Жимолость в параллельном мире
Жимолость преследует меня нынче причудливым образом.
Слово такое я знаю с детства. Как же, Джером:
Мы нашли чудесную маленькую гостиницу, увитую плющом и повиликой, но там не было жимолости, а мне, по непонятной причине, втемяшилась в голову именно жимолость, и я сказал: "Нет, не стоит здесь останавливаться! Давайте пройдем еще немного и посмотрим, не найдется ли тут гостиницы с жимолостью"
Потом она еще часто попадалась в литературе, и, надо полагать, я не раз ее видел вживе, но с уверенностью утверждать: «А, жимолость!» не брался, не будучи ботанически одаренным.
Нынче летом большинство моих друзей тут, в ЖЖ, хоть раз да отметились с жимолостью. Пока она цвела, всё было штатно, но потом пошли посты про ягоды… пироги… варенье! Я задумался. Ничто в моем предшествующем опыте не указывало на то, что ее – жимолость эту - можно есть, да еще так многообразно.
У любимого Кинга есть роман The Dark Tower, и там во втором томе – The Drawing of the Three – появляется идея дверей, сквозь которые можно пройти в мир, вроде такой же, да не такой: один из многих в multiverse (вселенной, состоящей из множества параллельных).
Когда эту тему обсуждали на darktower, я выступил с вопросом: а откуда мы вообще можем знать, что каждая дверь не ведет в параллельный мир? Который отличается от места убытия только, скажем, тем, что у кистеперого поплывунчика не семьдесят позвонков, а семьдесят два. А его, поплывунчика этого, может, ученые и не открыли еще. Как же знать-то?
Тыщу лет назад, до всякого Кинга, начинал писать такую повестуху (потом отвлекся, а жаль), там по ходу сюжета три человека должны выяснить, из одного они мира или нет. Все трое сильно разные, знакомых в Париже, где они оказались, ни у кого нету, и доступного интернета еще не существовало, к википедии не обратишься.
Тут выясняется, что сходу, за разговорчиками, этот вопрос не решить: очень мало точек соприкосновения. Что прикинем? Ну вот, земля круглая. И у вас круглая? Вообще-то шарообразная. Вообще-то геоид. Вообще-то, сказал бы кто-нибудь сегодня, она плоская, есть масса доказательств, вот и Юрий Лоза говорит.
Планет в солнечной системе сколько? Девять. Нет, восемь. Как так? А Плутон – не планета. И поди разбери, это тот, у кого девять, пришел из мира, где Плутон – планета, или просто до него еще не дошло известие, что Плутон официально понизили. Радуга? Ну вот… радуга, пожалуй. На одной радуге далеко не уедешь. Кто убил Кеннеди? Да кто ж там разберет, есть мнения. Кто где президент? Один в курсе, двоим начхать. Какие где столицы? Тоже знают кто какие. С бывшей Югославией вообще запутались.
У кошки четыре ноги, позади у нее длинный хвост – тут не поспоришь. Кошка, радуга да от коровы молоко. Не получается конклюзивно. Вроде всё верно, но мысленный эксперимент проваливается: слишком мало положительного материала, который безусловно признавался бы разными людьми. Ну математика вот, а кто же ее вдруг помнит. Таблица умножения – она и в Африке таблица умножения. Как обычно в сфере познания: подтвердить нельзя, можно только накапливать уверенность. Зато опровергнуть было бы можно, как только выяснится непререкаемый факт, твердое знание – разное для обитателей разных миров.
И тут как раз, здравствуйте: жимолость, оказывается, варят, парят, маринуют, засаливают в бочках и тушат с горошком. А я тыщу лет живу на свете – никто, никто на моей памяти не ел жимолость и не упоминал, что ее едят!
Когда, через какую дверь я ввалился в мир, где на жимолости растут съедобные ягоды?
А у кого не было такого опыта: ой, а тут же был порожек, вы его что, убрали? Не было отродясь никакого порожка, отвечают вам. Да как же, я об него вечно спотыкался, однажды миску с салатом грохнул. Да, отвечают, миску грохнул. Черт знает, обо что ты споткнулся. Не было порожка.
Крапивин в мемуарной повести «След ребячьих сандалий» описывает такой же случай, про памятное с детства окно в библиотеке - с мраморным подоконником, на который он клал книжку — а оказалось, что никакого такого окна не было и быть не могло.
А у вас, друзья мои, как с этим обстоит? Был подобный опыт? Проходили через дверь, за которой всё, как всегда, только школьный друг уверен, что вы сидели на последней парте слева, а не справа, университетская аудитория оказывается не на том этаже, на котором вы ее точно помните, а у кистеперого поплывунчика семьдесят два позвонка?