Твоему ведомому. Глава 165
Все, что я должна сделать в этот момент, — это не спастись самой, а спасти тебя.
Ее уверенный взгляд, казалось, был готов пронзить насквозь огромное облако.
Голос был тихим, но, в отличие от его братьев, в нем не было паники. Чон Ха крепко прикусила дрожащую губу, сдерживая ноющую боль в груди. Она быстро смахнула слезы, намочившие маску, и бодро сказала:
— Хорошо. Восьмилетний пилот. Ты ведь держишься обеими руками за штурвал?
— Отлично. А теперь попробуй медленно потянуть его немного на себя. Представь, что двигаешь карандаш, очень плавно.
Видимо, мальчик действительно сдвинул штурвал, потому что раздался короткий крик.
— Эй, эй, эй! Ты точно все правильно делаешь? Мы же так все умрем! Мамочка-а-а!..
— А-а-а-а!.. Не трогай!.. Я же сказал, не трогай ничего!
Чон Ха нахмурилась от этого хаоса криков.
— Скажи им, чтобы заткнулись. Пилот имеет право быть немного вредным.
Кажется, ей послышался тихий смешок. Одновременно с этим раздался глухой удар.
— Ай!.. А-а, за что?! Ай! Больно же, прекрати, Сэй, Сэ, эй, урод, больно, говорю!
Видимо, он врезал кому-то кулаком по голове — звук был такой, будто до нее донесся треск арбуза.
Чон Ха, сдерживая улыбку от смелости восьмилетнего мальчика, спокойно продолжила давать указания.
Хи Сэ, у тебя, наверное, с самого детства был талант. От мыслей, которые она не могла высказать, у нее лишь тяжело вздымалась грудь.
— Теперь справа ты должен увидеть рычаг. Попробуй медленно опустить его вниз. Он замедлит самолет. Не дави сильно, двигай очень медленно.
— Отлично. Теперь самолет будет лететь еще медленнее. Ты молодец.
Кач, кач, — ее кресло тряхнуло. Чон Ха, вцепившись в непослушный штурвал, прикусила щеку изнутри.
— Дальше посмотри по сторонам. Если увидишь ровную землю или большое поле, скажи мне. Мы будем садиться там.
— Есть. Справа вижу что-то вроде большого поля.
В его тихом голосе промелькнула эмоция. Чон Ха, покрываясь холодным потом, улыбнулась — он был таким способным и милым.
«Это ты должен был умереть! Как такой, как ты, мог!.. Вернись и умри!»
«Нет! Пожалуйста, верните моего брата!.. Я тебя не спасала! Не спасала, говорю!..»
Я кричала на него, почему выжил такой, как ты. А через несколько лет… ты попадешь в аварию на воздушном шаре.
И спасла тебя тогда, и ошиблась, спасая, — все это была я. Так же, как ты, загнав меня в чувство вины, снова дал мне дышать… мы вращаемся по кругу, как в водовороте.
— Хорошо. Теперь мы медленно повернем в ту сторону. Попробуй очень плавно повернуть штурвал немного вправо. Не слишком резко. Медленно. Просто верь своей нуне и следуй за мной.
В тот момент, когда он сухо повторил незнакомое слово, словно услышал его впервые, его голос вдруг стал резким: «Кажется, пора садиться», — высказал он свое мнение первым. Глаза Чон Хи дрогнули.
Когда взлетно-посадочная полоса визуально становится все больше и четче — это и есть, как говорят, момент для посадки.
Оценивать высоту, скорость и все остальное в совокупности — это мастерство пилота, но Кан Хи Сэ было всего восемь.
Тем не менее, мальчик, казалось, инстинктивно уловил угол снижения к земле. Его пространственное восприятие было намного, намного лучше, чем она думала.
Чон Ха беззвучно улыбнулась. Это означало, что не страшно.
— Ты очень спокоен, молодец. Итак, сейчас мы выпустим так называемые закрылки. Они помогут самолету снижаться еще медленнее. Опусти маленький рычаг слева вниз.
Легкомоторный самолет начнет еще больше снижаться, приближаясь к полю. Чон Ха, слушая в наушниках слегка участившееся дыхание ребенка, ловила момент.
— А теперь тяни штурвал на себя. Когда колеса коснутся земли, может быть небольшой толчок, но не пугайся!..
Голос был по-детски дерзким. Когда Чон Ха улыбнулась, с ее глаз скатилась слеза.
Как раз в этот момент, видимо, самолет коснулся земли, и дети снова закричали. Чон Ха отпустила штурвал.
Система пожаротушения не сработала, топливо стремительно заканчивалось. Полет по инерции тоже скоро прекратится.
Вероятно, если прототип сейчас остановится…
— Остановились. Мы сели, сели!..
