Твоему ведомому. Глава 19
С тяжестью на плечах Чон Ха вместе с однокурсниками вывалилась из аудитории.
Парашютная подготовка — самая тяжелая часть летней военной программы.
В академии ВВС это считалось ключевым курсом: не сдавшие должны были проходить его заново на следующий год.
Тогда Чон Ха из-за травмы лодыжки была освобождена и не получила парашютные крылья. Но тогда она скорее испытала облегчение, чем разочарование.
Теперь же бежать некуда. Ее лицо помрачнело.
Холодный голос заставил ее остановиться. Чон У Гён ногой отодвинул неубранный стул.
После той сцены в его комнате они не виделись несколько дней.
Вспоминая их разговор, Чон Ха почувствовала неловкость.
— Как ты собираешься проходить парашютную подготовку?
— Конечно, а что, по-твоему, не надо?
Молчание было неестественным. Чон У Гён, раздраженно нахмурившись, вздохнул.
— В прошлом году не сдала, а теперь молодец. Будешь позориться среди младшекурсников.
— Может, в этом году опять лодыжку сломаешь?
Его ледяной взгляд, полный презрения, впился в нее.
Внутри все закипело, но глаза вдруг дрогнули. Что он тут делает?
Кан Хи Сэ, несмотря на застегнутую до верха форму, шел с развязной походкой, уткнувшись в телефон.
Его одежда была безупречной, но небрежное отношение к старшим бесило.
В здании аудиторий салютовать необязательно, но чтобы зелёный курсант совсем игнорировал старших — это недопустимо.
Слабак, еще и нарывается на неприятности!..
Как и ожидалось, взгляды вокруг стали колючими.
Чон Ха вздохнула. Стыдно, что такой позорный младшекурсник — мой подопечный. Надо его выгнать. Но в этот момент ее ухо больно дернули.
— Я еще не закончил, куда собралась?
Чон У Гён, холодея, загородил ей путь.
— Не отвлекайся. Выпуск на носу.
— Почему? Позоришь семью ты. Учишься хуже меня, а еще строишь глазки профессору. Напиваешься, таскаешься с грязными слухами.
— Что с тобой творится? Скоро и курить начнешь.
Чон У Гён будто нарочно сыпал оскорблениями. Чон Ха, ошарашенная, открыла рот.
Его яростный взгляд придавил ее. Понизив голос, он прошептал ей на ухо:
— Очнись, если не хочешь проиграть этому ублюдочному пасынку, которого притащила любовница.
Его черные глаза были честными. Глаза, полные ненависти и отвращения к ней.
Она и так знала, но вдруг стало трудно дышать. И без того болезненное чувство собственной ущербности вдруг накрыло с головой.
В этот момент большая рука выхватила ее сумку, и тяжесть с плеч исчезла.
— Старшая, — низкий, но легкий голос вклинился между ними.
Кан Хи Сэ, небрежно закинув ее сумку на плечо, отцепил руку Чон У Гёна.
Освобожденное ухо пульсировало. Он, опустив глаза, покорно смотрел на Чон Ху.
— Не заберете меня? Или еще подождать?
Брови Чон У Гёна взлетели вверх.
— Приказывайте что угодно. Старшая ведь в итоге меня добилась.
Чон Ха, растерявшись, заморгала.
Добилась? Приняла тебя в линию!
Лицо Чон У Гёна тут же окаменело.
Если не уверен в своем формальном тоне, лучше вообще молчи! В корейском „а“ и „о“ — разные вещи!
В прямом значении 뭐든 시키세요. 선배도 끝까지 저 받아냈잖아요. (Что угодно приказывайте. Вы же в итоге меня добились) — выглядит как формальное уважительное высказывание младшего по званию к старшему: «приказывайте, я подчиняюсь, ведь вы меня уже "добились" (в смысле — добились своего, заставили подчиниться)». Но в переносном значении, особенно в контексте, это звучит как сексуальный намёк: «Вы же меня уже добились (в смысле — как мужчины женщину / как старший "завладел" младшим)».
