Твоему ведомому. Глава 100
Международный авиасалон в Париже — одно из трёх крупнейших авиашоу в мире.
Наряду с авиасалоном в Фарнборо в Англии и Чанги в Сингапуре, это старейшая и крупнейшая площадка.
Над головой с рёвом пролетал французский истребитель Rafale, оставляя яркие разноцветные дымовые шлейфы.
Чон Ха, прибыв в аэропорт Ле-Бурже, сделала козырёк из руки и посмотрела в небо. После десятичасового перелёта уши заложило.
Но оказаться на земле — уже облегчение…
Отпуск надо использовать по полной.
Скоро начнётся многонациональная тренировка.
Узнав, что её группа пойдёт в поддержку, Чон Ха спешно подала на отпуск.
Участие в учениях означало две недели взаперти или на нервах, так что лучше было взять передышку заранее.
Чон Ха, глядя на чёрную футболку с надписью «Korea Army», шевельнула губами.
Странно, но даже без формы загорелая кожа выдавала в нём военного. И в отпуске он…
— Ты что, и на свидания так ходишь?
Чёрные солнцезащитные очки, внимательно оглядывающие толпу, посмотрели на неё.
Чон Ха почесала голову. Со времён академии он всегда был в форме, и она не замечала.
В гардеробе Чон У Гёна — только спортивная одежда да футболки с мероприятий: «Korea Army» — ещё приличная, а остальные — «N-й Корейский кубок авиации», «N-е летние военные учения», «N-е соревнование по воздушной стрельбе» и прочее.
Чон Ха вздохнула, глядя на его высокий нос и острый подбородок под очками.
— Ты уже не в двадцати годах… Если не в форме, лучше вообще без одежды ходи.
Его губы дрогнули, и из них вырвался лёгкий смешок.
Они, будто сговорившись, двинулись через толпу.
Аэропорт был забит истребителями и гражданскими самолётами. Детские шарики весело мелькали перед глазами.
Чон У Гён, купив два американо у уличного торговца, с улыбкой спросил:
— Знаешь, почему меня всегда бросают?
— Погоди… тебя что, только и бросали?
Чон Ха мысленно пересчитала его девушек.
Минимум четыре! Она остолбенела. Чего тебе не хватает?
Она знала, что он встречался, но все романы были короткими.
После расставаний он заходил в магазин, приносил ей пакет с едой, и они, как в детстве, сидели у офицерских казарм, поедая чипсы.
Он смотрел на неё, жующую, и вздыхал.
Она думала, что у него не клеится с романами, но чтобы его бросали…
Хотя в прошлый раз, кажется, за ним бегала известная актриса!
Однажды она серьёзно спросила: «У тебя проблемы с ориентацией?» — и была утащена в зал кэндо, где получила кучу тычков.
К счастью, спустя десять лет Чон У Гён не признавался ей в любви. Это успокаивало, но…
— В академии дисциплина была слишком жёсткой. Не могу расслабиться.
— Говорил, что хочу другую, а в итоге получал пощёчины и расставание.
— Меня называли мусором. Кто такого возьмёт?
Вдруг над головой раздался рёв. Она подняла глаза: красный нос и хвост — Thunderbirds, американская пилотажная группа, взмыли в небо. Тошнота подкатила.
Перед глазами мелькали рюкзаки с американскими флагами, тело качнулось.
Ноги подкосились, будто она сейчас рухнет. Равновесие рушилось.
Почему симптомы именно сейчас…
Вдруг её руку крепко схватили. Чон У Гён, пробивая толпу, тащил её за собой.
— Им Чон Ха, я же сказал, не перенапрягайся.
С серьёзным лицом он усадил её на скамью и, присев на корточки, посмотрел снизу.
— Надо было ехать одному. Зачем я тебя послушал? Чёрт, не могу тебе отказать…
Его большая рука схватила её затылок и лоб, проверяя температуру.
— Смешно. Такой слабак, а всегда был первым?
Желудок сжался. Чон Ха, зажмурившись, что-то пробормотала. Он потёр лицо.
— Повторяю, я никогда не просил тебя о помощи.
