Почему я не разговариваю матом
Меня часто об этом спрашивают (на самом деле нет, потому, что людям, составляющим круг моего общения, нижеследующие соображения и так очевидны).
staryiy написал печальный пост о матерящихся молодых мамочках.
Не, я в курсе, "мы на ём не ругаемся, мы на ём разговариваем".
Мы-то «на ём» как раз, бывает, ругаемся. А также используем его для эмоциональных акцентов («да что же это делается?!» адекватнее всего выражается именно непечатным образом, такое время нынче). Или для комического эффекта. Мы им украшаем речь. Но не разговариваем: для того у нас и другие слова есть.
Я не про приличия-неприличия. Обсценность — сильное выразительное средство, не хуже прочих и сильнее многих (об утрате этой силы при вхождении мата в обиход писал Михаил Веллер). Я про сокращение словарного запаса, один из механизмов деградации языка.
Посмотрим на примере относительно невинного слова. В любом рассказе про Раневскую можно встретить такой текст:
Когда Фаине Георгиевне сделали замечание, что в литературном русском языке нет слова «жопа», она ответила — странно, слова нет, а жопа есть
Позвольте, как это — слова нет? Слов целая сокровищница, на все случаи жизни — от А(федрона) до Я(годиц) выбирай не хочу в соответствии с требованиями момента и собственным языковым чутьем! У Фаины Георгиевны, русским языком владевщей в совершенстве, были, вероятно, причины именно так отбрить того, кто лез к ней с замечаниями, но цитата слишком часто приводится в защиту стремления пихать слово на букву «ж» в любой дискурс. Сводить все богатство нюансировки, предлагаемой русским языком, к одной несчастной «жопе» — это не дерзость, не пикантность, не фрондерство даже — это убожество. Не свежо и смело, а бедно и жалко.
staryiy цитирует тусклую, унылую речь, где фраза «мы покупаем эту квартиру в кредит» снабжена четырьмя скучно повторяющимися матерными вставками, и поясняет:
Нет, она не возмущается, а - наоборот - радостно сообщает подруге о счастливом событии в их семейной жизни, и подруга - она, наверное, хорошая подруга, не завидует (во всяком случае, не показывает этого явно), а разделяет с ней эту радость - примерно в таких же выражениях.
Русский язык предоставляет этим юным дамам бесконечный стилистический спектр для выражения их мыслей. Но они не станут этими возможностями пользоваться, потому что у них есть готовый набор на все случаи абсолютно. Непристойность данного набора — только вишенка на тухлом тортике его скудости.
На планете Плюк осталось два основных слова: ку и кю. Оба вполне цензурные. На нашей планете слова помаленьку вытесняются, не обязательно матом. Вот, например: позитив и негатив, ку и кю, к которым постепенно сводятся все нюансы душевной жизни и оттенки человеческих отношений.
Очень позитивный человек. Побольше позитива вам в ленту. Немного позитива в этот дождливый день. Я устала от его негатива! Сплошной негатив. Как вы боретесь с негативом в вашей жизни? — Добавляем позитива!
Есть и другие подобные слова, чье жизненное предназначение — как в фильме ужасов, поглотить целые классы живых организмов: стилистические различия, синонимические ряды, а с ними вместе оттенки смыслов. Это решительный шаг в сторону планеты Плюк, галактика Кин-дза-дза. Вот ведь какой, *****, негатив: сплошное кю.
С вашей точки зрения, какие слова становятся инструментами обеднения русского языка?