Непробиваемый блок. Глава 5. Часть 6
В голосе Ын Гиль слышалась растерянность, и она без всякого смысла начала заикаться, чувствуя, как жар доходит до самых ушей.
Это был первый раз, когда она видела тело Со Ха Хёна.
Широкие плечи казались настолько крепкими, что их не повредили бы даже удары. Рельефные, чётко выраженные мышцы живота выглядели по-настоящему здоровыми.
Но больше всего её потрясла форма его тела — классический перевёрнутый треугольник от плеч до талии.
Тело Со Ха Хёна было таким, каким могли обладать только профессиональные спортсмены или военные, которые ежедневно поддерживают физическую форму.
Особенно нижняя часть тела выглядела неприлично возбуждающе.
Длинные, подтянутые ноги, набитые мускулами, казались скорее ловкими, чем тяжёлыми, а обтягивающее нижнее бельё, подчёркивающее бёдра, было возмутительно сексуальным.
Член, который она представляла себе отвратительным... был словно выточен.
Скульптурный силуэт, отлично подходящий полумраку ночи. Ын Гиль невольно скользнула по нему взглядом. Шея и затылок вспыхнули жаром.
Со Ха Хён просунул большой палец под резинку трусов и чуть стянул их.
Открылся красивый и аккуратный лобок — и Ын Гиль вздрогнула, уставившись на него в испуге.
— Насмотрелась? — усмехнулся Со Ха Хён. В его лице сквозила насмешка — он, кажется, просто хотел подразнить её, но врождённое высокомерие всё равно не мог спрятать. — Чтобы спортсменке Кон не было неловко, я разделся первым. Тебя я потихоньку раздену сам. — Он провёл языком по груди, едва выглядывающей из-под бюстгальтера.
Он осыпал её живот, пупок, талию быстрыми, жадными поцелуями. Где-то облизывал, где-то покусывал, пробуждая всё новые и новые ощущения.
Особенно сильно он давил языком между рёбер — и это будоражило.
Ын Гиль терялась под лавиной поцелуев. Всякий раз, когда он целовал её глубоко, оставляя багровые следы, кожа отзывалась лёгкой болью и покрывалась мурашками.
Он скользил губами по её снежной коже, как по морю.
Когда он начал снимать бюстгальтер, она инстинктивно попыталась прикрыть грудь руками, но Ха Хён оказался быстрее — он сразу же лизнул бледный сосок. Жар вспыхнул изнутри.
Тело дрогнуло от электрического разряда, и стон вырвался прежде, чем она успела его сдержать.
Он шумно выдохнул, захватив ртом её грудь и медленно обвёл языком по соску.
У Ын Гиль были густые волосы и брови, лицо с яркими чертами, врезающимися в память. Но стоило её раздеть — и тело оказалось совершенно белым, кожа почти не пигментирована.
Это несоответствие между внешностью и телом сводило Ха Хёна с ума. И голова, и член готовы были взорваться.
Грудь казалась такой хрупкой, что будто могла растаять от одного касания, исчезнуть, стоит лишь один раз лизнуть.
Он снова и снова касался её ртом.
По мере того как кожа розовела, внутри становилось спокойнее, и это чувство было невероятно тёплым. Ему даже стало душно от нежности.
Он то ласково тёр её грудь, словно целовал, то втягивал сосок в рот. Затем обвёл ареолу по кругу и надавил на сосок языком.
Вся чувствительность сосредоточилась в одной точке, соски затвердели. Незнакомое, слишком яркое удовольствие заставило её извиваться.
Что-то в глубине влагалища болезненно пульсировало. От этого странного ощущения Ын Гиль стало ещё жарче.
Он стянул с неё штаны, обнажив трусики. Когда Ха Хён провёл пальцами по тонкой ткани, по спине будто пробежал холодный огонь. Он осторожно надавил большим пальцем на пухлые половые губы и стал медленно их поглаживать, словно намеренно избегая центра.
Ын Гиль сама не понимала, чего ей хочется, но тело взмолилось.
Ха Хён, ласково глядя на нее, как бы успокаивая, уверенно стяну трусики. Он устроился между её ног, обеими руками обхватил бёдра, не давая их сомкнуть, и тут же провёл языком по влажной коже, коснувшись маленького бугорка.
