Непробиваемый блок. Глава 4. Часть 17
«Ветроуказатель» проиграл матч.
Мин А сбивалась с ног, раздавая полотенца и воду измождённым игрокам.
— Менеджер, как там народ? — спросила либеро Сон На Силь.
Либеро в волейболе — специальный игрок в составе команды, выполняющий только защитные функции.
— По-по-настоящему полезное всегда горькое. Мы это всё выпьем до дна.
Игроки безвольно опустили плечи и промолчали. Не в силах больше на это смотреть, Мин А с пылающим лицом повысила голос:
— Про-проигрывайте изо всех сил! Я хочу быть на каждом матче!
Говорить перед десятками людей было страшно — сердце колотилось как сумасшедшее. Но Мин А с трудом вспомнила, как сегодня ранним утром Ын Гиль взяла её за руку.
— Я, я ведь мет-метила на Кубок KOVO!
Глаза игроков округлились до размеров собственных кулаков. KOVO Cup — это Кубок Корейской волейбольной ассоциации, короткий турнир, который проводится до начала регулярного сезона.
— В этом сезоне мы мо-можем спокойно быть по-последними. Зато рвёмся вперёд и про-проигрываем с боем. А потом побе-побеждаем на Кубке KOVO!
Повисла тишина. Слова менеджера звучали чересчур оптимистично, даже по-детски.
— Использовать весь сезон как тренировочную площадку?.. — без эмоций проговорила разыгрывающая До Чжэ Хи, скрестив руки на груди.
— Ветроуказатель с-сейчас в стадии из-изменений. Растения и живо-животные, на-на-например в такие моменты са-самые уязвимые.
— Та-так что гордитесь своей сла-слабостью. Мы в процессе.
Выговорив всё, Мин А задыхалась. Слова предназначались игрокам, но отчего-то пробили её саму.
Она не любила людей. Из-за этого ей опротивел весь мир, полный столкновений, и она заперлась в своей комнате.
И тогда она случайно увидела игру Кон Ын Гиль — и была в одночасье покорена. Это был первый раз, когда кто-то или что-то её по-настоящему заинтересовало.
— Благодаря тебе я хотя бы улыбалась.
Когда Мин А услышала это, она искренне растерялась. Эти слова должна была сказать она — а произнесла её спортсменка.
Мин А зажмурилась и тут же открыла глаза.
— Промежуточная цель плана по спасению «Ветроуказателя» — победа в Кубке KOVO.
Говорила она медленнее обычного, но каждое слово звучало чётко.
— Запомните. Ветер не дует назад.
Спустя некоторое время игроки вышли из раздевалки уже не теми, что прежде. Они стали ещё более отягощёнными, измученными. Но почему-то их лица странно светились.
И тут один из журналистов внезапно сунул Мин А под нос диктофон:
— Почему Кон Ын Гиль не попала в заявку на матч?
— Нам сообщили, что дело в ухудшении здоровья, но может, это как-то связано с уходом тренера?
Пока Мин А терялась, другие репортёры тут же окружили её. По оранжевому бейджу на шее они поняли, что она представитель клуба.
— «Ветроуказатель» до сих пор не сделал официального заявления об уходе тренера. Вы ведь часть фронт-офиса — скажите хоть слово!
— Слышали ли вы что-то о поиске нового тренера?
Таинственная менеджер, которая весь матч сидела на скамейке и раздавала указания игрокам... В свете нашумевшей кампании «Ветроуказателя» по набору «тренеров с дивана» внимание журналистов к ней было вполне объяснимо.
Но Мин А, как всегда, не отличалась сообразительностью и просто застыла на месте.
Но Мин А, неуклюжая в импровизации, застыла. Даже срывая помолвку, она с Ын Гиль не могла сработаться, рождая нелепые слухи.
И теперь журналисты начали фантазировать во всю силу:
— Причины, по которым Кон Ын Гиль пропускает матч, кажутся слишком странными. Ушёл тренер — и она тут же не выходит на игру. Ничего не замечаете? У них был конфликт? Или Кон теперь осталась без поддержки? Мы слышали, что клубные разборки у вас не хуже офисных.
— Но не находите, что тайминг уж больно подозрительный?
— У Кон Ын Гиль, к слову, уже бывали подобные истории. Она не из тех, кто ладит с тренерами. Можно ли считать, что это снова внутренний конфликт?
Похоже, журналисту во что бы то ни стало хотелось раздуть сенсацию.
И тогда Мин А, охваченная паникой, наконец заговорила:
— Э-это... Кон Ын Гиль... у неё про-просто личные обстоятельства...
