве к среднему училищу в Умани, которое он окончил в 1921 году. Полученная специализация предопределила его дальнейшую судьбу: после селекционных курсов в Киеве он поступает на заочное отделение Киевского сельскохозяйственного института, совмещая учёбу с практической работой в качестве селекционера на Белоцерковской опытной станции. Именно в этот период, к 1923 году, появляются его первые научные публикации, посвящённые методикам селекции томатов и прививки сахарной свёклы, ознаменовавшие начало его погружения в мир агронауки, которое, однако, с самого начала происходило в определённой интеллектуальной изоляции из-за незнания иностранных языков. К 1925 году, моменту окончания института, складывается портрет молодого специалиста, во многом сформированного непростыми социальными и историческими обстоятельствами его юности, вышедшего из народа, прошедшего школу практики и оказавшегося на пороге большой научной карьеры. Однако всё изменилось в 30-х годах, когда агроном-заочник Лысенко решил покорить генетику.
Основой учения Лысенко было отрицание классической генетики. Он отвергал существование генов и роль хромосом в наследственности, считая, что наследственными свойствами обладает вся клетка. Его теория опиралась на устаревший ламаркистский принцип наследования приобретённых признаков: якобы внешняя среда (например, яровизация или прививки) может напрямую и целенаправленно изменять наследственность организма. В противовес этому советские генетики, такие как Вавилов (который, к слову, поддерживал Лысенко на первых этапах его агротехнической работы) и Серебровский, апеллировали к экспериментальным данным, доказывающим, что мутации случайны, а гены существуют. Однако Лысенко и его сторонники, не обладая достаточной компетенцией, игнорировали эти аргументы, опираясь на идеологическую, а не научную критику.
Почему же идеи Лысенко начали доминировать в головах высшей партийной элиты (мы подчеркнём - именно партийной, а не научной элиты; большая часть советских ученых прекрасно понимала несостоятельность идей Трофима Денисовича)? Историки науки выделяют несколько ключевых факторов.
Первая группа факторов - политическая. Разворот сталинских репрессий пришёлся на тяжелое время - откровенные провалы СССР в международной политике, угроза наступления фашизма по всему миру. На фоне этого стали проявляться и внутренние проблемы СССР - разгром партийной оппозиции, борьба с кулаками, массовые репрессии. Не всё гладко происходило и с экономической стороны жизни. Сельское и лесное хозяйства СССР довоенного периода находились в достаточно досадном состоянии, усугублённом голодными годами 1932-1933. На фоне этого откровенные провалы в области сельского хозяйства могли ещё сильнее подорвать авторитет и незыблемость сталинского аппарата. Необходимо было срочно искать козла отпущения. Как зачастую бывает в истории, власть нашла наиболее незащищённую группу людей - генетиков. Сюда же добавьте тот факт, что генетика в то время воспринималась как сугубо прикладная дисциплина, а не фундаментальная - от неё требовали огромных полей с пшеницей, а не абстрактных законов наследования.
Многие защитники Лысенко не без оснований указывают на то, что во времена ярых баталий 30-х годов научное понимание многих механизмов наследования было далеко от истины. Да, природа гена была ещё неясна, не были понятны механизмы эпигенетики, однако откровенно бредовые изыскания Лысенко в области теории наследования и, как следствие, развития биологической жизни были отвергнуты ещё тогда.
Последним по счёту, но не по значению, является субъективный фактор. Так сложилось исторически, что многие советские генетики были выходцами из непролетарских семей. Сюда же можно отнести и то, о чём мы говорили выше - фундаментальный, но не сиюминутно-прикладной характер большинства исследований. В глазах партийной элиты крестьянский агроном Лысенко, который обещает всё и сразу, выглядел более выигрышно. Он мог найти общий язык с примерно схожего склада ума и происхождения партийной элитой тогдашнего Союза, тогда как все попытки объяснить важность генетического учения научным языком пали прахом. Не секретом являются и личные симпатии Сталина и Хрущёва к Трофиму Денисовичу, которые, по всей видимости, были связаны с его происхождением и хорошим навыком полемики.
Но ведь Лысенко - это в первую очередь агроном, а не генетик, вот там-то заслуг у него больше?! Это не совсем так. Да, Лысенко и вправду считается относительно успешным агрономом (не сказать, что прямо выдающимся, как, например, Мамонтова или Мальцев), но даже на его казалось бы профессиональной стезе нашлись критики. Так, например, в своё время лысенковский гнездовой метод посадки деревьев был раскритикован в пух и прах народным комиссаром лесной промышленности РСФСР Василием Колдановым. Против этого метода также высказывался выдающийся советский геоботаник и эколог Владимир Сукачёв. Но самым интересным, по нашему мнению, является миф о лысенковской яровизации - о его главном magnum opus. Лысенко являлся главным пропагандистом яровизации в Союзе 30-х годов, однако его именно что научные заслуги в этой области являются достаточно скромными. Фундаментальные открытия в этой области были совершены ещё в XIX веке, а лысенковские "открытия" в этой области начали критиковаться ещё в начале 30-х.
Последнее, о чём хочется сказать - о личной роли Трофима Лысенко в судьбах десятков убитых советских генетиков. Одно можно сказать точно - Лысенко лично не писал никаких доносов (чего нельзя сказать о его окружении, которое активно пользовалось административным ресурсом для своих политических и научных целей). Искренне ли он верил в свои идеи? Скорее да, чем нет, он был человеком идейным и заводящимся с полоборота (не можем опять не вспомнить о его окружении, которое во многом состояло из карьеристов и приспособленцев). Но отрицать роль Трофима Денисовича в разгроме советской генетики было бы глупо и неисторично. Он стал лицом антигенетической кампании в Советском Союзе, именно его квазинаучные идеи пришли на смену прогрессивной советской науке. Считать ли это личной виной, мы оставим на ваше усмотрение.
Присоединяйтесь к Социалистической рабочей партии через бот в описании!