Тело выгнулось. Мурашки пробежали по всей коже, дыхание перехватило.
Откровенный влажный звук, его большие руки, сжимающие бёдра, движение его макушки — всё сплеталось в невыносимо похотливую картину.
Мужское дыхание касалось самого интимного места: одна только мысль об этом разжигала внутри жар. Ее разведенные ноги и мужчина, с трепетом облизывающий то, что между ними — всё это вызывало чувство почти греховной вины.
И в этот момент его палец внезапно скользнул внутрь.
Непривычное ощущение вторжения заставило тело инстинктивно напрячься.
Даже в темноте она чувствовала, как он внимательно следит за её реакцией.
— Ты уже достаточно влажная, палец вошёл легко. Пока тебя мочил, сам намок.
Он медленно поводил пальцем по внутренним стенкам — дыхание Ын Гиль сбилось. Сначала это было просто искрой, но чем чаще он прикасался, тем больше пламя разрасталось, цеплялось за внутренние стенки, плавилось, разрушалось…
Ын Гиль, забыв стыд, начала двигать бёдрами ему навстречу.
— Знаешь что? Внутри у тебя слегка шершаво. И чем больше возбуждаешься, тем сильнее — похоже на нёбо у тебя во рту. — Вот только… — его голос был до ужаса низким. — Мне хочется попробовать не только пальцем. Хочу языком. Но потом.
— Сегодня и без того много всего, что нужно вбить. Не так ли?
Он наполовину вытащил палец, которым терзал её изнутри, и начал медленно вталкивать его обратно. Когда она, ощущая странный дискомфорт, непроизвольно напряглась, Ха Хён резко изменился в лице и с усмешкой процедил сквозь зубы:
— Не сжимай так палец, откусишь.
С этими словами он с пугающей жадностью впился в губы Ын Гиль. Их языки влажно переплелись. Он целовал её, одновременно яростно двигая рукой. Ладонь с хлопающим звуком сталкивалась с ее промежностью.
И вправду — кроме звука шлепков, слышалось и какое-то мокрое хлюпанье.
Это было странно. Её тело, правда, было каким-то странным. Иначе как объяснить, что она потеряла все слова и только стонала?
Когда он вытащил пальцы, за ними потянулась тягучая прозрачная жидкость. Он, словно смазывая маслом, принялся растирать по её нежным лепесткам скопившуюся смазку.
— В следующий раз размажу не это. Если не кончу, так хоть у входа натру.
Несмотря на изначальное намерение держать себя в руках, Ын Гиль только и делала, что позволяла унести себя течению. От наслаждения, которое он ей дарил, не хотелось ни говорить, ни думать — только принимать и упиваться этим.
Но стоило ему, скинув одной рукой свое нижнее белье, поднести к её входу налитый тяжёлый член, как она тут же поняла, насколько наивной была её беспечность.
Его член — длинный, гладкий, ярко-алый, стоял твердо, подрагивая. Проблема была в размере. Трудно было поверить, что у человека может быть такое между ног.
— У вас член… такой… красивый.
Она говорила, морщась, а он рассмеялся коротко, насмешливо. Затем провёл рукой по нему пару раз вверх-вниз и облизнулся. Это движение — слишком бесстыдное, слишком естественное — гипнотизировало.
— Очнись. Тебе, спортсменке Кон, пока он не по зубам.
— Попробуешь взять в рот — всё себе раздерёшь.
Ын Гиль закрыла рот. Исправлять логику мужчины, который окончательно поехал, в этой ситуации было бессмысленно.
— Вы это… собираетесь вставить?..
— Ага, — спокойно ответил он, разрывая упаковку презерватива зубами. Даже в тот момент, пока надевал тонкую прозрачную плёнку, он продолжал нежно тереть её клитор. Глаза, полные похоти, не отрывались от раскрытой перед ним плоти.
— Ха-а… но, Ха Хён, вы ведь мне так и не ответили.
— Я ведь сказала, что люблю вас… Эм, я получила поцелуй, но ответа так и не услышала.
Он слегка нахмурился. Но даже так продолжал нежно касаться входа в её лоно. Не мужчина, а чудовище, — подумала она.
— Поцелуев оказалось недостаточно?
— Хм… Не пытайтесь отделаться телом. Привычка выработается.
