Непробиваемый блок. Глава 5. Часть 5
— А потом как будешь это расхлёбывать, а?
Но Ын Гиль стиснула зубы и уверенно возразила:
— Простите, что я трусиха. Но любовь же... это ведь не вся жизнь.
Внутри медленно разгоралось пламя.
Как же сделать так, чтобы из уст этой женщины прозвучали банальные слова: «Ты — всё для меня»? Я хочу быть её всем...
Это было началом долгих терзаний, что сведут Ха Хёна с ума.
И в тот момент Мин А, по-прежнему показывающая лишь макушку, вдруг тихо открыла рот:
— ...Правда, в-вам нравится мой брат?.. Правда?..
— Ага. — Ын Гиль было стыдно, но не неловко. Поэтому она ответила твёрдо.
— А, а насколько он вам нравится? Больше, чем волейбол?..
Мин А резко вскинула голову, растерянная, с выражением лица, вот-вот готового расплакаться.
Она и сама понимала, насколько детский вопрос задала, но мелочное желание расставить приоритеты взяло верх.
Ответ Ын Гиль был молниеносным и решительным.
Теперь уже изо рта Со Ха Хёна с лёгким свистом вырвался воздух. Он скрестил ноги и начал с повышенным вниманием следить, куда заведёт этот женский разговор.
Она, похоже, хочет переспать с ним?..
Мин А, густо покраснев, пробормотала, будто что-то наконец поняла:
— Я хочу спать с этим мужчиной, хочу мыться с ним, хочу смеяться...
Слова были без контекста, но смысл — один. Она хочет вступить в новые отношения.
— И, главное... я хочу по-настоящему стать твоей старшей сестрой.
Неожиданно мягкие и ласковые слова пронзили насквозь.
Сердце Мин А забилось быстрее, губы задрожали, как будто она услышала предложение руки и сердца. Затем она украдкой взглянула на своего старшего брата и подумала о чём-то непотребном:
Это же... живой вибратор для моей спортсменки...
На самом деле, возможно, Мин А предчувствовала, что рано или поздно всё к этому придёт. Ведь были моменты, когда она, шаг за шагом, неизбежно готовилась к этому.
Когда Ын Гиль отводила взгляд от её брата. Когда смущалась. Когда смеялась. Когда что-то в нём не нравилось. Когда чувствовала себя спокойно рядом с ним. Когда широко раскрывала глаза. Когда весело разговаривала. Когда, поранившись, приходила в его объятия. Когда пахла чужим постельным бельём.
И потому Мин А вела себя особенно остро. Говорила Ын Гиль, что такие, как её брат, не подходят, и по-своему давала понять своё недовольство.
Это была самонадеянность, рождённая уверенностью: Ын Гиль не проигнорирует её мнение.
Я... я просто хотела, чтобы всё было по-моему...
Она же была и фанаткой, и менеджером, старающейся максимально поддержать путь Ын Гиль.
С самого начала она хотела быть именно таким человеком.
— Тебе будет, бу-будет очень тяжело. Быть рядом с бра-братом... — её голос невольно задрожал.
Почему-то у самой Ын Гиль тоже защипало в носу. Почему — она не знала.
— Может, однажды вы захотите убежать.
— Я постараюсь выдержать как можно дольше.
В тот момент стул заскрипел, резко отъехав назад, и Мин А вскочила на ноги.
Она широкими шагами направилась на кухню и вытащила огромный кухонный нож.
— Ты чего, осторожней! Порежешься же! — взвизгнула Ын Гиль. Но Мин А невозмутимо подошла к Со Ха Хёну.
— С-старший брат. Слушай внимательно.
Она воткнула кончик ножа в стол, угрожая.
Со Ха Хён, хоть и почувствовал интерес, но сохранял невозмутимое лицо. Он принял вызов этого дерзкого сурка.
— Если доведёшь мою спортсменку до слёз — умрёшь. Серьёзно, умрёшь. Не шутка. Умрёшь ты — и умру я.
А ей вообще нужно ходить к логопеду? С такой-то чёткой дикцией?.. — то была первая мысль Со Ха Хёна.
