Письмо Горького Чехову
С драмой тихо, дорогой Антон Павлович. Никак не могу понять, зачем существует 3-й акт? По размышлению моему выходит так: акт первый — завязка, второй — канитель, третий — развязка. Однако всё же я сочиняю, хотя держу в уме совет Щеглова: прежде всего напиши пятиактную трагедию, через год перестрой её в 3-актную драму, сию, ещё через год, в одноактный водевиль, засим, тоже через год, водевиль сожги, а сам женись на богатой бабе и — дело будет в шляпе. Впрочем, это, кажется, не Щеглов рекомендует, а кто-то другой.
Одолевают меня китайские мысли. Очень хочется в Китай! Давно уже ничего не хотелось с такой силой. Вам тоже хочется ехать далеко — поедемте! Право! Хорошо бы!....
А про Якубовича я и забыл, так что если б Вы не написали, — я б и не ответил ему на письмо. Сейчас написал отказ в категорической форме, сославшись на недостаток времени, хотя следовало прямо сказать, что в предприятиях партийного характера участвовать не склонен. Но — жаль обижать их, ибо на такую формулировку они всенепременно обидятся.
Хорошо здесь жить, знаете. По праздникам я с компанией мужиков отправляюсь с утра в лес на Псёл и там провожу с ними целый день. Поём песни, варим кашу, выпиваем понемногу и разговариваем о разных разностях. Мужики здесь хорошие, грамотные, с чувством собственного достоинства, крепостного права не знали и к панам относятся хорошо, по-человечески. Просто. В пятницу вечером еду с ними ловить рыбу волоком и ночуем в лесу на сене. Субботу и воскресенье будем жить в лесу. И пить будем, и гулять будем, а смерть придёт — умирать будем! Хорошо! А всё ж таки что-то грустное есть в мужиках, в деревне, в хохлацкой песне.
Я очень ревностно забочусь о том, чтобы мне не сосало сердца — а сосёт. Бог знает отчего, не пойму.
Читал я мужикам «В овраге». Если б Вы видели, как это хорошо вышло! Заплакали хохлы, и я заплакал с ними. Костыль понравился им — чёрт знает до чего! Так что один мужик, Петро Дерид, даже выразил сожаление, что мало про того Костыля написано. Липа понравилась, старик, который говорит «велика матушка Россия». Да, славно всё это вышло, должен я сказать. Всех простили мужики — и старого Цыбукина, и Аксинью, всех! Чудесный Вы человек, Антон Павлович, и огромный Вы талантище.
Купаюсь я каждый день, играю в городки, очень поздоровел. Желаю этого Вам от всего сердца. Жму руку.
Хорошки, Полтавской, Кобелякского уезда, в Мануйловку.