Номер 30. Глава 105
Его холодные глаза пронзительно смотрели на неё, будто не желая упустить ни малейшей подсказки.
— Ну, раньше у нас тоже были похожие отношения. Не сказать, что мы были так близки душой, но… — начала Риэлла, но замолчала, проглотив слова.
Её охватило воспоминание об одиноком утре, когда она проснулась в тишине. Это было только её воспоминание. Она сама этого хотела, и благодаря этому не чувствовала себя одинокой той ночью, но в груди заклубились странные эмоции. То ли тоска, то ли обида. Что-то ценное и одновременно горькое.
— Больно, грустно. И что ещё натворил тот я? — тихо спросил Аслан, обхватив её щёки.
Я выгляжу грустной? Она слегка покачала головой. Он, не шевелясь, смотрел на неё, затем медленно заговорил:
— Иногда думаю, как было бы легко забраться в твою голову. Чтобы искупить вину за эту твою грусть. Чтобы не хотелось ревновать к прошлому себе, завидовать каким-то воспоминаниям.
Нельзя прикоснуться к тому, что прошло. Его опущенные глаза, глубокие и спокойные, будто знали эту истину. Риэлла, прижавшись лицом к его большой ладони, пробормотала:
— Ничего, сейчас лучше. Поэтому не хочу вдаваться в детали. Всё идёт гладко, и я не хочу нарушить этот поток.
Это было какое-то суеверное чувство. Трудно объяснить, но ей казалось, что, заговори она о том одиноком дне, конец будет тем же. Чем счастливее она становилась, тем сильнее накатывало беспокойство.
Его взгляд, оценивающий её искренность, потемнел.
— Не хочешь говорить — не надо. Прошлое, которое не помнишь, достаточно закрыть настоящим, — наконец тихо ответил он.
Он коротко поцеловал её и начал надевать на неё одежду, брошенную на пол. Было бы ложью сказать, что в его пальцах не осталось ни капли сожаления, когда он застёгивал последний пуговицу. Скорее даже, это было не сожаление, а желание сдержать себя.
Прежде чем завести машину, он, подперев голову рукой, смотрел куда-то вдаль.
Аслан, какой пейзаж ты видишь?
— Как вы сказали поймали живой экземпляр? — переспросил Антон.
— Засунули руку в труп, что бродил снаружи, и вытащили сгусток. Нельзя светить на него. Открывать только в тёмной комнате, — спокойно пояснила Риэлла.
Антон ошеломлённо замер. Все были в шоке, но никто не заметил, что разведка заняла у них весь день.
Поймать живую тварь оказалось проще, чем думали, благодаря внезапной идее Риэллы. Она вспомнила, что трупы в коридоре стояли неподвижно, пока не загорался свет. Большинство подземных существ вели себя так: агрессивны при свете, но замирают в темноте.
Иными словами, в темноте их можно безопасно поймать. На основе этой гипотезы Риэлла придумала безумный план: подойти к живому трупу в темноте и засунуть руку ему в рот. Конечно, Аслан вызвался сделать это сам.
Она передала исследовательской команде герметичную банку, блокирующую свет, как фотоплёнку, со строгими предупреждениями. Антон, ошарашенный, взял её, но, испугавшись, передал Полине, а та вернула ему, начав бесконечную игру в «горячую картошку».
С тех пор пролетели, как стрела, три дня. Совместная жизнь сблизила их, доверие росло. Отношения между людьми — простая штука: ешь, спи, проводи время вместе — и привязанность приходит быстро.
Пока Дилан в тёмной гостиной изобретал с тринадцатилетней Изольдой игру теней (утром в темноте включали фонарик, увеличивая тень руки, чтобы пугать других — гигантская рука на потолке и правда настораживала), Тео починил пульт управления. Исследовательская команда, изучив приборы с машины Дилана, обнаружила, что гравитация в Бездне нестабильна.
Вскрытие трупов из очистного резервуара показало, что подземные существа имеют биоэлектрические органы и эластичные клеточные стенки, но без мозга или центральной нервной системы. Полина пояснила: похоже, у них нет настоящего интеллекта.
А что тогда тот блондин? Неужели один вид может так отличаться? Возможно, разница как между человеком и червём. Риэлла, удивлённая, внимательно слушала. Нужно было запомнить всё. Команда уже видела в ней и Аслане лидеров.
С Асланом они продолжали проводить время наедине. Ночами она приходила к нему, или он к ней под благовидным предлогом — бессонница.
Риэлла болтала о прошлом, Аслан перебирал её волосы, иногда задавая вопросы. Когда страсть накатывала, они, сдерживая стоны, чтобы их не услышали в соседней комнате, обнимались и засыпали. Это были мирные ночи, но даже в тесных объятиях порой всплывала тревога, будто между ними есть чувство пустоты. Может, потому, что я не сказала ему самое важное?
— Я слышала, в проекте «Бездна» есть те, кого заставили участвовать. Это правда? — спросила Риэлла.