— Привычка и выработается. Только это не отговорка — я всегда буду вкладываться в тебя по полной. Малышка, сегодня — только начало.
Он лизнул нижнюю губу и хищно усмехнулся. В тот же миг его член одним рывком вонзился в её вход.
Казалось, молния прошила её насквозь.
Хотя благодаря его старательным ласкам мышцы немного расслабились, всё же ощущение, будто твёрдое нечто разрывает тело — была не просто физическая боль, а настоящий психологический удар.
Со Ха Хён торопливо зацеловал её всхлипывающее лицо. Основание его члена и её лобок плотно соприкоснулись, ноги переплелись так, что разорвать их было невозможно.
Это было чертовски развратно. Их тела идеально подходили друг другу. А когда касались самые потаённые уголки, куда постороннему вход закрыт, — затылок, подмышки, бёдра, пах, внутренняя часть коленей — всё это превращалось в непоправимо похотливою сцену.
Тем временем Ха Хён стиснул зубы и пытался дышать поверхностно. Его тянуло трахать её с силой, разрушая всё внутри — и он с трудом сдерживал себя.
— Угх… Ха Хён, вы в порядке? — обеспокоенно спросила она, заметив искажённое лицо перед собой, но в ответ услышала странное предупреждение.
— Тебе бы стоило больше волноваться за себя. Так для здоровья будет безопаснее.
Конечно, он был не в порядке. Каждый бугорок внутри будто всасывался в его член, прилипал к нему, как будто хотел проглотить. Обжигающе горячие стенки сжимались плотнее при малейшем движении или вздохе девушки, и каждый раз, когда это происходило, Ха Хён едва сдерживался, чтобы не рвануться и не начать разрушать её изнутри.
— Спортсменка Кон, если будет больно — скажи прямо. Если почувствуешь, что я не понимаю — можешь ударить меня или царапнуть.
— Просто не знаю, где мера. Вдруг перегну, — сказал он, прищурившись, и начал медленно, осторожно, заботливо двигаться.
Больно было лишь в начале. Уже влажная изнутри, она постепенно принимала его. Понемногу, но дыхание учащалось, и жаркие волны удовольствия начинали расходиться по телу.
А затем он почти полностью вывел член наружу, а потом резко вбил его до основания.
В голове вспыхнули звёзды — такие яркие, что закружилась голова.
Это были сотни вспыхнувших искр, которые она до этого терпеливо копила и берегла. Всё взорвалось разом.
После этого Со Ха Хён начал так яростно двигать бёдрами, что у неё потемнел рассудок. Обоим не хватало выдержки, но даже в таком состоянии он пристально смотрел только на Ын Гиль, врезаясь в нее с силой и грубо двигая бёдрами.
Жгучие, одержимые глаза. Ын Гиль, как добыча, опутанная паутиной, не могла вырваться из этой слепой хватки. Стоило ей отвести взгляд, и он тут же ловил её подбородок.
Он втянул в себя кожу её шеи и тихо застонал. Если сравнивать с тем, что он вытворял внизу, звук был ничтожно слабым, но тягучесть и плотность в нём были слишком чувственными.
У Ын Гиль пылало всё тело. Все чувства обострились, и её заводило всё — от лёгкой гримасы на лице Ха Хёна до капли пота, скатившейся с его подбородка.
Звуки соприкосновения тел, скольжения и трения, сдержанные хрипы мужчины, ощущение, как он сосёт её губы — вся эта похоть била по ушам.
Теперь она была полностью раскрепощена. Щёки густо покраснели, из приоткрытого рта без остановки вырывались прерывистые вдохи. Все места, которые он жадно обсасывал, покрылись тёмными синяками.
Ха Хён, глядя на неё сверху вниз, до боли в глазах вбирал этот вид.
Блять… Ын Гиль… ты ведь нарочно, — пробормотал он и начал двигаться ещё сильнее.
Она была опаснее любого наркотика, заводила с чудовищной скоростью. И, наверное, имела не менее серьёзные побочные эффекты и синдром отмены.
Он думал, что не против был бы утонуть и умереть в ней прямо сейчас.
Несмотря на то, что он ее трахал, ему хотелось ещё больше. Ревность и желание обладания так туго распирали грудь, что казалось, голова сейчас лопнет.
