Непробиваемый блок. Глава 1. Часть 6
Мин А молча сжала губы и, несмотря на укоризненный взгляд Ын Гиль, многозначительно кивнула. А затем сделала ещё шаг вперёд, вручив Ын Гиль букет, как будто дарила его от всего сердца. Со стороны это выглядело как настоящий, трогательный подарок.
Это вообще что за командная работа такая...
Говорю же, мой план лучше твоего!
— Эй, ты вообще... хоть немного подыгрывай, а?..
— Но, но... с-спортсменка сама сказала, что примет мой букет...
— Ха-а... — на лице Ын Гиль отразилось явное замешательство.
Ну да. Мы обе — не из тех, кто головой думает.
Ын Гиль быстро смирилась и стала крутить букет в руках. И в тот момент, когда Мин А с силой толкнула тяжёлую дверь, Ын Гиль, словно ставя финальную точку, высоко подбросила букет.
Гости инстинктивно втянули головы в плечи. Букет взлетел в воздух, и Ын Гиль с размаху ударила по нему рукой. Цветы рассыпались у туфель одного из мужчин.
Девушки неспешно скрылись за дверью, тут же захлопнув её за собой.
В зале, словно после урагана, осталась пустота — невесты уже нигде не было. В этом странном переплетении ледяной тишины и нервного гомона...
— Секретарь Нам, — мужчина поднял букет, упавший к его ногам. Его голос, медленный и тягучий, прозвучал с ленивой усталостью.
— Эта девчонка... всегда была такой непредсказуемой? — секретарь неуверенно замолчал, вложив в слова молчаливый вопрос.
Со Ха Хён, обрывая лепестки букета один за другим, усмехнулся. Его улыбка была сухой, натянутой, лишь имитирующей радость.
— Вот именно. Думал, что она раздавлена, а она, оказывается, ещё и успела вырасти — да так, что печень сожрать могла бы.
В глазах Со Ха Хёна сверкнула охотничья ярость.
— Ту женщину, что ушла с ней, нужно проверить?
Со Ха Хён цокнул языком, глядя на удивлённого секретаря Нама как на идиота.
— Если ты не слепой, как можно не узнать тело, которое ты тысячу раз сканировал глазами?
Тот самый раздражающий противник, загоняющий "Черных Фурий" в угол.
Команда Со Ха Хёна, несмотря на своё имя, никогда не выигрывала без нервов, без потерь. И именно Кон Ын Гиль всегда становилась самым большим камнем преткновения.
Как ничтожная заноза — не опасная, но заставляющая вздрогнуть в самый неожиданный момент.
Не настолько желанная, чтобы заманивать, но настолько раздражающая, что хотелось растоптать её и уничтожить.
В бессонные ночи Со Ха Хён пересматривал записи её игр до самого рассвета — пытаясь вычеркнуть её из головы хотя бы таким способом, стряхнуть с себя.
Особенно бесило то, как грубо она играла, точно готова была убить даже собственных товарищей по команде. Она была невыносима для Ха Хёна, стремящегося к безупречной точности.
— Раньше-то я думал, у тебя, Нам, глаз намётан.
— Э? Да где ещё найдёте такого зоркого, как я!
— Так почему тогда ты не узнал её?
Как можно не узнать, пусть даже на ней и были дешёвый сарафан и солнцезащитные очки, скрывающие лицо и тело?
Походка — уверенная, размашистая и быстрая. Волосы — ни хорошие, ни плохие. Голос — громкий, привыкший отдавать команды. Природная харизма, притягивающая взгляды. И при этом — спад вместо роста, посредственный уровень. Усталость, въевшаяся за годы поражений, слабость, отдающаяся даже в воздухе.
Как можно было этого не узнать?
— Если между владельцем клуба и его секретарём такая пропасть... — хотя его лицо было хмурым, голос звучал странно расслабленно.
Тем временем зал взорвался. Люди тараторили без остановки — то ли от злости, то ли от возбуждения.
Со Ха Хён спокойно повернулся, всё ещё крепко сжимая стебли букета.
В мире будто бы должно было начаться безумие.
Все опасения, что грядёт катастрофа, оказались напрасными — мир был спокоен. Ничего не изменилось со вчерашнего дня.
Появилась одна маленькая перемена: в доме Ын Гиль поселилась головная боль балансирующая между фанаткой и сталкером.
— С... спортсменка... снова смотрю на комнату... и снова... так грязно... но... она такая милая... — произнесла Мин А.
Пятиэтажное здание ростовщиков. Комната на крыше.
Раньше Мин А максимум ставила палатку во дворе, но войти в дом ей никогда не удавалось. Сейчас же она, переполненная восторгом, напрочь забыла про переживания из-за несостоявшейся свадьбы. Между небрежно брошенным свадебным платьем и выскобленной дочиста тарелкой от чачжанмёна...
