Твоему ведомому. Глава 12
Чон Ха направилась в Аэрокосмический медицинский центр, что располагался прямо на территории академии, сразу после окончания дневных занятий.
Не задумываясь, она сначала поднялась на крышу — и, увидев пустой парапет, только бездумно уставилась вперёд, а потом снова спустилась вниз. Чего она ожидала — не имела ни малейшего понятия.
В палате тишину нарушал лишь слабый звук работающего увлажнителя.
Похоже, он крепко спал — грудь, плавно поднимавшаяся и опускавшаяся, двигалась с регулярностью.
Кан Хи Сэ, лежащий в больничной койке словно мёртвый, казался совершенно другим человеком по сравнению с тем, каким был всего несколько дней назад.
И всё же, глядя на это безжизненное тело, она почувствовала какое-то странное разочарование.
— Я даже думала дать тебе поблажку, — пробормотала Чон Ха, опускаясь на стул. Ее голос звучал непривычно вяло и слабо.
— Между прочим, я тут почётный председатель комитета. А ты, говорят, живёшь на всю катушку.
— Хотела сказать: помоги мне, и я закрою глаза на твою подружку. Но теперь это уже неважно.
Ветер, ворвавшийся в палату, мягко колыхал тонкую штору у распахнутого окна. Даже без пощёчины — грубой, размашистой — Чон Ха узнала, что и в такой прохладный день лицо может жечь, будто от удара. Это было привычное подчинение.
Некоторое время она молча смотрела в окно, затем наклонилась и уставилась на лицо Кан Хи Сэ.
Чёрный ком в груди кружился-кружился — и наконец осел на своё место. Её суровый, безучастный взгляд упал на его губы.
— Повезло тебе. Имя у тебя — Птица.
Кан Хи Сэ (강희새) включает иероглиф «새» (sae), который переводится как «птица».
Она протянула руку и провела пальцем по слизистой губ. Чон Ха сняла кольцо-пирсинг, висевшее у него на нижней губе.
Даже бурлящие чувства в итоге поддаются укрощению. Поднявшись со своего места, она поправила форму, выпрямила спину. Отбросив с лица выбившиеся пряди, она снова обрела обычное спокойствие. Пересчитывая пальцами нашивки на форме, она мгновенно скрыла мелькнувшую слабость.
В глазах, когда она обернулась, не осталось и следа грусти.
Щёлк. Дверь палаты закрылась. Кан Хи Сэ тут же открыл глаза, словно и не спал вовсе.
Без усилий распахнувшиеся веки на миг остановились на пустом стуле, где она только что сидела, а затем — на ручке двери.
Он не переставал касаться языком того места, где раньше был пирсинг.
В его глазах не отражалось ровным счётом ничего, когда он посмотрел на вибрирующий телефон. Он выдохнул и откинул голову на подушку.
Стоило ответить на звонок — как в трубке тут же раздался выстрелом восточноамериканский акцент.
Мужчина с растрёпанными чёрными волосами уставился в сторону двери и начал говорить. Его голос, грубый, будто сорванный, становился всё ниже и ниже.
— Why can't we meet? I won't do anything bad. [Почему мы не можем встретиться? Я ведь ничего плохого не сделаю], — тут же раздался крик, вскоре сменившийся обеспокоенной мольбой.
Кан Хи Сэ в ответ лишь широко улыбнулся и принялся стучать затылком о кровать. Раз, два, три. Его улыбка становилась всё шире — как у хищного зверя.
— But if you're going to stab someone, don't you have to get close first?
[Но если хочешь воткнуть нож — сначала нужно подобраться поближе, разве нет?..]
Чон Ха в этот день особенно тщательно отутюжила свою форму. Каждый шаг по направлению к залу дисциплинарного комитета казался таким тяжёлым, будто к ногам привязали мешки с песком.
Она открыла телефон и пристально уставилась на скриншот с пилотом.
Ну, по-человечески — мог бы и встретить меня, разве нет?.. Чёрт… ведь если разобраться — это всё из-за кого началось?
Аджосси, давай, нервничай сильнее!..
«Аджосси» — корейское обращение к мужчине среднего возраста, часто используемое для обозначения старшего по возрасту или статусу.
Враг должен быть уничтожен. Оставить кому-то жизнь наполовину, отпустить наполовину — это всё равно что оставить опасную искру. Значит, признание нужно выбить. До конца. Точно. Без колебаний.
— К бою, курсант 66-го набора, Им Чон Ха.
