Твоему ведомому. Глава 110
Но внутри было тихо, будто никого нет. Чон Ха, выждав, постучала снова.
Брови поползли вверх. Может, уйти? Его «будет пиздецки хлопотно» — это, наверное, просто угроза дисциплинаркой.
Дисциплинарка… Чон Ха вспомнила измождённых американцев, от которых каждое утро пахло пластырями.
Чёрт возьми. Собравшись, она постучала ещё раз. Ответ, неожиданно, раздался рядом:
Йосеп, с растрёпанной головой, вышел из соседней комнаты. Чон Ха, вздрогнув, отступила:
— А… Кажется, вчера из-за меня майор травмировался.
— Это вас чуть не раздавило? — Йосеп, округлив глаза, неловко почесал затылок.
Он, вздыхая, посмотрел на запертую дверь и Чон Ху, будто не понимая, что делать. Его узкие плечи сгорбились ещё сильнее.
— Я притворюсь, что ничего не видел, уходите…
— Время… не лучшее. Зайдёте — ничего хорошего не увидите.
Он сильно пострадал? Его многозначительные слова заставили Чон Ху напрячься:
— Кан Хи… то есть, майор сильно злится?
Йосеп склонил голову. Пилоты обязаны знать английский, так что проблема не в языке, но их слова не сходились.
Они молча уставились друг на друга. Чон Ха поняла, что Йосеп не хочет её визита, и подняла подсумок:
— Оставлю бинты и мазь и уйду.
Надо хотя бы показать Хи Сэ, что она приходила, пока он не начал цепляться. Но Йосеп протянул руку, будто прося передать подсумок ему.
Мгновение сомнений. Легче и проще. Она уже хотела передать, когда:
— Йосеп, почему не читаешь сообщения? Опять всю ночь играл?
Кто-то с конца коридора звал его, держа папку с документами — похоже, проблема с бумагами.
Ленивый Йосеп вздрогнул. Неохотно он открыл запертую дверь ключом, косясь на Чон Ху с напряжением.
— Что бы вы ни увидели, ни услышали — не распространяйтесь. Я всё объясню.
— Наш майор… слишком эксцентричен, вернее, копит стресс…
— Надеюсь, он не с утра пораньше, но…
Бормоча загадки, он сглотнул. Скрип — дверь открылась. Йосеп, убирая ключи, бросил взгляд, желая удачи.
Комната оказалась обычной. Никаких вещей — как раньше, так и сейчас.
Чон Ха огляделась, положила подсумок на стол. Он что, спит? Где он вообще?
В тишине нарастало раздражение от напрасного визита. Или она слишком переживала. Ни то, ни другое не радовало.
Вдруг — шшш — послышался звук льющейся воды. Чон Ха обернулась.
Дверь в ванную, приоткрытая на палец, выпускала пар.
Услышав шорох воды по плитке, она решила уйти. Незачем сталкиваться. Чон Ха, заглушая шаги, двинулась к выходу.
Вот почему время неподходящее? Но что за «дурные привычки»…
Её остановил звук, похожий на стон боли.
Пока она моргала, из-за двери донёсся знакомый голос:
— Кхм… Здравствуйте. Капитан Им Чон Ха, оперативная группа 15-го крыла специальных миссий. Наша команда по отпугиванию птиц занимается изгнанием птиц с полосы.
— Птица весом девятьсот грамм при столкновении с самолётом создаёт удар в четыре тонны. Это называется «бёрд страйк». Если её засосёт в двигатель, случится катастрофа…
Сквозь шум воды стон, полный муки, царапал уши.
Голова опустела. Слушался лишь глубокий, как лава, хрип и звук трения кожи.
Чон Ха замерла, сжимая ручку двери.
Её голос с записи, напряжённый от чтения сценария, пробивался сквозь шум воды. Но стон, смешанный с ругательствами, был непонятен.
Неясно почему, но инстинкт кричал. Она торопливо повернула ручку.
Чавк, чавк. Кто-то шёл по мокрому полу.
Чон Ха рванула к выходу, но — бам! — дверь захлопнулась. Капли воды с волос упали на её форму.
Чон Ха не посмела обернуться. Его пальцы, как крюки, упёрлись в дверь.
Он запер замок и поймал её в ловушку рук.
Малейшее движение — и она коснётся его влажной кожи.
Чон Ха смотрела на дверь. Её глаза взлетели в вызове.
— Майор, это домогательство. Я доложу выше.
Хи Сэ схватил её локоть, силой поднимая. Чон Ха, возмущённая, вырвалась.
— Отвали… Я это так не оставлю!
Она ударила локтем. Раздался хлопок, но он не шелохнулся. Напротив…
— Уволят за травлю старшей — отлично. Когда я боялся выговоров?
Он ударил по двери, издав сдавленный стон. Шлёп, шлёп — донесся звук влажной кожи. Его движения были резкими.
Когда он дёргал себя, капли с волос стекали на её шею. Тело напряглось.
— Чон У Гён так низко не играет, да?
Живые, грубые движения терзали её уши. Его грудь вздымалась, будто он сгребал всё подряд.
Чон Ха, сдерживая учащённое дыхание, нащупала карман.
— В твоём возрасте так позориться. Стыдно должно быть.
Его дыхание стало тяжелее. Он царапал дверь ногтями — в ярости, в обиде, и…
— Ты тоже меня домогалась, помнишь?
— Выбросила наши дни в мусорку, а я не могу и этого? Ты спасала меня, а потом добила дерьмовыми словами. Сколько раз?
Его вены вздулись от руки до плеча.
— В книгах о Северо-Восточной Азии пишут: месть за жареные каштаны… чёрт, даже через десять лет не поздно. Так что терпи. Это не домогательство, а ностальгия.
«Месть за каштаны» — метафорическое выражение, символизирующее давнюю обиду Хи Сэ на Чон Хи за их разрыв. Образ, подчёркивающий, что даже спустя десять лет его боль жива, как жареные каштаны, которые сохраняют тепло.
Чего только не бывает. Младший товарищ вырос, обошёл по званию и издевается над старшей…
Но её давно угасший дух соперничества зашевелился.
Я хотела смягчить наш грязный разрыв…
Чон Ха незаметно достала телефон. Вот же мастер выводить из себя…
Но её тело, будто в резонансе, покалывало.
Без взгляда назад она чувствовала его мускулистое тело, напряжённое, как надутый шар.
— Пока я жил без тебя, я бросил ругаться, гнался за званиями. Когда ненавидел тебя, жил так, как ты любила. Так я проглотил тебя. Это немного успокаивало.
Они не касались друг друга, но кожа горела. Его дыхание оставило влажное пятно на её шее.
Чон Ха медленно закрыла и открыла глаза, резко обернувшись.
На фото попали только его пальцы ног, но угол был двусмысленным, будто она сняла его пах.
Наглый щенок. Вырос, и что? Не знаешь, как отвечает матёрый человек.
Она сделала ещё снимок, теперь видео с его лицом. Его рельефные мышцы живота дёрнулись от резкого дыхания.
Его бёдра напряглись, а Чон Ха, не моргая, спросила:
Он, стиснув зубы, приоткрыл рот. Рефлекторно сжав себя, он вздрогнул грудью.
Выплеснувшаяся сперма стекала по его влажной коже. Хи Сэ лишь смотрел на Чон Ху, застыв.