7.1. СОБСТВЕННЫЙ СТИЛЬ

Собственный стиль — обсессия любого фотографа (или шире — любого художника) даже с минимальными амбициями. Бесконечно обсуждаемая тема — и главный критерий оценки творческого специалиста: насколько его стиль оригинален? уникален? узнаваем?

Но вот удивительная вещь: авторский стиль — это не что-то такое, что можно выработать намеренно. Да, тренировки помогают развить почерк, но его характер «проступает» естественным образом, самостоятельно. Форсировать это — всё равно что пытаться насильно изменить свои вкусовые предпочтения в еде.

Наш стиль уже заложен в нас на самом базовом, глубинном уровне — ему только нужно помочь проявиться и развиться. Конечно, это означает постоянно делать, создавать, выпускать новые работы (10 000 часов!). Но не менее важно анализировать себя и то, что мы делаем.

Из чего вообще складывается авторский стиль?

Из «выгоревших цветов»? Стоек в кадре? Фотографического фона, путешествующего из портрета в портрет? Одежды Infundibulum? Героев актёров?

На самом общем уровне — это набор элементов, повторяющихся от работы к работе. В него могут входить узкоспецифические сюжеты или контексты; технические и визуальные приёмы — от использования оригинальной оптики и выбора цветовой гаммы до единственной предпочтительной световой схемы, строго определённых композиционных решений и единого стиля обработки; наконец, выбор повествовательных ходов и даже оформление и подача готового изображения. Но что лежит в основе этого конструктора?

Если посмотреть на стиль не как на набор деталей конструктора, а как на целое, которое больше суммы своих частей, то это — портрет автора. Выбором света, цвета, обработки, сюжета или жанра сторителлинга мы рассказываем миру о себе: о том, что нас волнует, вдохновляет, кажется нам ужасным или прекрасным. И чем ближе наша работа к нашим самым интимным впечатлениям, переживаниям, желаниям и, как ни странно, страхам — тем она сильнее и тем она уникальнее.

Итак, самый важный вопрос — что нас вдохновляет?

Рекламный фотограф Эрик Алмас (Erik Almas) — кстати, тоже, среди прочих, повлиявший на моё творчество — рекомендует начинающим коллегам проделать такое упражнение: просматривая чужие работы, которые им нравятся, выписывать по паре ключевых слов в ответ на вопрос «что именно в этой фотографии меня трогает».

Описав таким образом 50 картинок, мы получим список того, что в данный момент нас вдохновляет. И велика вероятность, что часть этого списка пройдёт с нами через всю нашу карьеру.

Но даже без помощи чужих работ — задайтесь вопросом: что вам близко? Это могут быть самые простые вещи.

Я родился и рос на севере, среди сопок. И мне нравятся пейзажи, уходящие за горизонт. Я люблю минималистичную, визуально спокойную природу. Отсюда же и моя любовь к блёклой зелени, сухой, выцветшей траве, «тихим» краскам. И наоборот, юг кажется мне избыточным, слишком детализированным, перенасыщенным.

По биоритмам выходит, что я «сова», но моё любимое время суток — это самое раннее утро, когда в мире пустынно и вокруг нет людей (см. выше про минимализм). А главное — когда в воздухе висит лёгкая утренняя дымка, стелется туман, воздушная перспектива скрывает детали и даёт ощущение пространства (см. выше про северный пейзаж).

Мои ближайшие друзья всегда были старше меня — и вообще, меня всегда завораживало, сколько знаний, опыта и взвешенных (в разной степени) суждений о жизни «проступает» сквозь морщины людей в возрасте. Любовь к выступающему характеру, к чертам лица, рассказывающим историю непростой и насыщенной жизни, перешла в мои портреты.

В детстве я любил представлять, что в моём мире есть не только школа в спальном районе Питера, но и много друзей — воображаемых друзей из других, волшебных или инопланетных, миров. Я разговаривал с ними, они отвечали мне, воображение работало на полную. Обсудив в диалогах с этими пришельцами множество важных вещей и придя к выводам, которые я пронёс через всю жизнь, я и до сих пор представляю, что мир глубже и интереснее, чем это видит нетренированный глаз. Своё видение — гибрид окружающей действительности и параллельной реальности — я воплощаю теперь в своих работах.

И отсюда же моя любовь к авторам и произведениям, которые работают с темой воображаемого (воображаемого ли?).

Хорошо, мы разобрались с корнями. Что дальше?

Лучший способ «вырастить» свой собственный стиль — имитация.

Начну с цитаты, которая мотивирует меня к развитию вот уже много лет подряд. Великого шотландского музыканта, поэта и певца Донована как-то спросили: «Какой совет вы можете дать начинающим писать песни?».

— «Если вы хотите чему-то научиться — выберите двух-трёх своих любимых музыкантов и выучите всё, что они сделали; освойте их технику, освойте их вокальные приёмы. Занимаясь этим, вы будете делать ошибки; эти ошибки и будут вашими первыми оригинальными песнями».

Когда я только начал фотографировать и впервые не сделал кадр по наитию, а задумался о том, какую картинку я хочу получить, первым ответом на этот вопрос стали работы других фотографов.Давайте посмотрим, как чужое творчество повлияло на мой стиль.

Кирилл Смыслов и Настя Казакова (дуэт LazyAnt), Россия

Кирилл и Настя, делавшие в конце 2000-х / начале 2010-х огромное количество коммерческой работы для журналов и рекламы, привели меня к студийному свету. Именно их картинка подтолкнула меня к тому, чтобы попробовать вспышки, впервые прийти в студию и взять в аренду первый студийный свет.

