Твоему ведомому. Глава 36
— Кан Хи Сэ, ты всё еще утверждаешь, что не хочешь стать пилотом?
Чон Ха резко повернула голову без всякого предупреждения. Его лицо оказалось ближе, чем она ожидала, и она замерла, но не подала виду.
Кан Хи Сэ, блуждая взглядом по ее глазам, носу, губам, внезапно сменил направление. Ой! Их тела накренились.
— Дело не только в физической форме. Дома против.
Чон Ха, как собака Павлова, тут же подумала об отце. Ситуация, противоположная ее собственной, вызвала горькую усмешку. Она знала: если не станет пилотом, то никогда не избавится от этого чувства вины.
— Ну да, профессия у нас и правда рискованная.
— Что-то типа того. Боятся, что меня гравитация раздавит.
Странные слова, но в целом она их как-то приняла.
Да, гравитация та ещё дрянь. Чон Ха, вспомнив тест на перегрузку, поморщилась. Легкие сдавливало так, что дышать было невозможно, шею и макушку словно прижимали камнем.
Подумав, что каждый полет на истребителе требует побеждать такую гравитацию, она ощутила сухость в горле. Но все же…
— Тогда смотри на свою старшую. Я обязательно добьюсь своего! — закричала она, как покоритель вершины, и у ее уха раздался легких щекочущий смех.
Они снова изменили направление и стали спускаться с холма. Ноги, оторванные от земли, наконец коснулись её, и они побежали, как перед взлётом.
В момент приземления, когда тугие стропы обмякли и огромный парашют бессильно рухнул...
...Оба оказались заперты под куполом. Свет исчез, воздуха стало мало. Их взгляды встретились.
Чон Ха, благополучно пролетев и не впав в панику, расплылась в широкой улыбке. Это все благодаря Кан Хи Сэ.
— Такой, блять, красивый засранец!
Не раздумывая, поддавшись порыву, она крепко обняла его за плечи.
— Будь только моим младшим. Я буду тебя баловать!
С Кан Хи Сэ она могла покорить высоту без отцовских таблеток. Ее акрофобия была, по сути, психологической, так что теперь излечение не казалось невозможным.
Почему это работало только с ним, она не знала, но это был шанс.
Чон Ха, ослепленная восторгом, схватила его лицо, уже собираясь торжественно заявить, но поздно поняла, что они слишком близко. Хриплое, тяжелое, горячее дыхание коснулось ее носа.
Ах — простонала Чон Ха. Нижнюю губу резко обожгло. Она даже не успела толком удивиться — горячее дыхание ворвалось вместе с языком.
Язык, скользнувший сквозь зубы, был слишком мягким и живым. От этого прямого, плотного столкновения она широко распахнула глаза и застыла.
Наглый язык давил на небо и ее собственный язык, заставляя рот раскрываться шире. Кан Хи Сэ, не сдерживаясь, сильно пососал ее губы.
Гад, он кусает и тянет мои губы!
Сначала он плотно обвил ее язык, затем потерся о его шершавую поверхность, всасывая так, что корень языка онемел.
Все это произошло за те несколько секунд, пока Чон Ха, очнувшись, не ударила его по голове.
Ее лицо, белки глаз — все пылало так, что она подумала, что сейчас сгорит заживо.
От такого непривычного стимула, впервые в жизни, внутри, внизу живота, вспыхнула искра.
С раскрасневшимися лицами, они ошеломленно посмотрели друг на друга. Чон Ха выглядела так, будто потеряла душу, а Хи Сэ был в смятении.
Она первой отбросила купол и рванула прочь. Выбравшись, она жадно вдохнула свежий воздух, словно после реанимации.
— Пха… — сдерживаемое дыхание вырвалось наружу, и она прижала бешено колотящееся сердце.
Зашуршав тканью, Кан Хи Сэ наполовину вылез из-под купола.
Лицо без тени улыбки выглядело словно после пощечины. Он смотрел на нее, полуоткрыв рот, с недоверием в глазах. От шеи до ушей, глаз и лба — он был багровым и дышал так, будто у него астма.
