Твоему ведомому. Глава 2
Чёрные лакированные носки ботинок блестели, отражая свет, пока он ступал по центральной лестнице.
Тёмно-синие, идеально облегающие брюки служебной формы подчёркивали его фигуру, а аккуратно выстроенные на левой стороне груди наградные планки были куда внушительнее, чем у любого другого курсанта.
Не только планки, занявшие всё пространство до отказа, — серебристые значки и медали покрывали грудь мужчины.
Чон Ха непроизвольно нахмурилась.
Старый соперник, которого она ни разу не смогла превзойти.
Его форма, включая безупречно завязанный галстук, была идеальной. Особенно сильно раздражал значок воздушного крыла — значок парашютиста, которого у неё не было, — каждый раз при виде него в груди поднималась странная горечь и разгоралась жажда соперничества.
Это крыло, напоминающее корону из бриллиантов, вручали лишь тем, кто совершал прыжки с парашютом с высоты восьмисот метров, — честь, которой Чон Ха не удостоилась.
Только слабак признаёт поражение.
Она украдкой скосила взгляд на свои собственные, с таким трудом заработанные планки.
Тряхнув головой, Чон Ха словно ни в чём не бывало продолжила спуск по длинной лестнице, обрывки болтовни однокурсников доносились до ее ушей.
— Эй, ты вчера видел ту молнию?
— Ага, небо всё вспыхивало. И это при том, что дождя не было. Молнии так и хлестали.
— По новостям сказали, что ударов было то ли сто тридцать, то ли сто сорок.
— Говорили, будто всё облако стало одним гигантским генератором. Чёрт, ну и круто.
Пока парочка курсантов из его окружения, переговариваясь, поднималась по ступеням, Чон У Гён шёл впереди с холодным выражением лица.
Он засунул фуражку, похожую на перевёрнутую бумажную лодку, за пояс и шагал вверх, перескакивая через две-три ступени.
Высокий, с длинными стройными ногами, он был олицетворением военной выправки. Младшие курсанты останавливались и прикладывали ладони к виску, провожая его взглядом.
Но он даже не удостаивал их долгим взглядом — только коротко кивал подбородком в сторону криво сидящего галстука.
Загар на его коже добавлял суровости его облику.
Иногда он останавливался, чтобы посмотреть в телефон, и всякий раз после этого на его идеально ровном лбу проступала едва заметная морщина.
Расстояние между ними постепенно сокращалось. И вот, когда Чон Ха как раз проходила мимо шумной компании...
— Почему ты, чёрт побери, не берёшь трубку?
Ее локоть неожиданно схватили. От рывка тело пошатнулось, и Чон У Гён сжал её ещё крепче.
Их взгляды встретились, колючие и откровенные. Острая боль пронзила кости. Раздражённая, Чон Ха резко дёрнула руку, чтобы вырваться, но он и не думал отпускать.
— Когда ты не отвечаешь, генерал звонит мне.
Даже в этой суете его низкий голос пробился ей в уши.
Подоспевшие сокурсники легонько хлопнули его по спине:
— Интернет с утра глючит, мы заглянем сначала в канцелярию.
Они бросили на них раздражённый, но уже привычный взгляд и пошли дальше.
Только когда все скрылись, Чон Ха оскалилась:
— Не лезь. Ты сам говорил — не надо афишировать, что мы живем в одном доме.
— Тогда надо было нормально ответить на звонок.
— Это моё дело. Я сама разберусь.
— Нет, из-за того, что ты не справляешься, мне приходится выслушивать упреки.
— Лучше б я собачьей жратвы поел.
Ублюдок. Он смотрел на неё сверху вниз, не теряя ни капли своей безупречной осанки.
Говорит про «отдуваться», а сам — тот, кто с самой средней школы ни разу не уступил первого места в рейтинге. И в академии тоже ничего не изменилось.
Это она, вечно вторая, жила, подавленная ожиданиями отца, с этим ярлыком.
Какой бы ты «жратвы» ни ел, у меня её было больше. И ту еду, что готовила женщина моего отца, я тоже глотала через силу.
Пока она молча сверлила его взглядом, равнодушный взгляд У Гёна скользнул по ее лицу.
Оглядев ее от напряженных щек до растрепанных волос, он холодно толкнул ее плечо, проходя мимо.
— Давай просто жить, не мешая друг другу.
Лёд его слов обрушился ей прямо на голову.
— В ВВС, если ты не пилот, то никто.
Голос на другом конце трубки звучал холодно.
Чон Ха даже дышать не осмеливалась и просто моргнула. В разговорах с отцом она всегда начинала с того, что подавляла дыхание. Эта привычка осталась с ней даже после того, как она стала взрослой.
— Если ты выпустишься с отличием и получишь президентскую награду, это будет отличной картинкой для моего следующего повышения. Потом, если успешно пройдёшь курс продвинутой лётной подготовки, тебя направят в боевую эскадрилью. Это тяжело, но потерпи там пару лет. Тогда я смогу вытянуть тебя быстрее, чем У Гёна.
— Если потом дойдёт до слушаний по назначениям… Знаешь, как там будет? Все эти ублюдки, что прятали детей от армии, глаз не смогут поднять передо мной. Ведь нет награды почётнее, чем служба дочери в качестве пилота истребителя.
Отец, похоже, был доволен, потому что громко рассмеялся.
Слушание?.. Значит, он метит в министры.
Казалось, он уже целится не просто в четыре звезды — знак генерала армии, который носят только восемь человек, — а дальше, за грань.
— …На этот раз я справлюсь. Я даже вес набрала.
Тренировка по повышению устойчивости к перегрузкам.
Чон Ха сжимала и разжимала ладонь, чувствуя, как ноют мышцы.
Гондола, вращающаяся по кругу на высокой скорости. Нужно выдержать нагрузку свыше трехсот килограмм в течение 30 секунд.
Для того, кто стремился стать пилотом, это был обязательный этап, но Чон Ха каждый раз теряла сознание.
Дорога, по которой она должна была идти, уже была вымощена, и неудачи не допускались.
Именно поэтому она в перерывах занималась силовыми тренировками и набрала около пяти килограммов. Чтобы выдерживать высокую перегрузку, была необходима сильная мышечная масса.
— Я уверена в себе. На этот раз точно.
— …Посмотрим. Прыгать с высоты не можешь, перегрузку не выносишь. Всё же в пилотировании главное — талант. Тут нужен врождённый нюх. Так что, если ты станешь посредственным офицером ВВС…
— Если не можешь, просто останься дочерью генерал-лейтенанта Им Иль Хвана. Если у тебя не получится, найду себе зятя-пилота, это тоже не проблема.
Отец отлично знал, как и чем её припугнуть.
Он знал, что она ни за что не отступит, и всё равно вот так ломал ей волю.
Чон Ха прикрыла нижнюю часть телефона рукой, чтобы посторонние звуки не попали в разговор.
Овечки-облака в синем небе. В памяти всплыл образ мужчины, и она замерла, не в силах вымолвить ни слова.
И без того натянутые нервы вдруг стянуло холодом.
«Не проблема»… Да проблем выше крыши!
Если уж говорить прямо, ей стало обидно.
Но сейчас, когда до выпуска остался всего один семестр, она не могла ввязываться в непонятную заваруху и поднимать шум.
Отец, знаешь… мне пришло какое-то странное видео.
Я хочу сообщить об этом инструктору, сдать телефон и найти того, кто это сделал. Потому что у него, кажется, не самые чистые намерения… и мне страшно. Да, правда, страшно…
— Не позорь отца из-за всяких глупостей. И в выходные заедь домой. Твоя мачеха приготовила для тебя женьшень, абалон, всякое. Сказала, что хочет тебя накормить.
Какая она к чёрту мачеха. Просто женщина, с которой ты живёшь. Ей эта роль явно велика.
Чон Ха, уже почти открывшая рот, чтобы хоть что-то сказать, снова плотно сжала губы. Вместо этого она уставилась на вывеску магазина, в который, как думала, никогда не зайдёт. Это была мастерская по восстановлению данных.
Появлялись и исчезали какие-то надписи, в которых она ничего не понимала. Старое скрипучее кресло повернулось.
Хозяин, уже в который раз стуча по клавиатуре, задал один и тот же вопрос:
— Девочка, кто тебе прислал это видео?
— Вы что, думаете, я вру? Оно правда просто вот так… взяло и пришло!
— Так кто? Кто тебе его прислал?
— Вот я и пришла к вам, потому что не знаю!..
Чон Ха, проигнорировав звонки отца, вышла за пределы кампуса, оформив увольнительную.
В отчаянии она сжала кулаки у груди.
Вздохнув, хозяин тоже понизил голос:
— Слушай, студентка. Видишь? Вот это значит, что источник невозможно определить. Потому я и спрашиваю. Но, во всяком случае, видео не поддельное. Это действительно DVR, бортовой регистратор, который ставят на боевые самолёты. Устройство для записи полёта, понимаешь?