Твоему ведомому. Глава 17
— Почему? Генерал-лейтенант все равно не женится повторно. Тот, кто метит в министры, разве пойдет на такой позорный брак? Если бы он искренне любил мою мать, давно бы вписал ее в семейный реестр, а не просто жил с ней.
— Так что мы с тобой, скорее всего, навсегда останемся чужими.
— Не будь так уверен. Никто не знает.
Чон Ха вспомнила Чон У Гёна, стоявшего во главе ее похорон. Были ли они братом и сестрой или мужем и женой — неясно.
Но представить, что они станут семьей в любом виде, было невозможно. Внутри вспыхнуло отторжение.
Да, будущий муж был пилотом. Значит, элитный офицер ВВС.
Чон У Гён с младшей школы и до сих пор ни разу не терял первого места, но все равно его шансы равны нулю.
Она видела, как тетя, задыхаясь, лежала на столе, а отец грубо на нее наваливался. Их родители, сплетенные, как звери, занимались сексом.
Пятнадцатилетний Чон У Гён, стиснув губы, словно сдерживая рвоту, закрыл глаза Чон Хе.
Шея и спина тети покраснели, отец дошел до финала.
Чон У Гён дрожащими руками крепко заслонял ей глаза.
Пакеты из супермаркета, куда они вместе ходили, в итоге понадобились, чтобы Чон У Гён выблевал содержимое желудка.
В тот день их детская дружба разбилась вдребезги. Они больше не могли быть близкими, даже здороваться. В их взглядах друг на друга всегда читался стыд того дня.
Это стало неприятной точкой отсчета их юности. Поэтому Чон У Гён не может быть кандидатом.
Чон Ха, избегая выцветших воспоминаний, сменила тему:
— Разве рядом со мной не было младшекурсников? Я нормально оформила увольнительную, так что в следующий раз не лезь.
— А как мне им доверять? — скептически спросил Чон У Гён, закинув сумку на плечо: — Этот твой младшекурсник — надежный парень?
— Я сколько лет вожусь с Чжин Чжу, почему я должна ей не доверять?
Чон У Гён замолчал. Будто уязвленный, он пару раз моргнул и взял ключи от машины.
Схватив куртку и бамбуковый меч, прислоненный к стене, он вдруг нахмурился.
— Твой телефон был выключен, я поставил его на зарядку. С утра он трезвонил без остановки. Номер заканчивается на 4885.
Похоже, это звонил тот, с кем у меня должно было быть свидание… Чон Ха молча сжала губы.
Чон У Гён, уже собравшийся уходить, внезапно оперся на дверную ручку и обернулся:
— Первокурсник по обмену 69-го выпуска — твой новый подопечный в линии?
Она с трудом вспомнила, как предложила Кан Хи Сэ пройти посвящение.
Чон У Гён, стиснув губы, молча отвернулся.
Бам! Дверь захлопнулась так, что задрожала рамка картины.
Чтобы выгнать остатки алкоголя и гадкое чувство, Чон Ха, вернувшись в академию, сразу пошла на стадион. Она уже сбилась со счета кругов.
«Какой-то там страх высоты? Думаешь, я струсила и поэтому беру тебя? Нет, ты, воробей хренов! Я никогда не ссалась от высоты, какой еще страх высоты — ты ошибся!..»
«Кто вообще испугается таких слов? Я не боюсь, ни капли!»
Чон Ха раздраженно выдернула наушники. Разрядились, что ли?
Файл, который она с таким рвением записывала, обрывался на ее пустом бахвальстве.
Она чувствовала себя вздувшимся зверьком.
Как же обидно, что её собственное достоинство оказалось настолько хрупким!
Она смахнула пот со лба и перевела дыхание, но тут на стадионе стало шумно.
— Да-а! Круто! Давай, еще, еще!
Она обернулась на дальний конец стадиона. Там толпились дети, и в глаза бросился огромный баннер:
«Кубок Кореи по моделированию самолётов. Военно-воздушная академия».