Но в глазах Мин А горел настоящий, нетипичный для неё убийственный блеск. Его брови тоже невольно поползли вверх.
Настоящая Со Мин А — страшная.
Безумие сталкера нельзя игнорировать. И уж точно нельзя провоцировать.
Затем она наклонилась и быстро прошептала так, чтобы услышал только он:
— Попробуй только сделать с ней, как с той женщиной.
Между братом и сестрой пронёсся неуловимый холодный вихрь.
— Я-я рада, что она станет моей старшей сестрой. Но это не значит, что я признаю как жену мою спортсменку. Это... это мы ещё посмотрим. По тому, как ты себя поведёшь.
— Поведу?.. — Со Ха Хён холодно повторил за ней, но Мин А ещё раз грозно припечатала:
— И... и... и детей пока нельзя!
В тот момент лицо Со Ха Хёна стало странным, будто его ударили молотком по голове. Он, казалось, напрочь забыл, как говорить или, наоборот, вот-вот должен был выкрикнуть «Эврика!».
— Если хоть тело, хоть душу, хоть карьеру ей сломаешь — я-я, менеджер «Ветроуказателя»!..
Последние слова прозвучали почти как визг. Всё её возмущение и горечь слились в единый взрыв.
Это был разъярённый, злобный сурок.
Чмок, чмок — неприкрыто раздавались влажные звуки, когда слизистые соприкасались. Их губы не разъединялись ни на секунду, двигаясь без остановки. Раздраженный Со Ха Хён жадно пожирал Ын Гиль, не позволяя ей даже толком вдохнуть.
Они были в просторной комнате, в которой не было включено ни одного источника света. Лишь холодный лунный свет освещал двух переплетённых людей.
Ха Хён запустил руку под футболку Ын Гиль и мягко погладил её низ живота. Чужие прикосновения — то, что она никогда прежде не позволяла. Кожа горела, будто её прижгли.
— …Со Ха Хён, здесь как-то… нехорошо.
— Ну, я ведь в первый раз, всё будет неуклюже… да и с непривычки, звук может быть… громким… Мы же и на тренировках… — пробормотала она.
Со Ха Хён поморщился с дразнящей, сладкой миной.
— Ты знаешь, сколько квадратных метров у моего дома? Больше ста пятидесяти. Чтобы дойти до комнаты Мин А, нужно долго идти по коридору и ещё свернуть за угол.
— Да и я тоже в первый раз. Так что тоже наверняка буду не лучше, чем ты.
Глаза Ын Гиль в ту же секунду расширились.
— …Что?.. Кто?.. Что — в первый?..
— Я. Секс. — Ха Хён одним движением сорвал с себя рубашку. Затем склонился и впился зубами в её грудь, не снимая одежды.
Сосок полностью исчез у него во рту.
Все чувства будто выдернули с корнем — настолько жадно он его втянул. Ын Гиль дёрнулась, реагируя на хищную хватку его рта. Это не было больно — просто сбивало дыхание.
Одновременно с этим его рука скользнула ей под одежду и крепко сжала вторую грудь. Шершавая ткань бюстгальтера врезалась в кожу, а упругая плоть приятно улеглась в ладони.
— У меня раньше не было желания. Жить надоело, есть и спать — в тягость, где брать пыл для стояка, чтобы трахать кого-то?
— Сейчас — просто крышу сносит. Так что можешь быть спокойна. Я не из тех, кто с кем попало спал, и наоборот — меня можно натренировать так, как тебе надо, спортсменка.
Он чмокнул Ын Гиль в глаза, переносицу, губы, щеки — в общем, оставил поцелуи по всему лицу, не пропуская ни сантиметра.
Она, обрушенная этим градом, решила переспросить. Что бы она ни думала — понять это было невозможно:
— Но… почему ты тогда так говоришь?
Как человек без опыта может так активно и напористо соблазнять? Глаза Ын Гиль прищурились. Мужчина, который уложил тебя в кровать, — чего он только не скажет? Подозрения всё крепли.
В ответ Ха Хён поднял её на руки и усадил себе на колени. Теперь они сидели, прижавшись нижними частями тела. Так как она оказалась сверху, её взгляд оказался чуть выше его. Ха Хён обхватил её тонкую талию и поднял глаза. В его взгляде было столько хищной страсти, что Ын Гиль невольно вздрогнула.
