Твоему ведомому. Глава 16
Короткие волосы, не закрывающие лоб, и спортивная кофта. Даже в гражданской одежде военный заметен издалека.
Похоже, это одинаково и в Америке, и в Корее. Кан Хи Сэ беззвучно усмехнулся.
Мускулистые загорелые ноги остановилась перед ними. Мужчина первым делом смахнул бейсболку с головы Чон Хи.
Чон У Гён грубо оттащил Чон Ху, висевшую на незнакомом младшекурснике.
— Это моя старшая, между прочим, — Кан Хи Сэ, молча наблюдавший за этим, повертел пустыми ладонями.
Его бровь криво взлетела вверх.
— Молодец, — тон Чон У Гёна был холоден и равнодушен. Он ловко подхватил Чон Ху на руки. — Только я с ней живу в одном доме.
Чон У Гён наступил на упавшую кепку и вышел из переулка.
Ай! Звонок телефона, как молния, пронзил голову. Режущая боль заставила Чон Ху распахнуть глаза.
Она застонала, обхватив голову. Выключи телефон… У твоей старшей сейчас башка расколется!..
Стиснув зубы, она уткнулась в подушку. Но звонок не умолкал, и она, наконец, протянула руку.
С трудом разлепив веки, она уставилась на незнакомый номер.
Мысль двигалась медленно, и вдруг ее пробрал холод.
Погоди. Вчера были посиделки, значит, сегодня… Выходной?
Острый звонок напоминал брошенную отцовскую миску.
— Это телефон Им Чон Хи? Я тот, с кем у вас сегодня свидание.
Ох! Кровь мгновенно отхлынула к пяткам. Чон Ха, хлопнув себя по щеке, попыталась собраться. Из трубки лился спокойный голос.
— …Нет, то есть… Не так. Простите.
Ее пересохшее горло хрипело. Она вцепилась в волосы и зажмурилась.
Сколько это тянет на пощечин? Две? Нет, три. Да нет, тут и десяти мало.
— Я правда… Очень извиняюсь… — продолжила она, сжимая ноющую от похмелья голову. Обрывки воспоминаний были хаотичны.
Она помнила, как из-за угрозы Кан Хи Сэ пила пиво, а потом всё потемнело.
— Судя по голосу, вчера вы перебрали, да? А, молодежь нынче такая, дисциплина — не брекеты: то снимут, то наденут. В мое время за стаканчик челюсть вылетала.
Знакомый тон заставил плечи напрячься. Этот непринужденный сарказм — явно кто-то из их круга.
Чон Ха инстинктивно насторожилась. Живя с двадцати лет в полувоенном статусе, тело реагировало само.
— Не знал, что вы так преданы своей линии.
Он мог бы злиться за ее опоздание, но в голосе не было и намека на раздражение. Напротив, он звучал весело, даже добродушно. И почему-то знакомо…
Разве его семья не из крупной компании? Откуда обычный сотрудник знает про линию?
Чон Ха выпалила вопрос, и в трубке повисла долгая пауза.
И правда, что там тетя говорила…
— А, вы, кажется, актёр? — неуверенно брякнула она.
Собеседник неожиданно расхохотался. Низкий смех заставил Чон Ху осознать свою ошибку. Щеки вспыхнули.
— Договорились о свидании, даже не зная, с кем? Это потому что вы еще молоды?
Смех утих, и его голос стал острым.
— Или вы решили, что это свидание точно не закончится свадьбой?
Чон Ха, попав под удар, прикусила губу.
— В этом вы совсем не похожи на отца. Есть в вас какая-то наивность.
Упоминание отца заставило Чон Ху понурить голову. Черное одеяло почему-то казалось знакомым.
— Простите… Время, что вы потратили зря, я как-нибудь компенсирую…
— Не надо. Я и не собирался что-то затевать с совсем юной.
Совсем юной? Чон Ха нахмурилась.
— Но я вдруг передумал. Встретимся снова в этом же отеле.
— Ты меня сегодня кинула, надо отработать. Генерал-лейтенанту не скажу, но извинения приму потом, как следует. Я сам свяжусь, так и знай.
Его тон, будто забирающий все ее тревоги, ошеломил. Чон Ха медленно моргнула, глядя на экран. Звонок продолжался — это не сон.
— И, на всякий случай, даже не думай явиться в форме.
— Хорошо, это успокаивает. Я, честно, переживал, что курсант Им Чон Ха придет в своей чопорной форме.
Ту... ту... Чон Ха ошарашенно уставилась на погасший телефон.
Головокружение и заторможенность ушли, будто тайфун пронесся сквозь сознание. Чон Ха отложила горячий телефон и проверила одежду.
Слава богу, не голая. И ничего не изменилось со вчера…
Я все еще в логове тигра? Чон Ха, оглядев комнату, нахмурилась.
Жилой дух ощущался, это точно не мотель.
Но почему так знакомо? Она поднесла одеяло к носу.
Бах! Дверь без предупреждения распахнулась. Ее припухшие глаза расширились.
Чон У Гён, вытирая мокрые волосы полотенцем, вошел в одних свободных спортивных штанах. Выступающие тазовые кости переходили в рельефный пресс.
Почему он? Почему именно он здесь?
— Ты!.. Почему ты раздетый?! Идиот!
Чон Ха отвернулась, щеки горели. Сердце колотилось, желудок скрутило.
Чон У Гён замер, а затем швырнул мокрое полотенце ей в лицо. Удар по носу был таким сильным, что защипало.
Он натянул футболку, засунув руки и голову.
— Председатель почетного комитета, а воняет перегаром. Молодец.
С презрением глянув на нее, Чон У Гён открыл спортивную сумку.
Он складывал нагрудник, защитный жилет и напульсники. Эти вещи, которыми он пользовался все годы в академии, были идеально чистыми, без единого пятна.
Его страсть к учебе и клубным занятиям была общеизвестна.
Чон Ха, напряженная, следила за каждым его движением.
Комната Чон У Гёна, в которой она давно не была, была его идеальным воплощением — минималистичной и строгой.
Все вещи стояли в порядке, никаких лишних украшений.
Рядом с кроватью — зубная щетка и паста, все для максимальной эффективности.
А что внизу? Где тетя и отец? Чон Ха занервничала.
Одежда вроде в порядке… Но после такого завещания первым видеть Чон У Гёна — как узнать неправильный ответ.
Безымянный страх холодным ветром прошелся по коже.
— Они уехали в путешествие, — вдруг сказал Чон У Гён, не оборачиваясь. Он продолжал складывать снаряжение для кендо.
Кендо они начали вместе с семи лет, но со временем она бросила, а он — нет.
— Я… Не особо помню, но почему я в доме?
— Тогда мог бы оставить меня в моей комнате!..
— Мы же не любовники, чего ты так психуешь?
Чон У Гён, сложив снаряжение, застегнул молнию. В его голосе сквозило легкое раздражение. Чон Ха, пытаясь сползти с кровати, рухнула на пол.
Даже в шутку она не хотела касаться этой темы. Чон Ха посерьезнела.
Его бесстрастное лицо посмотрело прямо на нее. Обычно скудный на эмоции, сейчас он, казалось, насмехался.