The winner takes it all
Ох сколько раз, глядя на эту сцену из Mamma Mia!, я представляла себе нашу встречу с Димитрисом на закате жизни: маленький греческий остров, я такая же безбашенная и почти не постаревшая, он элегантен, как Пирс Броснан с этими его невозможными плечами на фоне моря, и мы друг друга упрекаем, как можно было так глупо разойтись в молодости, хотя были все шансы прожить долгую и счастливую жизнь вместе. На самом деле, шансов не было ̶я̶ ̶н̶е̶ ̶с̶п̶л̶ю̶ ̶с̶ ̶л̶и̶б̶е̶р̶а̶л̶а̶м̶и̶!̶ ̶, но я, как Джейди в Scrubs, склонна мечтать о всяких глупостях.
Первый раз мы столкнулись в гамбургском аэропорту перед летней школой 2015 года; большая часть послов прилетела раньше, и их увезли на минибусе, а для меня и еще какого-то приглашенного эксперта вызвали такси. Я ужасно расстроилась – так хотелось поскорее всех увидеть, обнять, состроить козью морду в сторону мистера Ти, поржать с Боки и Ади по дороге в отель! Наш администратор Алекс подвел меня ко второму пассажиру, пижонистому блондину, чей деловой костюм я скептически оглядела с высоты своих драных джинсов и тельняшки. Тот представился Димитрисом, школьным другом нашего греческого посла Темиса. Я высказала сомнение в его греческом происхождении – блондин с голубыми глазами никак у меня не ассоциировался с темноволосыми и темноглазыми эллинами. «Я с Крита!» – гордо ответил Димитрис с таким видом, как будто я сразу должна была устыдиться своих сомнений после этих слов. Видя мое сохраняющееся недоумение, он снизошел до объяснений – мы чистые греки, без всякого турецкого влияния. А, ну да, ну да, у каждого этноса есть миф о том, что истинные его представители выглядят как чистейшие арийцы, просто всякие варварские завоеватели подпортили генофонд. Помнится, в школе я ездила на научную конференцию и одна участница выступала там с докладом, что исторически казахи рыжеволосые и голубоглазые.
Через пять минут, сидя в разных концах такси, мы отчаянно ругались о том, чей Крым, под кем лежит Евросоюз и какова историческая роль Сталина в мировой истории. Димитриса смешил диссонанс между моим внешним видом и политической прошаренностью, и это противоречие его раздирало потом и дальше – в разгар моих пламенных обличений мюнхенского сговора ему хотелось сорвать с меня одежду и овладеть моей дерзкой задницей где-нибудь на близлежащем столе. Но, считая себя почему-то аристократом, он был просто помешан на деланном чистоплюйстве и соблюдении приватности, слово discreet было любимым в его лексиконе, поэтому все неприличные телодвижения в мою сторону он производил исключительно за закрытыми дверями.
На летней школе мы очень мало общались – я почти все время была с Тайсом, и Димитрис исподтишка наблюдал за мной, сохраняя дистанцию. После официальной программы мы толпой собирались у кого-нибудь в номере, играли в ассоциации и крокодила, и этот надутый серьезный товарищ поражал всех своими похабными шуточками, никак не вязавшимися с его чинным дневным имиджем.
После возвращения домой он нашел меня на фб и абсолютно обескуражил своими признаниями – как запал на меня еще в аэропорту, как держался в стороне, видя мои отношения с другим, даже фантазиями своими эротическими поделился! Сказал, что готов прямо сейчас прилететь в Москву, потом выругался на то, что, оказывается, для этого нужна виза. Я иронически поддакнула – и не говори, дикая варварская страна, это тебе не Евросоюз. «Ну что ж, тогда ты летишь ко мне в Брюссель в эти выходные», – безапелляционно ответил Димитрис и потребовал данные моего паспорта. Через полчаса мне на почту пришли билеты на самолет.
Из аэропорта меня забрало заказанное Димитрисом такси, водитель – естественно, грек! – узнав, что я из России, в диком восторге позвонил по громкой связи своей русской жене, которая заверила меня, что они к моим услугам, если вдруг что-то понадобится. На подъезде к Европарламенту Димитрис встретил меня в таком волнении, что уронил свой айфон и разбил экран, а я, обнимаясь, первый раз вдохнула сногсшибательный запах его парфюма Bleu de Chanel, который навсегда теперь ассоциируется у меня с Димитрисом.
Нагулявшись по Европарламенту под аккомпанемент историй о том, как греки голосуют против очередных антироссийских санкций, рассредоточившись по всему залу, чтобы православно-братственный саботаж не был так очевиден, как в случае если бы они сидели кучкой, мы отправились гулять по Брюсселю. Был конец сентября, стояла чудесная теплая погода, под нашим селфи на фоне королевского дворца шутили шутки заинтригованные нашей партизанской встречей друзья.
Я нашла кафе в старой части города, где три года назад дождливым декабрем первый раз попробовала роскошные бельгийские вафли, которые готовят прямо при тебе молоденькие хорошенькие мальчики, очаровательно улыбающиеся в ответ на мой корявый французский. Мы сели на втором этаже у окна с видом на запруженную туристами улицу, я вгрызлась в вафлю с сытной начинкой, Димитрис смотрел, как я ем, и говорил, что это очень сексуально выглядит (через четыре года то же самое мне будет повторять мой возлюбленный – как ему нравится мой аппетит, который будит невероятную жажду жизни со всеми ее удовольствиями).
Потом мы рванули в Брюгге, чудесный маленький городок, залитый осенним солнцем, сложенный из игрушечных двухэтажных домиков с цветущими гортензиями в крошечных палисадниках, с улицами, пересеченными узкими каналами, с потрясающим крепким пивом, сваренным монахами, которое подают в каком-то секретном, известном только Димитрису заведении.
На обратном пути в пригородной электричке мы сделали самое романтичное селфи в отражении окна поезда - я, Димитрис и Путин на чехле моего телефона.
Ужинать мы пошли в какой-то итальянский ресторан, где Димитрис после пары бокалов вина перевел все дипломатические разговоры в откровенно горизонтальную плоскость. Было забавно слушать его предположения о том, какая я в сексе – еще и потому, что, несмотря на его возраст, близкий к 40, выглядел он абсолютно по-детски: младенчески розовые щечки, невинные глазки. Впрочем, когда он восхищался моей белой кожей и рыжими волосами (наверное, эти ведьминские черты слегка примиряли его с моим варварским русским происхождением), в глазах этих зажигался отнюдь не целомудренный огонь, который я так часто видела во взглядах своих любовников. Мне нравилась такая игра.
Потом он привез меня в свою квартиру – небольшие двухкомнатные апартаменты недалеко от центра, заваленные книгами по экономике, финансам, истории и философии. Я угостила его суздальской медовухой и попыталась отвоевать себе право переночевать на диване, дабы не смущать хозяйский покой, но он даже слушать об этом не захотел, велел ложиться с ним на огромной кровати и пообещал, что пальцем меня не тронет, пока я сама того не пожелаю.
Я не пожелала 😇