— Опыта у меня нет, но по количеству спермы — любой шлюхе фору дам. —
Голос Со Ха Хёна звучал медленно, с ленцой — так он всегда разговаривал.
— С тех пор как встретил тебя, моё тело всё больше и больше сходит с ума.
— Ты была истёрта в моих снах, вот я и решил стереть тебя по-настоящему.
Он провёл ладонью по её щиколотке и тут же засунул руку под свободные спортивные штаны. Через икру, выше — к бедру. Каждое движение его крупной руки было видно так отчётливо, будто она наблюдала за аллигатором в мелкой воде.
Он нежно поглаживал её гладкое бедро, а затем резко сжал. Сила была такая, что плоть выдавилась между пальцев. Контакт тел был настолько плотным, что от одного лишь прикосновения пробегал разряд.
Слишком чуткий слух уловил тонкий звук.
Блять. У Со Ха Хёна всё перед глазами залилось красным — возбуждение взлетело до предела. Когда он смял её бедро, кожа потянулась за рукой, и —
её плотно сжатые половые губы разошлись. Из-за того, что она уже начала намокать, раздался липкий, грязный звук.
— Не пугайся. Я ведь вообще ничего не знаю, я — пустышка.
Он нарочито принизил себя, будто хотел успокоить, но выражение лица у него было совсем не таким. Слова вылетали остро, сквозь зубы.
Ын Гиль сглотнула, глядя на то, как резко перекосилось его лицо. Даже когда он просто сидел, казалось, воздух вокруг становился раскалённым.
Его твёрдый член, готовый лопнуть, точно прижался к её трусикам. Но даже сильнее, чем он, её придавливал взгляд Ха Хёна, сверлящий, безжалостный.
Хотелось убежать, спрятаться, но поскольку у них у обоих это было "в первый раз", ей не хотелось выглядеть трусихой.
Поэтому она сделала вид, что держится.
— …Я же из спорта. Мне тело только мельком показать — и я уже понимаю, как двигаться.
Собравшись с духом, она провела пальцами по его рельефному прессу.
Пальцы ощутили точно очерченные кубики, и подбородок Ха Хёна тут же напрягся, мышцы вздулись.
— Теперь захотелось по-настоящему тебя поиметь.
— …Со Ха Хён, рот свой… — Ын Гиль смутилась и нахмурилась.
— А, открыть тебе? Тогда я тебе туда язык засуну.
Она закричала, пылая от стыда.
Тем временем он мягко стянул с неё футболку. Миг — и готово. На обнажённую кожу опустился прохладный воздух.
Гладкий, белоснежный пейзаж её тела заставил Ха Хёна зажмуриться и откинуть голову. Он несколько раз сдавленно простонал, как раненый зверь, и только после этого яростно сказал:
— Если у тебя завтра тренировка — говори заранее.
— Тогда заранее прошу прощения.
Он мягко, но прочно зафиксировал её лицо в своих ладонях — так, чтобы она не могла сбежать, и с дьявольской усмешкой вновь впился в её губы.
Безо всяких преград его язык раздвинул их с ещё большей силой. Он лизнул ей рот целиком, закрутил язык до самого корня. Их лица сжались — его высокий нос уткнулся в её щёку.
Несмотря на то что углубляться уже было некуда, он продолжал, будто всё ещё чего-то не хватало.
Он двигался, будто пожирая её. Её губы снова и снова исчезали в его рту — он их всасывал, облизывал, покусывал. И всё это — без малейшей боли.
Ха Хён точно чувствовал границу, мастерски балансируя на грани. Когда он тёр её особенно чувствительное нёбо кончиком языка, у Ын Гиль вырвался непроизвольный стон.
Он повалил её и накрыл собой, нависнув тенью. Его поза на четвереньках напоминала зверя.
Их взгляды встретились, и несколько секунд они смотрели друг на друга.
Со Ха Хён был без рубашки. Не отводя взгляда от Ын Гиль, он расстегнул пряжку ремня, опустил молнию, и в поле зрения появились обтягивающие трусы.