Кан Хи Сэ наклонился и дунул на значок Чон У Гёна, затем большим пальцем аккуратно стер едва заметное пятнышко.
Чон Ха застыла, не решаясь шевельнуться. Кан Хи Сэ действовал бесконтрольно. Его прищуренные глаза излучали лукавство.
— Не волнуйтесь. Курить я ей точно не дам.
— Только ты в академии так нагло ведешь себя с командиром курсантов! — заорала Чон Ха, оттащив Кан Хи Сэ к пустующей стене.
Пока они бежали, пылающий взгляд Чон У Гёна жег ей спину.
Она вздрогнула, вспоминая недавний холодок.
Мягкая улыбка Кан Хи Сэ, когда он протирал значок Чон У Гёна, не была ни почтением, ни подчинением. Это была насмешка. Провокация.
— Почему орешь? Я же вежливо себя вел.
Кан Хи Сэ, будто одежда его стесняла, расстегнул две пуговицы.
Чон Ха не знала, как вразумить парня с таким иным мышлением.
— Трогать значок старшего — это вежливо? Я чуть не умерла от страха!
— Ты же хотела быстро получить признание.
— Это не займет много времени. Тот, кто будет меня гонять, и есть виновник.
Кан Хи Сэ даже с ленивым лицом говорил уверенно.
— Вот увидишь. Скоро меня заставят бегать круги за ерунду.
— Запоминай: кто меня наказывает, кто смотрит, кто не вмешивается, кто подначивает.
Его будничный голос звучал непривычно.
Может, потому, что с ее сумкой на плече он казался настоящим союзником. Или странно, что слабак не избегает наказаний.
— По-моему, старших, которые на тебя точат зуб, и без того полно.
Чон Ха фыркнула, а он ухмыльнулся.
— Нет. Я же пациент, меня трогать нельзя.
Чон Ха дернула бровью. Это не просто низкое давление или анемия? Вопросов было море.
Но прежде чем она открыла рот, раздался низкий смешок.
— Но кто-то потеряет терпение и наделает дел.
Он смеялся, и его бледная кожа слегка порозовела.
Прошла неделя с тех пор, как Кан Хи Сэ увязался за Чон Хой, но никто так и не показался.
Обычная рутина: уроки, физподготовка, и ничего больше.
Кан Хи Сэ проводил все свободное время с ней, кроме уроков.
Они ели вместе, он смотрел, как она тренируется, вечером они ходили в библиотеку, потом в прачечную.
В четверг на пробежке он, хоть и не бегал, но махал ей с вершины.
Ее сумку он всегда забирал, поднос с едой тоже приносил.
Некоторые курсанты шептались, что Чон Ха «командует новичком», но это было несправедливо.
Кан Хи Сэ просто увлекся игрой в сома.
Иначе как объяснить, что в пустой комнате почетного комитета он валяется на диване? Чэ Чжин Чжу рычала на него, а Чон Ха ради цели закрывала глаза. Но ничего не менялось.
Чат академии молчал. Никаких личных сообщений не приходило, на анонимных форумах — тишина.
Чон Ха злилась. И это называется любить меня? Ты довёл меня до смерти, а чувств у тебя всего на грош?!
— Разве любовь не должна быть заметной?
Она раздраженно рылась в пенале, яростно стирая ластиком нерешаемую задачу по математике.
В пустой библиотеке Кан Хи Сэ, как обычно, спал, уткнувшись лицом в стол рядом с ней. Ее взгляд невольно остановился на нем.
Его бледность, почти болезненная, гармонировала с безупречной кожей. Странно, но в последнее время он даже выглядел здоровее.
Темные круги под глазами, раньше похожие на тени, теперь почти исчезли.
Если подумать, он уже не казался таким хилым, как при первой встрече. Кажется, он хорошо ест и спит.
Почему-то это вызвало легкое облегчение. Где и насколько сильно он болен, что его освобождают от тренировок?
Ей было любопытно, но больше из интереса, чем из беспокойства, и она колебалась, спрашивать ли.
В этот момент телефон в руке Кан Хи Сэ завибрировал, и стол слегка дрогнул.