Только теперь, когда напряжение спало, в его ровном голосе появилась сила. Вперемешку с этим слышались радостные крики рыдающих братьев. Чон Ха медленно убрала руки со штурвала.
— Отлично. Теперь выключи все тумблеры в самолете и открой дверь. Выходите из самолета и отойдите подальше. Найдите безопасное место. Скоро к вам приедут люди.
Облако, бывшее высоким потолком и длинным туннелем, наконец-то показало выход. Невероятный момент подходил к концу. Это было что-то вроде интуиции. Чон Ха торопливо заговорила:
— Поздравляю с первым полетом. Мне кажется, ты станешь очень хорошим пилотом.
В ответ ребенок, все еще сидевший в кресле пилота, тяжело дышал.
Когда Чон Ха подтолкнула его: «Выходи же скорее», — она услышала дерзкий ответ:
— А я не очень-то и хочу быть пилотом.
Чон Ха, прорываясь сквозь остатки света, отчаянно сдерживала подступающий ком.
Но знаешь что? Ты все равно станешь пилотом. Стиснув зубы, ты дослужишься до майора, Хи Сэ.
Я никогда в жизни не видела такого свободного и такого испорченного человека, как ты. Тебя будут тянуть синее небо и крыши, и ты будешь часто летать на параплане.
Это станет нашим вечным воспоминанием.
Чон Ха, глядя на свет, пробивающийся сквозь край облака, сказала:
— И… даже если братья будут тебя обижать, и даже если потом ты будешь сильно болеть… никогда не сдавайся, как сегодня.
Ребенок, тихо посапывая, молча слушал. Чон Ха, не желая разрывать эту тонкую связь, еще больше заторопилась.
— В ВВС партнера, который помогает пилоту в опасности, называют «ведомым». И твой ведомый тоже где-то есть.
Дерг, дерг, — трясущееся кресло вдруг, словно по волшебству, замерло. Каждый раз, когда зловещий сигнал тревоги вспыхивал, будто крича, на сетчатке оставался красный отпечаток.
Наконец, шатающийся прототип потерял скорость и начал медленно, вниз, падать. Чон Ха, крепко зажмурив глаза, отдалась на волю падающей машине.
В этот миг она вспомнила мужчину, запертого, как и она, в черном ящике.
«Давай поженимся и в следующей жизни».
Мужчина, оставивший тогда такое нелепое завещание, падал точно так же.
Чон Ха неуместно рассмеялась. В этот момент завещание, которое она так и не смогла написать в раздевалке, повисло в воздухе, как сожаление.
На самом деле… я тоже хотела кое-что сказать…
— Немедленно… катапу… …сь! Капитан Им… вет…!
Связь снова затрещала, и властный голос ударил по одному уху. Но она даже не вздрогнула.
Если слышен голос Ким Гон Хёка, значит, связь с мальчиком скоро прервется.
Если есть время до катапультирования, разве не нужно передать свои истинные чувства этому маленькому мальчику, который по какой-то причине не может выйти из самолета?
Хорошо бы, чтобы мое завещание начиналось так.
— Твой ведомый будет очень колючим и будет притворяться паинькой. Он будет ненавидеть тебя и иногда плохо с тобой обращаться, и из-за этого тебе будет обидно. Будучи сам трусом, он причинит тебе много боли. И поэтому он больно тебя потеряет.
Самолет с ужасающей скоростью приближался к поверхности моря. При виде бескрайнего синего океана, такого же синего, как небо, у нее закружилась голова.
Низ стал верхом, а верх — низом. Так перевернулся мир.
Но на этот раз яма, в которую она летела, была сплошь синей. Твоя светлая улыбка была такой же. А какой я отражалась в твоих глазах?
— Характер у него плохой, и он совсем не крутой. Но все же… я бессовестно попрошу. Пожалуйста, узнай такого никчемного ведомого с первого взгляда. Не сдавайся и жди меня. Тогда я тоже, отбросив все, что не знала, приду к тебе. Обязательно приду.
— Разрушь себя, и спаси Хи Сэ. Спаси себя сам.
В этот момент все, казалось, замерло, перед глазами побелело, и грудь сдавило.
Вслед за шоком, похожим на остановку сердца, пришло странное ощущение освобождения скованных рук и ног.
Чон Ха, теряя сознание, рефлекторно потянула за рычаг под сиденьем.
От громкого грохота что-то сломалось, и мир исказился. Вдребезги разлетелась не только сегодняшняя комета.
Картины проносящейся жизни… нет, не так громко, но почему-то все лица были лицом Кан Хи Сэ.
Я вижу тебя двадцатилетнего, смеющегося, как белая пена, прикрыв лицо фуражкой. Я задыхаюсь от желания побежать туда, где ты.
Вот оно что. Я ведь даже не смогла сказать, что люблю.