Кто-то горько плакал, кто-то размахивал кулаками, празднуя рекорд.
Звонкие, еще не ломающиеся голоса раздавались, как салют. В этот момент водяная ракета взмыла в небо.
Чон Ха, прикрыв глаза ладонью, следила за радужной траекторией, задрав голову.
И тут среди родителей, сидящих на трибунах и фотографирующих, она заметила парня. Рядом с ревущим ребенком он жевал палочку от мороженого, разглядывая сломанную водяную ракету.
Затем, неуклюже присев, он выправил погнутый стержень, расправил мятый пластик и аккуратно заклеил скотчем.
Ребенок, перестав плакать, начал давать указания. Парень вручил отремонтированную ракету малышу, помахав ладонью. Тот, покопавшись в карманах, протянул купюру.
Что за цирк? Чон Ха нахмурилась.
Кан Хи Сэ, бесстыдно разглядывая купюру, ухмыльнулся и снова показал ладонь.
Сидя на корточках, он наклонял голову, как щенок, будто выпрашивая. И вот — еще одна купюра.
Видя, как младшекурсник из академии вымогает деньги у ребенка, брови председателя почетного комитета дернулись.
Но связываться с Кан Хи Сэ — верный способ нажить головную боль. Это факт.
Довольный двумя купюрами, Кан Хи Сэ наконец расплылся в улыбке и взъерошил ребенку волосы.
Потирая их до статического электричества, он обнял малыша и показал, как запускать ракету. Но проблема была в том…
...что ракета, описав параболу, приблизилась к ней и шлепнулась прямо у ног.
Чон Ха, вздрогнув, отшатнулась, и их взгляды встретились.
Он, только что невинно улыбавшийся, резко посерьезнел. Выплюнув палочку от мороженого, Кан Хи Сэ вперился в нее взглядом. Его нахмуренные брови почему-то отчетливо бросились в глаза.
Вдруг он пнул доску, лежавшую на земле, и рванул к ней на полной скорости.
С каждым ударом колёс о площадку он преодолевал метры с пугающей скоростью. Чон Ха рефлекторно бросилась бежать.
Зачем он так смотрит и гонится за мной!..
Еще одна водяная ракета взлетела, рисуя радугу.
Чон Ха сунула наушники обратно в уши, но обрывистая запись была невыносимо бесполезной. Скрежет колес по асфальту догонял ее.
Кан Хи Сэ схватил её за предплечье и затормозил.
От инерции их обоих понесло за пределы трека, но они в последний момент удержали друг друга.
— Старшая, ты, говорят, замужем. Вот же притворщица.
Боже, я еще не протрезвела или мне кто-то по башке ударил?
— Или, наоборот, муж ещё даже не признался, а ты уже собираешься с ним расстаться?
— Всю ночь думал, и все равно не понимаю.
— Или это какая-то новая корейская грамматика, которую я не знаю?
Чон Ха старалась держать лицо, но щеки пылали.
Что я ему наговорила вчера? Разговор должен был быть про миссию линии, но что я ему, чёрт возьми, велела?..
— Не помнишь? Сказала, если помогу выбить признание, ты меня примешь.
Нет, совсем не помню… Холодный пот стек по виску.
— Какой дебил не может разобраться во временах и несет чушь? Даже Эйнштейн бы не объяснил. Или что, старшая, ты будущее предвидишь?
Как я умудрилась выдать этому типу сразу два слабых места? Чон Ха потёрла лицо, не зная, куда себя деть.
Но рассказать ему всю правду она не могла.
«Давай поженимся в следующей жизни. На этот раз я тебя не убью». Кто не переживал шока от таких слов, тот ничего не поймёт.
К тому же, тайны небес лучше держать при себе.
Такие вещи — это была интуиция, предчувствие — должны оставаться только у того, кто их ощутил.