Твоему ведомому. Глава 37
Чон Ха смотрела сверху вниз на размеренно дышавшего Кан Хи Сэ, погрузившегося в глубокий сон.
Неужели совсем не спал? Его лицо, обычно бледное, теперь казалось заметно темнее.
Сев на край стула, Чон Ха наконец позволила себе расслабиться и словно растеклась по сиденью.
Она осторожно провела языком по ноющим губам, искусанным Кан Хи Сэ. Как и ожидалось, кожа оказалась надорвана: поверхность саднила, и она поморщилась от жгучей боли.
Чон Ха то корила себя, то бросала злой взгляд на него, то снова обмякала, как мокрое белье.
— Как ты вообще собираешься смотреть мне в лицо, когда проснешься…
Она окинула взглядом палату. Несмотря на то что Кан Хи Сэ проводил здесь столько времени, словно это второй дом, никаких личных вещей не было. Всё выглядело так, будто он может уйти в любой момент.
Эта пустота царапнула сердце. Чон Ха нахмурилась.
Динь. У телефона был звук, похожий на каплю, упавшую в воду. Неужели… Ее спина напряглась от страха.
Пальцы на секунду замерли в нерешительности. Новый фрагмент завещания ускорил пульс, но мысль о Чон У Гёне принесла волну ужаса. Косо глянув на мирно спящего Кан Хи Сэ, она все же нажала на видео.
Всего на дюйм дальше. Пилот еще жив, шлем по-прежнему плотно закрыт.
Как только помехами прорезался голос, Чон Ха свалилась со стула. Укушенная губа вновь заныла холодной болью.
[Не улыбайся под розовым деревом. Мы ведь именно поэтому и поцеловались.]
Где вообще растёт такая чертовщина? На рассвете Чон Ха ворвалась в зал парапланерного клуба, словно на передовую.
Она принялась перерывать каждый аккуратно сложенный параплан, вытаскивая по очереди все упряжи и запасные парашюты. Руки не переставали дрожать и не слушались.
Может, это бренд связан с розами? Или логотип такой?
Не сомкнув глаз всю ночь, бледная, как мел, Чон Ха без устали расстегивала молнии.
Младшие, убиравшиеся в комнате, переглядывались, не понимая, что творится. При виде старшей, внезапно влетевшей и крушившей всё подряд, они только смотрели, не решаясь подойти.
Чон Ха, пошатнувшись, оперлась о стену. Глаза, покрасневшие от недосыпа, она сильно потерла ладонью, а затем спросила:
— Среди оборудования… кто-нибудь видел логотип с розой?
Ее слабый голос звучал так, точно она спрашивает ответ у пустоты. Младшие, стоя по стойке смирно, растерянно ответили:
Только тогда она облегченно выдохнула, и ноги тут же подкосились.
Младшие, ахнув, бросились поддержать, но Чон Ха, словно ни в чем не бывало, выпрямилась и начала складывать снаряжение обратно.
Все из-за этого поцелуя. И ведь ни с кем-нибудь, а с будущим мужем!..
Всю ночь она подозревала Кан Хи Сэ, но роз не было. Роз нет! Ни одной!
Чон Ха закрыла лицо ладонями. Казалось, она вернулась с того света.
— В школе розовых деревьев нет, — медленно протянул охранник академии, глядя на отобранную метлу. Чон Ха, не обращая внимания на его недоумение, упорно мела пол.
— Если цветы ищешь, тут одни вишни…
В центре комплекса казарм был прямоугольный двор, около восьмисот метров в диаметре, с одной стороны густо засаженный вишневыми деревьями. Весной курсанты толпами фотографировались там.
Если не в академии, то где это розовое дерево?
— Ну… в прошлом году, кажись, что-то там праздновали, сажали дерево… Среди вариантов, вроде, была роза, нет?
— Но сажать надо что-то честное, вроде сосны, а не эти красные страсти, горячие любви в академии! Розу сразу забраковали. Такие деревья у нас за всю историю не сажали…
— Спасибо! — Чон Ха радостно поклонилась.
Отсутствие розового дерева в академии успокаивало. Но расслабляться было рано. Видно, слишком мило улыбалась…
Ее взгляд стал хмурым и яростным. Не надо, серьезно. Не делай этого… Я больше не хочу признаний.
С тех пор, как она начала подозревать Чон У Гёна, ее чувства полностью перевернулись. Если она вдруг и правда получит признание, её жизнь обернётся ядерной катастрофой.
Умереть рано или разрушить брак отца и быть избитой до полусмерти…
Чон Ха не могла выбрать, что хуже.
Если из-за меня уйдёт не только Сон Ха, но и вторая жена? Стану ли я тогда той, кто разрушает всё, что любил отец?
Нет, если попытаться изгнать Чон У Гёна из жизни, то всё равно ничего не выйдет — он любимый приемный сын отца, так что и это не вариант.
Поэтому Чон Ха решила даже не пробовать, и решила, как было сказано в завещании — сделать так, словно ничего не было.
[Если кто-то услышит мое завещание… Спасите человека, которого я любил, от меня самого. Чтобы она не влюбилась, не смогла. Чтобы Им Чон Ха больше не страдала.]
Хорошо, расскажи больше. Помоги мне действительно избежать этого. Потому что любовь — враг.
В конце концов, она поддалась завещанию.
— Старшая, зачем вы ночью бегали по стадиону?
— Корректировка плана и приведение сознания в порядок.
Сломанная кость срастается и становится крепче. Та же история была и с планом.
Чон Ха погладила Чжин Чжу по голове, и та подозрительно прищурилась.
— Просто. Не думала, что есть кто-то более преданный и добрый, чем ты.
— Простите, что порчу теплую атмосферу, но это розовые очки. Я не добрая. Я карьеристка и оппортунистка, и держусь за тех, кто сильнее. Предана деньгам, а не людям, так что не хвалите меня.
— Но ты же не устраиваешь бардак. Мне нравится, что твои мысли легко прочитать.
— Хотя я однажды схватила за волосы служащую…
Чжин Чжу, зачерпнув рис, замерла с палочками во рту.
— Но последнее время это вы, старшая, притягиваете проблемы.
— Впервые вижу, как вы заботитесь о других младших, а не обо мне, и как летаете на параплане. И… ну, рана тоже.
Ее взгляд впился в нижнюю губу Чон Хи.
— Что сегодня на обед? — Чон Ха, кашлянув, отвела глаза, стараясь скрыть смущение.
В сегодняшнем меню были сочные рёбрышки в густом соусе, острый огуречный салат, мягкий тофу и мисо-суп. Но из-за корки на губе есть совсем не хотелось, поэтому Чон Ха, подперев щёку рукой, смотрела, как ест Чжин Чжу.
Та, зачерпнув дымящийся тофу, протянула ложку.
— Старшая, попробуйте хоть это. Мягкое и теплое.
Лицо Чон Хи тут же залило краской.
Вдруг стало душно, жарко, словно она вновь вернулась под спущенный купол. Она закашлялась, отмахиваясь, но ощущение языка, шарившего в ее рту, чувствовалось ясно.
Сморщившись, она с силой раздавила тофу ложкой, отчего Чжин Чжу округлила глаза. Чон Ха, пыхтя от стыда, пробормотала:
— Все-таки ты права, я в этом семестре странная… За что я так с невинным тофу?
В этот момент в столовую шумной толпой ввалились парни в спортивной форме. Все как один были насквозь мокрыми от пота — резкий запах тут же распространился по помещению. Чжин Чжу сморщила нос и открыла рот.