Чанджанмён — блюдо корейской кухни. Название происходит от основных ингредиентов: соуса под названием «чаджан» и пшеничной лапши, именуемой «мён». Также в чаджанмён добавляют овощи, мясо (обычно свинину, но также и говядину), морепродукты (креветки или кальмары).
Мин А виновато опустила голову. Краешек губ был перепачкан соусом, и от этого её вид выглядел особенно жалким.
— Значит, эта самая Мин А оказалась золотой ложкой. Целая "Чжегён", ну надо же.
Выражение "золотая ложка" (в оригинале корейское 금수저, geum-sujeo) — это идиома, популярная в Южной Корее, которая обозначает человека, родившегося в богатой или привилегированной семье. Это метафора, указывающая на то, что такому человеку с рождения достались богатство, связи и возможности, словно он "ест с золотой ложки".
— С-спортсменка... это... я...
— У тебя только имя "простонародное". Обвела меня вокруг пальца, — холодно пробормотала Ын Гиль, с задумчивым видом потирая подбородок.
Мин А вся сжалась. В голове промелькнули все худшие сценарии.
Что если она скажет, что я лицемерка? Или что противна? Или что это несправедливо? Или что ей стало гадко меня видеть, и нам лучше расстаться?..
Но вдруг Ын Гиль подпрыгнула на месте, вскинула руки к небу и весело прокричала:
— Приятно познакомиться, принцесса Мин А!
Её улыбка была настолько искренней, открытой и ясной, что Мин А оставалось только моргать в растерянности.
— Так ты не сталкер, а настоящий спонсор! — в глазах Ын Гиль весело блеснул хищный огонёк. — Я ещё удивлялась, как ты так ловко меня поддерживаешь — и витаминки, и кроссовки, и выездные массажи... Всё, оказывается, логично! Тайна происхождения — это всегда захватывающе!
И тут же, серьёзно встретившись с Мин А взглядом, она добавила:
— Если бы ты оказалась гением волейбола, я бы приревновала и выгнала тебя к чёртовой матери. Поняла? Я бы посчитала тебя врагом. Но раз ты всего лишь "золотая ложка" — ладно, прощаю.
Мин А в замешательстве моргнула.
— Пока ситуация не уляжется. Это в рамках заботы о фанатах.
— Ты оставайся моей фанаткой и отдыхай, а я продолжу играть. Ничего не меняется. И не изменится.
Твоя поддержка нужна для моего волейбола, — но такие постыдные слова Ын Гиль предпочла оставить при себе. Они ей совсем не шли. Она только почесала затылок, неловко усмехнувшись.
И тогда глаза Мин А странно засверкали.
— Как... как мастер каллиграфии Сок Бон и мама, режущая тток?
Речь идет о героях корейской сказки, в которой мама учила сына смирению при обучении каллиграфии, идеально нарезая тток в темноте.
Тток - блюдо корейской кухни, пирожок из клейкого риса.
— Как "половина острая, половина жареная"?
— Т-то есть, как крокодил и его птичка?
В контексте диалога Мин А отсылает к мифу о симбиотической связи между крокодилом и птицей-зубочисткой (или египетской птице - чибису), которая в природе чистит зубы крокодила, питаясь остатками пищи. Это пример взаимовыгодного сотрудничества, где оба вида получают пользу: птица — еду, крокодил — чистку зубов.
Глядя на это, Ын Гиль быстро нашла душевное равновесие. Позже они вдвоём, глядя волейбольный матч, грызли оставшуюся редьку и заснули прямо так.
Их лица были чисты от забот, словно весь мир их не касался.
Но Мин А, всю жизнь подавленная, прожившая в страхе, и Ын Гиль, ничего толком не знавшая о жизни, имели слишком узкий кругозор, чтобы понять, как рвутся на куски адвокаты "Чжегён" и "Тэян" в поисках виноватых за сорванный проект, какие грязные слухи тихо распространяются в верхушке одного процента элиты, и кто на самом деле сейчас идёт по их следу сбежавших мышек.
Две девушки ничего об этом не знали.
Дряхлая дверь задрожала, будто вот-вот рухнет. Сонная Ын Гиль потёрла глаза и пробормотала:
Едва занялся рассвет — солнце только начинало подниматься, и тёмная синь рассвета ещё не успела рассеяться.
Длинная тень безо всякого стеснения колотила в чужую дверь.
— Кто там?! — Ын Гиль, не скрывая раздражения, вскочила на ноги. И в тот же миг Со Мин А инстинктивно поняла: пришёл!
По спине пробежала дрожь, будто на нее вылили ушат воды, и сон мгновенно улетучился.
— С-спортсменка… — Мин А вцепилась в руку Ын Гиль, пытаясь удержать её.
— Ай! — Ын Гиль вздрогнула от неожиданности, увидев, во что превратилась её фанатка: волосы торчали в разные стороны из-за лака, свадебный макияж размазался грязью по опухшему лицу.
— Я, к-конечно, не волейбольный гений...
Но куда больше бросались в глаза расширенные зрачки и подозрительный взгляд, мечущийся по углам, словно она искала, куда спрятаться.