Его голос твёрдо звучал среди потока чужих языков.
Отпуск был прикрытием. Чон У Гён приехал, чтобы тайно встретиться с отставником, знающим о подпольной организации в ВВС.
Чон Ха с детства знала, что он носит в груди лезвие.
Позже она узнала, что это связано с подозрениями о смерти его отца, и что он винит Им Иль Хвана.
Его холодный взгляд коснулся её.
— Если я отправлю твоего отца в пропасть, ты не сможешь поднять голову.
— Твоя военная карьера тоже закончится.
На резкие слова она лишь усмехнулась.
Я тоже… чувствую, что где-то умерла позорно…
Почему отец так хотел выдать меня за Ким Гон Хёка? Что за «ущерб» он понёс после смерти Сон Хи?
Чон Ха не забыла ни его слов, ни того чёрного ящика.
Её глаза потемнели, как озеро, всё ушло под воду, и она глубоко задышала.
Её бледные руки сжала тёплая, неуклюжая ладонь.
— Эй, Им Чон Ха. Мне обидно, что мы так жили вместе, но я хочу быть только сыном своего отца. Мать мне больше не важна. Я нашёл свой путь. С того дня, когда ты так убого поцеловала меня.
Смущённая, она выдернула руку и отвела взгляд. Он встал.
— Конечно, убого. Ты же раньше меня всё попробовала.
Чон Ха вспыхнула, но схватилась за лоб — голова кружилась.
Он снова присел, подняв её подбородок, и нахмурился.
— Нормально. Просто дай минутку…
— Тогда сиди здесь. Принесу воды.
Чон Ха, положив руки на бёдра, опустила голову. Хрр… — дрожащий стон вырвался сквозь стиснутые зубы.
Перед Чон У Гёном она не хотела показывать слабость, и терпела изо всех сил.
Она сжала уши. В них звенело, как металл.
Боль пронзила, будто в ухо вонзили шило.
Острая, колющая боль пробила висок и проникла в мозг.
Чон Ха, стиснув зубы, ещё ниже опустила голову. Среди волн французской речи и английского гомона она закрыла уши. Не хотела слышать.
Причина психосоматической боли была очевидна…
Тусклый диплом, запоздалый бунт, потеря Чжин Чжу — всё навалилось, и однажды она взглянула на календарь.
Дата с того чёрного ящика… Это был тот самый год.
Чем ближе тот день, тем труднее держать штурвал. Сезон, когда умер Кан Хи Сэ, приближался.
Это был секрет, о котором она никому не говорила. Сколько она так сидела, сжимая голову?
Сквозь звон в ушах показались незнакомые кроссовки.
Большая белая рука протянула простую бутылку воды. Чон Ха, моргая мутными глазами, дрожа, потянулась к ней.
— У Гён, не могу. Пойдём в отель.
Она слабо пробормотала, беря бутылку. Капли на пластике были странно живыми.
Чон Ха прижала холодную бутылку к глазам и дышала.
— Скорей в отель, наденем халаты, сфоткаемся… Напишем отцу, что Париж — идеально для медового месяца… Купим букет, пофоткаемся на фоне Сены…
Она бормотала, посмеиваясь. Но Чон У Гён не отвечал.
Странное предчувствие заставило её расправить плечи. Опуская бутылку, она открыла глаза и увидела мятые кроссовки.
Это обувь У Гёна? Кто-то, будто балерина, растягивал стопу, придавливая носок.
Низкий голос на иностранном языке заставил её замереть. Это была галлюцинация.
Чон Ха медленно убрала руки от ушей. Невозможно, но дежавю сковало её, как камень. Сердце заколотилось, во рту пересохло.
Она выпрямилась, словно заворожённая, и посмотрела вперёд.
Разноцветные шары, заслонявшие обзор, пропали.
Острый истребитель снова рассёк небо. Её взгляд в панике заметался.
Незнакомые иностранцы сновали перед глазами, гомон наконец достиг ушей.
С каждым движением век мир возвращался на место.
К счастью, вдали бежал Чон У Гён. Чон Ха тупо смотрела на бутылку в руке.