Твоему ведомому. Глава 112
Так, так, так — торопливые шаги эхом отдавались в коридоре. Чон Ха, привычно работая с австралийской командой по отпугиванию птиц, почистила взлётную полосу и, найдя момент, пила кофе.
Она прижалась носом к чашке, впервые за долгое время расслабив напряжённые плечи. Солнце чужой страны впервые не казалось тяжёлым. Но вдруг — бам! — дверь распахнулась, и кто-то влетел, тяжело дыша.
Солдат с растерянным лицом оглядывался назад, и, запинаясь, проговорил:
Его взгляд, указывающий на конец коридора, был полон неловкости.
Что такое? Чон Ха поставила чашку. Другие солдаты, разглядывавшие беспилотник S&G Airdoor, тоже уставились на дверь.
Топ, топ — тяжёлые шаги армейских ботинок приближались.
Над застывшим в стойке «смирно» солдатом нависла длинная, зловещая тень.
Холодный голос, но никто не ответил. Наверное, как и Чон Ха, все онемели.
Командир учений стоял с растрёпанной головой, держа в руках тёплое птичье гнездо.
Весёлый писк доносился оттуда.
— Порылся — и нашёл целое гнездо.
Мужчина, переступив порог, сунул гнездо вперёд. Пять птенцов, вытянув шеи, разевали клювы, показывая недозрелые язычки. Чон Ха, ошеломлённая, моргнула.
— Мать, значит, где-то рядом. Своих птенцов у полосы бросит? Если бы они врезались в самолёт, что тогда? Отвечайте. Забирайте этих малышей — выкиньте, сварите, мне всё равно.
Чон Ха посмотрела на его спутанные волосы.
Форма была усыпана соломой, ботинки и брюки — в грязи. На щеке — царапина.
Ногти почернели от земли, а с тыльной стороны ладони, будто клюнули, текла алая кровь.
Невозможно же смотреть. Подумаешь — не пилот, а бездельник, скатившийся с холма.
— Вы так работаете в команде по отпугиванию? Вместо болтовни могли бы лишний раз обойти полосу. Если бы я не нашёл гнездо, была бы катастрофа.
Это не похищение? Чон Ха молча нахмурилась.
— Как представитель пилотов, я это так не оставлю.
Солдаты переглянулись, предчувствуя неприятности. Хи Сэ усиливал мрачную атмосферу.
Говорили, он травмировал плечо и отдыхает… Зачем он роется на полосе? Явно не из добрых побуждений.
Чон Ха, зная его изворотливый нрав, уставилась на него.
Пять птенцов и Хи Сэ повернули головы к ней.
Боже, хоть солому с головы убери… Чон Ха, отводя взгляд, потёрла глаза.
Споры между пилотами и командой по отпугиванию — обычное дело. Природу не проконтролируешь полностью, а пилоты слишком чувствительны к бёрд-страйкам, вот и цепляются.
Чон Ха, вздохнув, шагнула вперёд. Вопрос ответственности надо прояснить, чтобы потом не свалили вину.
— Мы не можем стрелять по всем птицам. — Она сухо продолжила: — Безопасность пилотов — приоритет, но мы учитываем экологию. У нас есть система, и мы планировали ещё один обход перед ночным вылетом.
— Ага, продолжай, — он закрыл глаза, глубоко выдохнув.
Чон Ха, нахмурившись, продолжила жёстко:
— У птиц свои маршруты. Даже без ваших придирок мы бы их заметили и скорректировали дронами. А теперь, из-за кражи гнезда, мать будет в панике носиться.
— У тебя ко мне слов нет, капитан?
— Не скажешь — в следующий раз принесу курицу.
Он наклонил голову с кривой ухмылкой.
Чон Ха потёрла затёкшую шею. Хи Сэ, следя за каждым её движением, продолжил:
— Как насчёт лебедя? Говорят, они, дурни, всю жизнь с одним.