Кто-то ещё подумает, что это он пострадал.
В ней вдруг вспыхнула злость, и она пнула расстеленный парашют. Так что она не могла даже представить, что...
— Я просто… хотел оставить след, как от пирсинга… А, блять…
Шлёп. Кан Хи Сэ рухнул в обморок.
— Я его непосредственная старшая, позвольте только взглянуть!
Сотрудники, оттесняя ее, были грубы и непреклонны. Они тащили каталку, но во что бы то ни стало не пускали Чон Ху внутрь.
Она прикусила ноющую нижнюю губу и снова закричала:
— Я должна проверить, в порядке ли Кан Хи Сэ!..
— Если вы не опекун, покиньте помещение!
— Что с ним? Это серьезно? Мне нужно доложить инструктору!..
— Мы сами во всём разберемся. Подождите снаружи.
Чон Ха, не пробив барьер, рухнула на холодную скамью перед процедурной.
Холод, исходивший от белого пола, заставлял пальцы ног сжиматься. Она умоляла сказать, что болит, в порядке ли он, но медицинский персонал упорно хранил молчание.
Их серьезные лица и суета пугали, а то, что ее просто выталкивали, бесило.
Надо было сразу спросить, что с ним.
Чон Ха, сгорбившись, обхватила голову.
Она обрадовалась, что он не хочет быть пилотом, но совсем не замечала, что младший практически живет в медпункте. Только теперь она поняла, что упустила. Дело было не в том, что её вытолкнули за черту — она сама почти никогда не пыталась войти в чью-то жизнь.
Примерно через тридцать минут врач в очках вышел из процедурной, увидел Чон Ху и быстро подошел.
— Что происходило, когда пациент потерял сознание? — сразу перешел он к делу.
Ни звание, ни возраст не давали причин для волнения, но он вытирал холодный пот.
Чон Ха, внутренне растерявшись, заговорила:
— Мы занимались парапланеризмом. Летали минут пятнадцать без проблем, приземлились, а потом… — она замялась и вдруг заморгала. Говорить или нет?
Заметив ее нерешительность, врач мягче добавил:
— Это информация для передачи опекуну, так что опишите как можно подробнее. Это очень поможет пациенту Кан Хи Сэ.
Передать опекуну? Это еще хуже!..
Лицо Чон Хи мгновенно вспыхнуло.
— Ну… в общем, дело было так… — теребя воротник, она зажмурилась. — После приземления купол упал, и мы ненадолго застряли под ним. Может, из-за подряд идущих тренировок, Кан Хи Сэ выглядел очень уставшим и… задержал дыхание.
— Был... инцидент со столкновением зубов.
Она почувствовала взгляд. Не смея поднять голову, она смотрела на свои ботинки. Признаться публично, что они целовались, было нельзя.
Потерлись зубами... в пределах академии…
Это нарушение правил поведения между мужчинами и женщинами. Нарушение устава о нравственности. Щёки Чон Хи побледнели.
Совесть председателя почетного комитета унесло бурным потоком, но происшествие есть происшествие. Да… это ведь было происшествие?
Она потянулась к ноющей губе, но тут же отдернула руку.
Врач, пробормотав: «А почему у него штаны…», достал телефон и нажал кнопку завершения.
— Пациента Кан Хи Сэ уже перевели в палату.
— К счастью, это переутомление. Он ненадолго потерял сознание, но сейчас спит. Ничего серьезного, можете возвращаться в казарму.
Однако, хотя врач и сказал, что всё не так уж серьёзно, сам выглядел так, будто только что сбросил с плеч тяжёлый груз, и облегченно потер глаза под очками.
— Кан Хи Сэ в последнее время усердно занимался. Избегайте чрезмерных нагрузок. Возможно, обычному курсанту кажется, будто ленивые товарищи подрывают честь академии, но если Кан Хи Сэ серьёзно пострадает — это будет куда большая потеря. И реальная проблема.
Чон Ха непонимающе склонила голову, не уловив смысла последних слов, а врач тем временем, протирая очки, уходил прочь.