Ложка в руках Шамиты замерла. Сегодня Риэлла, а не Ким, принесла еду. По плану, они с Джейдом должны были уйти ночью. Вопреки ожидаемому молчанию, Шамита тихо ответила:
— Двадцать восьмая? Или двадцать вторая? — уточнила Риэлла.
Её точный вопрос заставил глаза Шамиты округлиться.
— Я знаю, какая вы команда. Не могу объяснить почему.
— Слышала про твою чушь про медиума, но это же бред. Что ты сделала с Тео? — резко спросила Шамита.
— Ничего. Тео в порядке. Кажется, он подружился с Ким, которая приносила еду.
Шамита смотрела на неё, как гиена, защищающая детёныша. Сидя напротив, Риэлла выдержала её колкий взгляд, и та, наконец, заговорила:
— Двадцать второй. Были подписи семей, но нас никто не спрашивал. Значит, нас по сути насильно заставили. С двадцать восьмой командой то же самое. В дневнике сказано, что мы должны "отплатить за спасение", или что-то в этом духе. Собрать семерых с такими особенностями — это тебе не шутка.
— Значит, так… Спасённые, наверное, это те, кого спасла миссис Андрей во время катастрофы. Но даже так, их не должны были заставлять… Мне очень жаль, — тихо сказала Риэлла, побледнев.
Она надеялась, что это не правда, что принудительное участие — лишь одна из лживых историй Джейда. Ведь фамилия Андрей заставляла её чувствовать бессознательную ответственность.
Опустив взгляд, она заметила, как Шамита приподняла бровь и молча посмотрела на тарелку. Некоторое время был слышен только звон посуды.
Риэлла знала, что ничего уже не может сделать. Она не умела возвращаться во время до Бездны, да и тело бы не выдержало. Но всё же она хотела направить их к лучшему пути. Если уж крутить колесо судьбы, то…
— Почему ты хотела умереть? — спросила она.
— В моих глазах Джейд и вы выглядите свободными и здоровыми, поэтому мне трудно понять. Я никогда не хотела бы умереть. Не вечно, но жить долго-долго.
— Теперь и я так думаю, — ответила Шамита, лениво зачерпывая кукурузу.
Она не выглядела обиженной, что было облегчением. Разговор можно было продолжить.
— Это была депрессия? Тяжёлая жизнь, трудности? — спросила Риэлла.
— Хотелось бы, чтобы был такой убедительный повод, — усмехнулась Шамита.
— Все так спрашивают: «Что случилось, почему ты хочешь умереть?». Если бы у меня был повод, который всех убедит, мне бы это понравилось. Семья умерла, но это было девять лет назад. А мои попытки начались три года назад.
— Не знаю, как объяснить, но дело не в деньгах. Может, для других — да, но не для меня. Читала где-то, что во время войн уровень депрессии падает. Люди слишком заняты выживанием, чтобы грустить.
Шамита скребла ложкой уже пустую тарелку.
— Но я всё равно была чувствительной и страдала. Равнодушные слова людей, острый и бесчувственный мир — всё это утомляло и надоедало. Мне было тяжело находиться среди людей, и в одиночестве было легче.
Риэлла представила зимнее окно. Протерев запотевшее стекло, она будто увидела Шамиту, сидящую в одиночестве.
— Это как когда кость внутри немного сдвинута. Снаружи всё вроде нормально, и ты можешь двигаться, но всё равно что-то трёт, болит, и хочется сойти с ума. Может, как врачи говорили — генетика или нехватка серотонина. А может, как другие говорили — просто я ищу внимания, или дело в слабой воле.
Дыхание перехватило. Теперь женщина за окном сидела, обхватив колени.
— Будущее казалось ужасно предсказуемым. Я точно знала, что завтра повторит вчера. Бессмысленный, вялый, тоскливо-депрессивный день.
Риэлла выдохнула. В висках запульсировала тяжёлая боль. Она знала это чувство. И тогда, в особняке, и сейчас. День за днём повторяется. Даже когда она прячется в тени, солнце продолжает вставать и заходить, будто ничего не изменилось. Когда-то, слушая истории двадцать второй команды, она думала: надо только немного потерпеть. Самый тёмный час — перед рассветом. Но сколько терпеть? До каких пор ждать?
— А если выбрать что-то иначе, чем вчера? — вдруг сказала она.
— Если вчера не понравилось, почему бы не изменить сегодня? Не много, а по чуть-чуть. Прочитать любимую книгу, полежать под солнцем, бросить работу, если она мучает. Всё лучше, чем умереть. Время — оно как тонкий механизм. Меняется одна шестерёнка — и весь распорядок начинает сбиваться. Случайность может разрастись и привести к будущему, которое ты даже не могла вообразить.
Риэлла распахнула воображаемое окно. Ничто не стояло на пути. Шамита подняла голову и с удивлением уставилась на неё.
— Всё можно изменить. У каждого человека наступит момент, когда можно изменить свою жизнь. Обязательно.