Не слышу, не слышу. Чон Ха выпрямила спину. Но напряжение в позвоночнике было чужим, и она замерла.
Как долго она жила, подавляя себя? Гордость, всплывшая внезапно, казалась чужой.
Те дни прошли. Но звонкий смех, как призрак, звенел в ушах.
Логотип S&G Airdoor попался на глаза, и лицо Чон Хи застыло.
Хи Сэ, хмыкнув, пожал плечами и холодно произнёс:
— Я же сказал, не придёшь — будет хлопотно. Лучше бы ты выложила видео.
— У меня ни чести, ни гордости. Хотел, чтобы ты устроила свару. А у тебя, похоже, и бранных слов не осталось. Жалко их, да?
— Майор, не суйтесь в гнёзда зря, — Чон Ха подавила тяжёлое дыхание.
Чжин Чжу… Мои младшие товарищи… Из-за меня они погибли?
— Я не дам вам погибнуть из-за такой ерунды, так что прекратите и уходите.
Его чёрные глаза дрогнули, и он глубоко вдохнул, словно втягивая сигаретный дым.
Его взгляд изучал её. Но Чон Ха видела его острые скулы, тонкий нос, сжатую челюсть. Грязные ботинки шагнули ближе.
Его глубокие глаза впились в неё. Птенцы, пищавшие без умолку, вдруг замолчали.
— Это гнездо. И меня. Верни нас на место.
Чон Ха включила душ и сунула голову под горячую воду. Жгучие струи казались прохладными.
Не в силах справиться с тяжестью в груди, она импульсивно вернулась в казарму и встала под душ. Зажмурившись, дышала ртом.
Она надеялась, что вода, стекающая с висков по носу, смоет липкий осадок в груди.
Чон Ха, закутавшись в полотенце, раздражённо переоделась. Капли с волос, падающие на пол, не нервировали. Она лишь тяжело дышала. Гад. Псих.
— Да, я катался на воздушном шаре. А, точно, ты меня держала. Небо тогда было потрясающим, помнишь? Ни облачка, такое синее. Я ел хот-дог, больница была скучной. Но тот вкус до сих пор со мной. Да, ты права. Я знал. Никогда не забывал.
Его чистый, юный голос, не тронутый временем, звучал вечно.
— Но твой младший брат уже мёртв… Почему я должен отступать?
Чон Ха, скрывая старые шрамы, ловко надела форму и закрутила волосы.
Её лицо в тридцать три года умело прятало тайны.
Обмениваясь с солдатами воинским приветствием, она казалась невозмутимой.
Знакомый солдат, нахмурившись, окликнул её. Вокруг ангара толпились люди.
Что-то было не так. Вдруг из толпы вынырнули носилки.
Знакомый пилот F-16 лежал с закатившимися глазами, с жёлтой рвотой под подбородком.
Офицеры, несущие носилки, кричали в панике.
Чон Ха схватила офицера из диспетчерской с наушниками. Тот вздохнул:
— Потеря сознания во время полёта. Аварийная посадка, но он не приходит в себя.
Она нахмурилась. Все пилоты здесь — ветераны, с огромной устойчивостью к перегрузкам.
Обморок на учениях? Ошибка, словно у новичка?
Чон Ха, не веря, стояла, когда знакомый голос сказал:
— Почему? Потому что твой младший товарищ, увидев F-16, бросается как чёрт.
Чон У Гён, вытащивший пилота, был весь в рвоте. Его дыхание было неровным.
— Заставил человека крутиться десятки раз, гад, — резко бросил У Гён, глядя на её мокрые волосы.
Чон Ха уставилась на F-16 с открытым кокпитом — её бывший самолёт.
Пустое кресло не отпускало её взгляд. Что-то внутри зашевелилось.
— Но твой младший брат уже мёртв… Почему я должен отступать?
После смерти брата я не могла примириться с собой. Я не знаю, как себя простить, и не могу никого принять — ни тогда, ни сейчас. В итоге всё из-за меня, а я тогда этого не знала…