Непробиваемый блок. Глава 10. Часть 7
Мужчина стоял в комнате, пропитанной запахом крови, прижимая телефон к уху. Его рука, с которой капала кровь, странно гармонировала с бледным лицом.
Когда кто-то простонал «Ух», Со Ха Хён медленно шагнул вперёд. Из телефона всё ещё не доносилось ни звука, но этого хватало, чтобы дышать. Он наступил на горло корчащегося на полу Гу Чхоль Ёна.
Фары машины мелькнули за окном, на миг осветив тёмную комнату.
Повсюду валялись бейсбольные биты и ножи. Десяток мужчин лежали без сознания, их кровь сочилась так обильно, что было ясно — дело серьёзное. Мебель в офисе разбита, бумаги на полу пропитаны кровью, на них не разобрать ни слова.
Контора «Солнечных Денег» превратилась в хаос. А в центре, с бесстрастным лицом, стоял Со Ха Хён.
Он, продолжая давить на горло Гу Чхоль Ёна, сохранял безучастность, сосредоточив всё внимание на телефоне. Он жадно ловил каждый случайный звук с той стороны.
Сев на дешёвый диван, Ха Хён открыл «досье на Кон Ын Гиль», спрятанное Гу Чхоль Ёном.
Внутри — подробная летопись: фотографии, документы, что делала двадцатилетняя Ын Гиль, чтобы вернуться в волейбол.
Намерения были очевидны: это её грязное прошлое, чтобы затмить её разоблачения, вроде сегодняшнего. Но Ха Хён усмехнулся. Там были они — двадцатилетняя, двадцатиоднолетняя, двадцатидвухлетняя, двадцатитрехлетняя, двадцатичетырех-пяти-шестилетняя она, — сложенные листы, как в альбоме.
Чёрт, внизу живота тянет. Даже после того, как он избил Гу Чхоль Ёна и раскроил головы десятку других. Белое лицо Ын Гиль в чёрной кепке, натянутой до глаз, и маске на подбородке было слишком красивым.
Её молчание было сладким. От одного её дыхания он мог бы довести себя до исступления. Ха Хён, нахмурившись, зажал сигарету в зубах. Щёлк — зажигалка вспыхнула, кончик сигареты затлел. Он глубоко втянул дым, щёки впали. Взгляд прикован к множеству Ын Гиль на столе.
Несказанные слова душили. Ха Хён, стиснув зубы, провёл пальцем по её фото. Коснувшись её лица, он заметил кровь на пальцах. Вздрогнув, он отстранился и лишь сильнее сжал сигарету. Хотел, чтобы эта ночь не кончалась.
Неотправленное письмо ночи горело на кончике его сигареты.
Ын Гиль проснулась лишь к позднему полудню.
После долгого сна голова была ясной, напряжённые мышцы наконец расслабились.
Она отвечала на гору сообщений от коллег: «Всё ок», «Не опаздывай на тренировку», «Без выпивки», «Увидимся». А Со Мин А она написала, что хочет встретиться.
Когда она, получая приз популярности, выпалила те слова, она видела, как вдалеке дрогнула Мин А. Её дрожащие руки, прикрывающие рот, глаза, полные вины. Лицо, побледневшее сильнее, чем когда она узнала о разводе Ын Гиль. Мин А, ближайший человек за эти девять лет, не знала её правды и, должно быть, была потрясена больше всех.
Когда одиночество накрывало, приходила Мин А. Эти девять лет, расставание с сестрой, которое пришлось принять, — она всегда была рядом, задыхаясь, но ища её.
Сегодня она встретится с Мин А. Смехом заглушит пустоту в груди. Составив план, Ын Гиль чуть улыбнулась.
— Это не я слила, — сказала она, показывая экран телефона Нам До Чжину.
«Главный тренер женской сборной Кореи по волейболу Рю Сан Хёк замешан в скандале с домогательствами к юным спортсменам Юго-Восточной Азии!»
Местное возмущение нарастает… Yonhap News, 202X, X, XX, Рейбер Ньюс
«Тренер сборной Рю Сан Хёк уличён в давних связях с брокерами нелегальных ставок. Обвинён в нарушении Закона о содействии спорту, взят под стражу без ареста!»
Money Today, 202X, X, XX, Рейбер Ньюс
«Начало “гейта Рю”? Слухи о причастности политиков к нелегальным ставкам — политический мир под ударом»
Уродливое лицо Рю вызывало одновременно ликование и отвращение. Как человек может быть таким подонком?
Но, спрашивая Нам До Чжина, она искала другое имя.
Нам, скрывая неловкость, неуклюже отпил из чашки. Но её взгляд, пронзающий стекло, заставил его сдаться и поставить чашку.
Лукавить бесполезно. Вздохнув, он подумал о Со Ха Хёне, с которым до сих пор не было связи.
— Конечно, это работа босса. Он давно следил за Рю Сан Хёком. Получил приказ: если Кон начнёт атаку на Рю, поддержать её огнём.
Ын Гиль, побледнев, прижала руку к груди.
— Сказал, что дома, в порядке.
— Недавно он был в родительском особняке.
Со Ха Хён в особняке Чжегён? Глаза Ын Гиль расширились.
— Я заходил, но он, похоже, хочет отдохнуть. Даже дверь не открыл, — на лице Нам До Чжина мелькнули беспокойство и обида.
Ын Гиль, боясь, что её лицо выдаёт то же, опустила взгляд на экран телефона.
— Слышал, его, истощённого и избитого, бросили у прокуратуры. Половины зубов нет. Но в отличие от новостей, он в больнице.
— А кто, по-вашему, до этого довёл? — Нам равнодушно пожал плечами.
«Не интересно, что стало с Рю Сан Хёком? Чем я занимался неделю?»
Голова путалась, но спросить было нечего. Жене, на пороге развода, не пристало выспрашивать у подчинённого мужа.
Подали ли документы на развод? Почему Ха Хён пропал? Как он? Отбросив хаос мыслей, она выбрала главное.
Если Ха Хён скрыл тайну об Ын Чэ ради её блага, если его мотивы были для сестры, то ей, Ын Гиль, нужно сделать шаг, чтобы рассеять недоразумение.
Какая наглость после всего… Но она хотела знать, почему он скрыл правду, раня их обоих.
Рука Нам До Чжина, потянувшаяся к чашке, замерла. Его ошеломлённое лицо было почти комичным.