— Н-но ч-что если мой брат владеет гениальной волейбольной командой?..
— Я уже иду! Прекратите ломиться!
— Н-не открывайте дверь!.. — Мин А, не отпуская её, умоляюще повисла на руке. — Только ответь мне... с-спортсменка...
— Да у тебя кошмары, скажи прямо.
Фанат у неё был один — но самый проблемный. Неудивительно, что девять лет назад, когда они только познакомились, эта девчонка без спросу запрыгнула в командный автобус, лишь бы следовать за Ын Гиль.. Никогда не знаешь, чего от неё ждать. Поэтому, не ввязываясь в бессмысленные споры, Ын Гиль просто ответила:
— Если бы у твоего брата гениальная волейбольная команда, что ж... Это из-за того, что я вчера сказала? Боишься, что я тебя выгоню?
— Ерунда. Владельцы клубов сами-то играть в волейбол не умеют. Скучные типы мне не интересны.
На этих словах Мин А чуть облегчённо вздохнула. Ын Гиль за несколько шагов пересекла крошечную комнату и открыла дверь.
В тот же миг её разум побелел и замер.
Перед ней стоял мужчина с улыбкой — холодной, как тень.
Она машинально попыталась захлопнуть дверь, но большая рука уже вцепилась в неё и не отпускала.
И только тогда до неё дошло: "Черные Фурии" принадлежат компании "Чжегён". Именно поэтому вчера она так легко узнала логотип — его постоянно показывали на соревнованиях.
Но почему этот мужчина здесь?.. Хозяин "Черных Фурий" — сын "Чжегёна", не так ли? А Со Мин А — тоже дочь "Чжегёна"… Как это называется…
Сквозь узкую щель их взгляды встретились. Его глаза, в отличие от напряжённой, с проступившими венами руки, были пугающе равнодушны, и от этого контраста температур упрямство Ын Гиль только усилилось.
Когда перетягивание каната затянулось, в ней взыграло самолюбие. Для волейболистки, которая в любой драке могла дать отпор, уступить какому-то клерку в костюмчике — недопустимо.
Но дверь всё равно мягко открывалась, сантиметр за сантиметром. Ын Гиль вцепилась в ручку, будто в сетку при блоке, но тщетно.
— Вот мы снова встретились. Сегодня носик хотя бы не покраснел, — наконец лицо мужчины — Со Ха Хёна — показалось полностью.
Улыбка у него была красивая и безупречная, но в голове Ын Гиль мелькнула мысль, что он сам не знает, как на самом деле улыбаться.
— Откройте дверь, спортсменка Кон.
— Сами силой открываете, а ещё болтаете! Проваливайте! Я сейчас вызову полицию за вторжение!
— Уже вызвал. Я ведь, по документам, её старший брат. Той самой "заложницы", которую вы удерживаете.
— И что, это у вас тут первая брачная ночь?..
Что?.. Тут было столько всего, что хотелось оспорить, но больше всего поразило одно: старший брат?..
Она резко повернулась и встретилась глазами с Мин А, переминавшейся с ноги на ногу.
— Брат?.. Вы родственники?.. Ты — с "Черными Фуриями"?! — на шее вздулись вены.
— Я чего, носом ткнулась в твоего брата?!
— Я-я н-не обманывала, нет! Честно!
Мин А чуть ли не в слезах начала оправдываться и кричать, обливаясь потом. Она выглядела хуже, чем на собственной свадьбе.
— Я... я никакого отношения к "Черным Фуриям" не имею! Абсолютно! Ну, я их больше всех ненавижу! Я всегда буду только на стороне Кон Ын Гиль! "Черные Фурии" для меня всегда будет отвратительнейшей командой! До дня их падения я буду с вами до конца! Они — продажная, бездушная, вонючая капиталистическая команда!
Со Мин А с такой страстью выкрикнула пылкую речь, что даже Со Ха Хён растерялся — он впервые слышал, как сестра так воодушевлённо и красноречиво что-то выкрикивает. Он невольно усмехнулся.
К счастью, Ын Гиль не почувствовала себя преданной так сильно, как ожидала. Всё потому, что за этим стояло куда более тревожное предчувствие. Очень дурное.
Заклятая фанатка захудалой третьесортной спортсменки и владелец непобедимых чемпионов — брат и сестра?
Я точно не хочу быть в центре этого!
Пока она отвлеклась, дверь резко распахнулась, и она выпустила ручку.
В тот же миг перед ней предстал Со Ха Хён во весь рост.
Он был настолько высок, что даже её гордость — собственный рост — потускнела. Ын Гиль видела немало игроков под два метра, но ощущение, что тебя вот так сверху вниз изучают, было особенным.
Подумаешь, всего-то метр девяносто с копейками… Но давление, которое он создавал, было другого масштаба.
Аккуратно одетый в чёрный костюм, Со Ха Хён окинул обеих острым взглядом и коротко приказал: