Твоему ведомому. Глава 167
Так, так, — она торопливо и грубо открывала и закрывала ящики. Любая, даже самая маленькая, подсказка об этом месте, куда она попала, была бы кстати.
Если то, что я только что подслушала от Ким Гон Хёка, правда, то… где я… здешняя Им Чон Ха…
Она открывала все ящики подряд, перерывая вещи. Открывала одну за другой витрины, заходила в комнату и распахивала дверцы шкафа.
Там висели знакомые летные комбинезоны, служебная форма и форма ВВС, идеально подходящие ей по размеру.
Чем больше она находила подтверждений, тем сильнее дрожали кончики ее пальцев. Кто-то сказал, что она полностью парализована. Но этого же не может быть.
Форма, выцветшая оттого, что ее долго не проветривали, пахла пылью. Чон Ха, пошатнувшись, словно поскользнувшись, пошла искать другую комнату.
Проходя по широкому коридору, она чувствовала все большее беспокойство. Чьи-то таблички с именами и форма были аккуратно развешаны, но не было и намека на то, что здесь кто-то живет.
Безжизненная атмосфера необитаемого места. Страх брал верх.
Вскоре она вошла в кабинет, где, кроме мраморного стола, ничего не было. Аккуратно сложенные документы, золотая ручка, несколько бессмысленных украшений.
Она, стиснув зубы, снова начала рыться в ящиках. В этот момент среди кипы бумаг ей на глаза попался старый буклет.
Реабилитационная больница Сехва
Ее дрожащий взгляд быстро пробежал по строчкам.
— …специализированная реабилитационная больница… для тяжелобольных пациентов…
Она сжала кулаки. Чон Ха, уставившись на название и адрес больницы, резко вскочила. Она посмотрела на свою мокрую одежду, затем снова пошла в соседнюю комнату и надела форму «Им Чон Хи».
Мокрую одежду она, заметая следы, запихнула в ящик, натянула фуражку, чтобы скрыть лицо, а затем вернулась в кабинет и начала искать что-нибудь ценное.
Порывшись тут и там, она нашла пачку наличных, сунула деньги в карман и выбежала на улицу.
Выйдя за дверь, она почувствовала на щеках холодный воздух, но не остановилась. Интересно, в таком захолустье вообще ходят такси? Она шла и шла, пока не увидела что-то, похожее на автомобильные колеса.
Чон Ха протянула таксисту скомканную купюру. От сдачи она отказалась, понимая, что у них обоих не найдется нужной суммы, и торопливо вышла, захлопнув дверь.
Палящий свет и белоснежное здание. Чон Ха, прикрыв глаза рукой, посмотрела на огромную реабилитационную больницу.
Куда мне идти, чтобы встретить «Им Чон Ху»?
Она, облизнув пересохшие губы, огляделась. Из-за формы ее пока никто не останавливал. Чон Ха посмотрела на указатель.
Отделение реабилитационной медицины, Реабилитационный центр.
Отделение для тяжелобольных инвалидов, Специализированный центр по травмам позвоночника.
Отделение паллиативной помощи, Хоспис-центр.
Куда из этого… мне идти? Ее лицо невольно застыло. Не замечая, как кончик ее носа покраснел от холода, Чон Ха после долгих раздумий двинулась с места. Она направилась в отделение для тяжелобольных инвалидов.
«Лучший выбор для вашей драгоценной семьи».
Чон Ха с застывшим взглядом посмотрела на рекламный слоган и подошла к стойке регистрации.
Холл отделения был холодным и тихим. Пол был выложен блестящим мрамором, а на стенах висели абстрактные картины известных художников.
В воздухе витал тонкий аромат дорогих духов, какой можно почувствовать разве что в отеле. Это не было похоже на реабилитационный центр.
Под тихую классическую музыку взгляд сотрудницы был устремлен куда-то на ее форму.
— Я пришла навестить пациентку Им Чон Ху.
Пока Чон Ха лишь шевелила губами, сотрудница, стучавшая по клавиатуре, подняла голову. На мгновение смутившись, она отвела взгляд.
Сотрудница сказала, что посещения могут быть ограничены, и ей нужно сначала уточнить у медсестры отделения, возможно ли это. В этот напряженный момент в ее голове промелькнуло чье-то имя.
— А, вы зарегистрированы как постоянный посетитель.
— Ваша форма сегодня выглядит великолепно.
Сотрудница понимающе кивнула и сказала, что все готово. Удивленная Чон Ха еще глубже натянула фуражку.
Чжин Чжу была здесь. Значит… в этом мире она жива. От странного чувства восторга ее глаза покраснели.
Неужели из-за того, что я вышла замуж за Ким Гон Хёка и не сбежала от отца, жизнь Чжин Чжу тоже как-то изменилась?
Пока она поднималась на лифте, в ее голове царил хаос. С каждым этажом, приближавшим ее к палате, дыхание становилось все тяжелее. Динь. Раздался сигнал прибытия, и яркий свет ударил в глаза, по спине потек холодный пот.
Я иду на встречу с несчастной собой.
Может, стоило просто поискать способ вернуться в свой мир? И все же тело, словно ведомое инстинктом, двигалось само. Не успев подумать о другом, она одним махом добежала сюда.
Чон Ха, стараясь не шуметь, пошла к стойке. Должна быть причина, по которой я оказалась здесь.
— Старшая, а вот пациентка Им Чон Ха. Это правда, что она была в ВВС?
— Тш-ш. Сначала закончи написание отчетов по пациентам.
— Я уже все закончила. Говорят, она даже была пилотом истребителя.
Вслед за чьим-то вздохом послышалась болтовня.
— Вау… Я только слышала, но женщину, которая на самом деле управляет истребителем, вижу впервые.
Чон Ха не смогла идти дальше и спряталась за стеной. Ее веки быстро затрепетали.
— И что с того, раз она сейчас даже пошевелиться не может.
— Подробностей я не знаю. В медицинской карте тоже ничего конкретного нет. Просто указан диагноз: полный паралич из-за повреждения нервной системы. Она здесь уже год лежит.
Чон Хе показалось, что у нее перехватило дыхание. Медсестры, не зная, что их кто-то слушает, продолжали сетовать.
— А сегодня еще и такой инцидент… У этой пациентки муж очень страшный.
— Муж? А почему я его не видела?
— Он приходит только по ночам, и то ненадолго, просто посмотреть на нее, так что я и сама его всего пару раз видела. Но атмосфера от него какая-то…
Щелканье ручки резко прекратилось. Голос медсестры стал тише.
— Пациентка Им Чон Ха отказалась от электростимуляции, и от другой физиотерапии, и от обезболивания. Он и тогда ничего не сказал, а сегодня мне говорит: «Пусть не будет улучшений, просто поддерживайте в ней жизнь».
Чон Ха, наблюдая, как молодая медсестра морщится, обошла коридор и начала искать палату. Она решительно шла мимо имен пациентов, прикрепленных к дверям.
В этом реабилитационном центре, состоявшем из одних только одноместных палат, даже дверные ручки были позолочены и сверкали. Пол был из дорогого дерева, а номер палаты — на металлической табличке.
Когда она наконец нашла это имя, ее сердце бешено заколотилось. Рука, схватившаяся за дверную ручку, мгновенно побледнела.
Что бы я ни увидела, не надо жалеть… Не жалей о том, что пришла сюда.
Чон Ха, повторяя это про себя, открыла дверь и вошла. Ее тут же окутал холодный воздух.
Мягкий на вид ковер и обои теплых тонов. Кровать была не с железным каркасом, а матрас с роскошным изголовьем. За окном виднелся сад, и мягко светило солнце, но…
Картина, развернувшаяся перед ее глазами, была похожа на кошмар. В нем находилось «оно».
Кардиомонитор издавал холодный, безразличный звук.
Истонченные до предела руки и ноги. Скрученные и связанные пальцы и неестественно вывернутая стопа. Кожа была бледной, а глаза — пустыми, как черные дыры.
В слишком тонкой шее зияло отверстие от трахеостомии, в которое был вставлен шланг аппарата искусственной вентиляции легких.
К обеим рукам были подсоединены капельницы для питания, а еще одна трубка, выходившая из нижней части тела, отводила мочу.
Она была похожа на прототип с вскрытым корпусом, к которому подсоединены всевозможные датчики.
Чон Ха хотела отвернуться, но не могла оторвать взгляд.
Действительно, не было ни малейшего движения. И дыхание, и сердцебиение — все поддерживали аппараты.
Смотреть на сломленную себя было ужасно, но и отвернуться было невозможно.
Эта женщина — несомненно, «я».
Пустая оболочка, в которой едва теплилась жизнь.
— Почему… почему ты дошла до такого…
В горле першило, как от огня. При каждом вдохе воздух, попадавший в легкие, казался колючим.
Чон Ха медленно подошла к кровати. Вблизи она выглядела еще ужаснее.
Волосы были коротко острижены, как у мужчины, щеки впали. На носу и вокруг рта виднелись засохшие пятна крови, которые не удалось до конца оттереть, — следы того, что здесь произошло.
В этот момент послышался медленный вздох.
Она, неспособная пошевелить ничем ниже шеи, вдруг повернула зрачки.
Женщина, половина лица которой была обожжена и покрыта красными пятнами, смотрела на дневную гостью.