И ещё именно LazyAnt навели меня на многие идеи для экспериментов в Photoshop, а также привнесли в моё портфолио множество диптихов.

Здесь и далее: слева я буду показывать работы авторов, впечатливших и воодушевивших меня, справа — свои фотографии, сделанные под влиянием оригиналов.

Симон Хёгсберг (Simon Hoegsberg), Дания

Симон — автор нескольких сильнейших проектов: не только с фотографической точки зрения, но и в части их концепции. Правда, в начале 2010-х он потряс меня именно визуальным стилем. И — фотографиями прохожих на улице.

Наиболее поразившая меня серия Хёгсберга — его The Thought Project, «Проект мыслей». За три месяца Симон остановил 150 человек на улицах Нью-Йорка и родного Копенгагена, чтобы сделать их портрет и спросить, о чём они думали за секунду до встречи с ним. Я долго разглядывал эти портреты, потом посоветовался с более опытными коллегами — и так узнал о существовании отражателей. Раздобыв ростовой серебряно-золотой отражатель Aurora, я отправился на Тверскую улицу, чтобы попробовать стиль Симона Хёгсберга.

И снова диптихи!

Марсель Кентин (Marcel Kentin), Голландия

Я нашёл Марселя, изучая работы выпускников одной из голландских фотошкол, — как раз когда исследовал возможности поехать учиться за границу. Меня заворожила мягкость в его обращении со светом — даже там, где картинки выполнены в контрастном ч/б. Фотограф, который заставил меня задуматься о способах смягчения свето-теневого контраста, преобладавшего тогда в моих работах (наследие LazyAnt (*≧▽≦)).

Бенуа Пайе (Benoit Paillé), Канада

Удивительный художник, сумасшедший гений, который когда-то вдохновил меня своими яркими, объёмными портретами прохожих на улицах (!), а потом погрузился в мир искажённых и неестественных электрических цветов, в фокусы с превращением дня в ночь и паранормальные сюжеты в безумных локациях.

Джоуи Л., он же Джоуи Лоуренс (Joey L.), Канада

Без преувеличения, один из самых замечательных фотографов нашего времени. Начав с фотографий малоизвестных рок-групп и со временем дойдя до плаката к фильму «Сумерки», Джоуи в какой-то момент начал путешествовать по отдалённым регионам планеты и снимать уходящую натуру — местных жителей: «святых людей» в Индии, обитателей эфиопской долины Омо и островов Ментавай у берегов Индонезии. Затем он переключился на рекламные кампании для History Channel, Lavazza и армии США.

А за последние четыре года он перешёл в серьёзную документальную фотографию и снимает, например, курдских борцов за независимость, сражающихся против ИГИЛ и турецких войск. Обязательно ❐ посмотрите короткую документальную зарисовку про то, как Джоуи делает выставку в Иракском Курдистане.

Джоуи привил мне любовь к глубине среднеформатного кадра и заставил отчаянно желать цифровую среднеформатную камеру (а также разочароваться в ней, когда я наконец добился того, чтобы с ней поснимать). Не имея возможности, а потом и желания работать с цифровым средним форматом, я провёл огромное количество времени, пытаясь получить «среднеформатный лук» со своим Canon 5D. И именно это исследование, уже давно отклонившись от траектории Джоуи, больше всего повлияло на мой визуальный стиль, каким он является сейчас (все фотографии ниже — мои):

Вот только несколько из десятков фотографов, которые вдохновили меня на эксперименты, на поиски, пробы и ошибки, на исследование новых инструментов и подходов. Каждый из них оставил глубокий след в моём стиле, но с большинством из них мои пути разошлись. Кирилл и Настя больше не существуют как дуэт и не занимаются портретной фотографией, Симон Хёгсберг также не публикует новых работ вот уже много лет, Марсель Кентин погрузился в рутину корпоративной фотографии, и его стиль я давно внутренне перерос, Бенуа Пайе ушёл в сторону высокого искусства. Пожалуй, только Джоуи Лоуренс продолжает восхищать меня своими работами и тем, как развивается его творчество.

Я намеренно не перечисляю здесь «небожителей», чьё творчество влияет на меня с огромной силой, но на каком-то совершенно другом уровне. Если перечисленные выше фотографы вдохновляли меня визуальным стилем своих работ, то Ник Найт (Nick Knight), Паоло Роверси (Paolo Roversi), Тим Уокер (Tim Walker) (ах, Тим…), Грегори Крюдсон (Gregory Crewdson), Антон Корбайн (Anton Corbijn), Надав Кандер (Nadav Kander), Эрвин Олаф (Erwin Olaf), Платон (Platon) меняли и меняют моё мироощущение: отношение к изображению, значению истории в кадре, смыслу художественного высказывания.

Но настоящий прорыв в формировании моего стиля случился, когда я понял, что на мою фотографию могут влиять не только фотографы, а вообще всё — живопись, кино, скульптура, театр…

Фотография — удивительно ограниченный жанр. Рассказывать историю через двухмерное замершее изображение невероятно сложно. Чтобы научиться это делать, нужно в первую очередь перестать думать о картинке как о совокупности технических и визуальных приёмов — и начать воспринимать её как «окно» в гораздо более обширное и многослойное пространство символов и кодов. Об этом — в следующей главе.