Как только она подошла к залу, мимо проходящие инструкторы поприветствовали её. Только тогда пересохло во рту.
Если в это дело уже вмешался отец, дисциплинарный комитет ограничится тем, чтобы усадить её для вида, поболтать ни о чём и разойтись.
Типа: «А как у тебя с генералом в гольф?», «А женьшеневый ликер, что я ему тогда прислал?», «А как там тот частный аэродром, что отец твой построил?» — и бла-бла про развитие ВВС. Оставалось только не покраснеть. Да, только это.
Разминая скулы, она потянулась к ручке двери.
Но стоило открыть дверь, как она встретилась взглядом с человеком в фуражке с эмблемами щита, орла и лавра — символами Академии ВВС.
Прямая осанка делала его вид совершенно иным. Всё хулиганское и вызывающее, всё, что вызывало вопрос «зачем ты вообще в академии?» теперь было заперто под пуговицами парадной формы.
Судя по идеально сидящей форме, плечи у него были довольно широкие, да и телосложение — крупное.
Кан Хи Сэ неуклюже потряс завязанным на шее галстуком. Чон Ха, на мгновение замерев, быстро подошла ближе.
— Ты ведь сама сказала, что в будущем глаза закроешь хотя бы на мою девушку.
— Т-ты… Ты вчера не спал, что ли?
Он слегка пожал плечами, продолжая теребить галстук. Из-за лица, скрытого фуражкой, он казался понурым, но, возможно, на самом деле просто не думал ни о чём.
Чон Ха раздражённо выхватила у него галстук. Кан Хи Сэ наклонился, чтобы ей было удобнее завязать его, и их лица сблизились.
— А ведь на вид ты как ботан, а слухи о тебе ходят такие… пикантные.
— Это не пикантные слухи, а клевета.
Чон Ха с каменным лицом со всей силы пнула его в голень. Глаза Кан Хи Сэ распахнулись — он выглядел так искренне удивлённо, будто был ребёнком.
— И ещё, со старшими на «вы». Даже если ты американец — никаких исключений.
Он с опозданием изобразил боль, но Чон Ха лишь усмехнулась.
В его голосе вовсе не чувствовалось боли. Впрочем, стоило им встретиться взглядами — и он уже смотрел на неё в своей обычной, безразличной манере.
— Новичок обязан соблюдать субординацию. Будешь тупить — разговаривать с тобой не стану.
Внезапно глаза Кан Хи Сэ улыбнулись, складываясь в полумесяцы — это было почти нахально.
— Мне сказали, что в Корее, если хорошо отсасываешь старшим, то полдела сделано.
Голова болит. Ну ведь не совсем же он неправ. Смысл почти верный… но выражение в корне ошибочно!
Закончив с узлом, Чон Ха тут же отпрянула. С самого начала было глупо надеяться на подобного кретина. Она пожалела о собственной наивности.
— Ты сначала учебу нормально осиль.
Смыслом ВВС была совместная боевая готовность США и Кореи. Поэтому курсантов часто отправляли на обмен в дружественные страны — для налаживания связей.
Во время военных операций наличие товарища в другой стране давало серьёзное преимущество.
Кан Хи Сэ, как иностранный курсант, был не просто студентом по обмену на один семестр. Он ближе к тем, кто доучивается до выпуска.
Но если подумать… Он и правда курсант из Академии ВВС США?..
Аккуратный прямой лоб, красивый нос — он кто угодно, но не военный. А его губы с естественным румянцем… Это вообще что? Скорее сломанный балерун, чем солдат.
Ужас… Только что это была реальная, неприличная мысль.
Пока Чон Ха металась в растерянности, в помещение ввалились инструкторы.
Она как по команде вытянулась и чётко отдала воинское приветствие. Затем, делая вид, что переходит на другое место, склонилась к Кан Хи Сэ и шепнула:
— Я тебе не верю, так что просто молчи.
Они сели рядом перед инструкторами. Лёгкий, дружелюбный трёп за их спиной давил Чон Хе на плечи. От этого ей только больше хотелось выпрямить спину. Она бросила взгляд на Кан Хи Сэ — тот, не чувствуя обстановки, беззаботно ухмылялся.
Что с ним не так? Её кулак нервно дёрнулся.
— Курсант Им Чон Ха. Вы знаете, какие слухи ходят в стенах училища, да?
— Даже если это просто слухи, вы были слишком неосторожны. В конце концов, честь почётного председателя — это не только ваша личная честь, верно?
— Мы же не ругать вас хотим. Расслабьтесь, поудобнее сядьте.