Твоему ведомому. Пролог
— Разворачивайся. Последнее предупреждение. Немедленно возвращайся.
Гравитация сдавливала череп с невероятной силой.
Он прорвал грозовую облачность и ровно через две минуты достиг высоты в 15 000 метров.
— Это неразрешённая зона для полёта. Повторяю. Немедленно прекрати полёт и жди дальнейших указаний. Ты перехвачен. Оставайся на аварийной частоте. В данный момент тебя преследуют два истребителя.
Но мужчина не отпускал штурвал.
Чем ближе он был к вертикальному взлёту, тем чаще лопались кровеносные сосуды. Внутренности и лёгкие, должно быть, уже сплющились.
Десять лет подряд он проделывал это. Каждый раз, бросая вызов небесам, он ощущал себя ничтожной тварью, плывущей против течения реки.
Но таких мыслей сегодня не было. Потому что сегодня — его последний полёт.
— Повторяю. Это запретная для полётов зона. Не вторгайся. Не нарушай воздушную зону идентификации ПВО. Повторяю!.. — из рации доносились и наслаивались друг на друга искажённые, напряжённые голоса, полные отчаяния.
За шлемом с кислородной маской беззвучно рассмеялся мужчина. Вместо ответа он активировал форсаж, чтобы совершить идеальный набор высоты.
— Ответь, чёрт тебя дери, ответь!..
Два истребителя мчались сзади, набирая скорость. Но шлем, в котором отражалось синее небо, не дрогнул ни на миллиметр.
Мужчина врезался в клубящуюся грозовую тучу. Между громадными кучевыми облаками несколько раз сверкнула молния.
Он рванул штурвал под углом в 45 градусов, едва не сорвавшись, и взглянул на альтиметр.
По виску стекал холодный пот. Но даже в этот миг в его голове была только она женщина.
Девушка в ослепительно белой форме, отдающая безупречное воинское приветствие. Та, которую он больше никогда не увидит.
Свирепая и прекрасная, двадцатитрёхлетняя ты.
Когда скорость перешагнула за 1852 км/ч, всё тело, будто притянутое магнитом, вдавило в кресло.
Как далеко он уже прорвал небо?
В голове закружилось, налегла слабость.
Он летит прямо или перевернулся?
Если долго смотреть сквозь запотевшую кабину на тучи, такое случается: разум теряет ощущение полёта. Когда он осознал, что показания приборов не совпадают с тем, что чувствует тело, самолёт уже начал терять равновесие и трястись.
Если так пойдёт, крушение будет лишь вопросом времени.
Но вместо того чтобы снова поднять штурвал на прежний уровень, мужчина, с выпирающими венами на руке, крепко прижал визор шлема.
В его охрипшем голосе не было ни капли эмоций.
Своё завещание я оставляю тебе.
В отражении визора, скрывающего лицо, ярко отражалось голубое небо.
— …Давай и в следующей жизни поженимся.
У вас есть непрочитанное письмо.
О чём я, чёрт возьми, думала, когда открывала его?..
Температура: 27 градусов. Осадков: 0%. Ветер: юго-восточный. Влажность: 30%.
Уровень настроения сегодня: крайне… высокий.
Она посмотрела в экран телефона, но сперва проверила, ровно ли сидят погоны на плечах. Затем пригладила кончиками пальцев воротник формы в зеркале и тщательно протёрла серебряный значок почётного председателя, чтобы тот блестел.
Волосы были собраны в идеальный тугой пучок, зафиксированный резинкой, обёрнутой ровно три с половиной раза. Стоило хоть чему-то сместиться, и она начинала заново. И снова. Ещё раз.
Смотря на своё лицо с подтянутыми уголками глаз, Чон Ха машинально пробормотала:
— Статья пять, параграф три внутреннего устава: запрет на проявления романтических чувств на территории учебного заведения.
Фраза, которую она повторяла так часто, что начинал першить язык.
Она неожиданно открыла письмо. Имя файла было наполовину повреждённым, что показалось подозрительным, но в тот момент она не придала этому значения.
Всегда одно и то же время подъема. Та же форма. Это было очередное обычное утро, ничем не отличающееся от сотен других в жизни курсантки четвёртого курса Военно-воздушной академии.
На экране раскинулось ослепительно голубое небо. Небо за козырьком кабины, ровные ряды кучевых облаков, похожих на овечек. Видео началось с сильными помехами.
На экране — мужчина в шлеме лётчика-истребителя и кислородной маске.
Самолёт закрутился, поднявшись вверх как на американских горках, и тут же резко стал пикировать.
Скорость была такой, что, казалось, он вот-вот заденет морскую гладь. Чон Ха непроизвольно затрясла ногой. Даже стала тереть экран большим пальцем, будто пытаясь что-то разглядеть.
Время, бегущее по секундам в правом нижнем углу, было слишком странным.
Дата, которая наступит через десять лет.
Самолёт вдруг начал терять скорость и затрясся. Тогда экран закружился в безумном вихре.
Мужчина ненадолго выровнял полёт, затем внезапно отпустил штурвал и провёл рукой по визору шлема, словно по лицу.
Это было невозможно, но казалось, будто их взгляды пересеклись, и она не могла отвести глаз.
От тихого обращения перехватило дыхание.
Из-за характерного хрипа в связи голос терял тональность, отчего казался нечеловеческим, и всё равно — это было имя.
Голос, словно окутанный дымкой, был одновременно и вездесущим, и неуловимым.
Лишь редкое, тяжёлое дыхание подтверждало, что он еще жив.
С тихим смешком он сказал: Чон Ха. Ещё раз. Чон Ха...
— [Давай и в следующей жизни поженимся].
Голубой экран трясся так, что от него мутило.
Это была не обычная запись полёта.
Этот вид, когда тело бросает в стороны, когда картинка кружится перед глазами — это...
Это был чёрный ящик умирающего пилота.
Но брак? В моей жизни, подчиненной уставу?..
На этом видео вдруг остановилось. Пропал и треск, и дрожащее тело мужчины.
Она дотронулась до экрана — видео длиной чуть больше пяти минут застопорилось на первых секундах.
Что за хрень я только что посмотрела?..
Видео с гибелью человека — это же практически снафф.
Снафф — часто откровенное видео, в котором показываются сцены реального убийства и изнасилования.
Кто вообще решился на такую шутку?.. И кто вообще этот мужчина?
Громкое, частое сердцебиение не желало утихать.
Когда она в растерянности опустила телефон...
Она медленно подняла его вновь.
По-прежнему низкий и ласковый голос упрямо выдал свою последнюю фразу в видео.
Тембр был таким гулким, что от него бежали мурашки.