Стоны Ын Гиль становились всё громче.
Каждый раз, когда Со Ха Хён точно попадал в нужную точку внутри, внутри неё взрывались фейерверки.
Тело таяло, неведомое ощущение наполненности, которое она никогда не испытывала прежде, поглотило её.
Он крепко держал её тонкую талию, которую мог бы почти закрыть своими ладонями, и продолжал насаживать.
Чем сильнее нарастало возбуждение, тем больше менялось его поведение. Он то впивался зубами в её бёдра, то стискивал ее, как удав, то хватал грудь, одновременно двигаясь.
И всё же он продолжал гладить её лицо, целовать, ласкать ключицы.
Он был нежен. Пожалуй, жестокими были только его член и взгляд.
Как будто охотник, загоняющий добычу, он был груб, но при этом его взгляд ни на секунду не отрывался от Ын Гиль.
...Немного страшно. Он точно с катушек слетел.
И всё же под этим взглядом она возбуждалась. Внутри всё раскрывалось шире, хотело впитать его ещё больше. Теперь она уже сама могла двигаться в ритме, который задавал он.
Каждый раз, когда она делала это, Ха Хён тихо усмехался, как будто хвалил, и целовал её губы.
Они поднимались всё выше. Пусть это был первый секс, но она инстинктивно чувствовала — если подниматься вот так, без конца, в какой-то момент наступит падение. И чем выше поднимешься — тем слаще будет падать.
Значит, поднимемся… и упадём вместе.
Чем ближе был оргазм, тем более наглыми и развратными становились движения Ха Хёна.
— Хаа… спортсменка… — он хрипло хмыкнул. — Я хочу трахаться с тобой до старости. И смеяться, и плакать, и будить, и укладывать — всё хочу делать сам.
Он говорил так, будто от жара у него расплавился мозг, но глаза у него были серьёзные.
— После смерти хочу быть похороненным рядом с тобой. Такой ответ устраивает?
Но для Ын Гиль, у которой не было ни одного родственника, эта фраза была даже более утешающей, чем любые другие.
Она обняла его за широкую крепкую спину и прошептала:
— Даже если ты налетишь на меня со всей силой — я не сломаюсь.
Даже в такой уязвимой позе, с разведёнными ногами, она всё равно выглядела стойкой.
Впервые с начала секса Ха Хён закрыл глаза и поцеловал её. Их губы встретились, языки переплелись в плотном движении.
Даже поглощая всю её слюну, он всё равно чувствовал жажду.
После последних грубых, безжалостных толчков он наконец достиг вершины, издав низкий стон, уткнувшись губами в её шею, жадно хватая воздух.
Он даже не подумал вытащить член. Ему хотелось остаться внутри, тереться, сжимать, выгрызая из неё каждую последнюю каплю послевкусия.
Она тоже дернулась в оргазме, будто падая с высоты. И это было сладко. Она и вправду будто хотела "откусить" его член, несколько раз то сжимая, то отпуская, доводя его тем самым до безумия.
Ха Хён водил губами по округлой линии её груди и, как по инерции, продолжал двигаться.
На её милую браваду он беззвучно хохотнул, а потом неожиданно провёл языком по влажной подмышке, и она в ужасе вскрикнула:
— Не устала? У нашей спортсменки Кон ведь с выносливостью всё в порядке, — ещё раз уточнил он.
— Было весело. Секс, имею ввиду. Думаю, если сделать это ещё раз, я уже смогу понять, как это работает, — продолжала болтать она, даже не зная, какое у него при этом выражение лица.
— А обязательно ждать следующего раза?..
Он усмехнулся, открывая новую упаковку презерватива. Он даже не успел его надеть, а член уже снова встал. Впрочем, и после эякуляции он не спадал.
Просто когда она неловко выговорила слово «секс», кровь прилила ещё сильнее.
Кажется, Ын Гиль тоже почувствовала, как он вдруг снова набух внутри, и глаза у неё округлились.
— В этот раз хочу смотреть на твою попку.
После того, что она уже пережила с ним, эта улыбка выглядела исключительно коварно.
— Можно я буду кусать её, пока трахаю?
В тот момент, когда фиктивный муж стал настоящим, всё пошло по его словам — ночь и правда не спешила заканчиваться.