— Плохо слышно! Громче, не слышно!
И тут словно проснулась та самая упрямая девчонка, которая когда-то, ведомая слепой любовью к спортсменке, уцепилась за поручень клубного автобуса.
— Кон Ын Гиль сей-сейчас в крова-ати! Со своим мужем! Так что прекратите выдумывать и не суйтесь, куда не просят!
— Это точно та Со Мин А, которую я знала?.. Как она могла выкинуть такую нелепицу — да ещё так уверенно?
— Перестань писать комментарии.
Ын Гиль с недовольным видом косо посмотрела на Ха Хёна, который сидел рядом и смотрел трансляцию матча «Ветроуказателя». Он не просто смотрел — он комментировал, будто штатный диванный тренер.
— Если узнают, что хозяин клуба «Чёрных Фурий» влез в тренировку «Ветроуказателя», даже мимо проходящие собаки засмеются.
— Мне хватит и того, если хотя бы ты, Ын Гиль, посмеёшься.
У Ын Гиль не нашлось, что возразить, и она отвернулась. В ту же секунду большая ладонь мягко, но решительно вернула её голову в исходное положение.
— Жена с диагнозом "три недели покоя" не отворачивается от своего медбрата-мужа. Что с ртом? Всё ещё щиплет?
— Я думал, в жизни видел всё...
— Но со вчерашнего дня к этому списку добавился ещё один кошмар.
Со Ха Хён осторожно коснулся её шеи, обмотанной бинтами.
— Хотя... Знаешь, я ведь этим ублюдкам яйца не оторвал.
— ...Не стоит. Думаю, ты их и так достаточно уделал.
— Слишком уж ты добрая. Тоже хреново.
Ын Гиль цокнула языком, глядя, как он сам себя накручивает.
Со Ха Хён умел быть ласковым, но иногда резко менялся и начинал скрежетать зубами. Он был тем самым человеком, который даже Чхве Боре обеспечил «гарантию», но собственную злость не мог заглушить.
Не случится ли так, что он первым возьмёт в руки лопату, даже раньше, чем его об этом попросят?..
Её серьёзно беспокоил этот характер — взрывной и странный.
— Спортсменка Кон временно уходит на отдых. Руководству клуба я уже передал, что причина — ухудшение состояния здоровья.
— А ещё я сообщу в Федерацию, что ты не сможешь участвовать в волейбольной школе...
Ын Гиль тут же перебила его, в глазах вспыхнул странный огонёк.
— Федерация прислала запрос — можно ли привлечь игрока Кон в качестве однодневного тренера для юношеского волейбольного клиника.
Она тут же приподнялась, несмотря на лежачее положение.
Не дав договорить, Ын Гиль с воодушевлением выпалила:
— Почему ты мне сразу не сказал?! Где он будет проходить в этом году? В какие точно дни?
Ха Хён с удивлением смотрел, как она взволнованно расспрашивает.
— Это для тебя настолько важно?
— Почему?.. Там ведь почти не платят.
— Когда я стала профессиональной спортсменкой, одним из самых счастливых моментов было осознание, что я могу помочь детям. В настоящей форме, с настоящим именем — хоть чем-то, хоть как-то.
Её лицо смягчилось. Обычно она напоминала колючую кошку, так что для Со Ха Хёна это выражение показалось особенно непривычным.
— Просто, когда вижу этих детей, невольно вспоминаю себя. В детстве я ведь по-настоящему любила волейбол.
— …Сейчас он уже порядком запачкался.
Для Ха Хёна это было нечто, чего он не мог постичь. В её глазах прятался старый колодец. Грязное, укромное место, полное тайн. Ему хотелось вскрыть крышку и заглянуть внутрь, но он не спешил.
— А-а-а! — закричала внезапно Ын Гиль.
Испуганный Со Ха Хён тут же навис над ней, словно прикрывая собой:
Она замотала головой и указала на экран смартфона.
В комнате на какое-то время воцарилась немая тишина.
И только Со Ха Хён слегка усмехнулся, довольно пробормотав:
— Похоже, давно пора выдать ей карманные деньги.
«Игрок Кон Ын Гиль (номер восемь) не вышла на матч. Причина шокирует: "Находится в постели с мужем!" — Sports Today, 202ХХ, Reiber News».
Сообщения сыпались без остановки.
[До Чжэ Хи: Тренироваться валите.]
[Чхве Бора: Кажется, у старшей дела ещё хуже, чем у меня]
[Сон На Силь: ??? Старшая, вы в любовное гнёздышко укатили? Тогда уж не поддавайтесь! В волейбол можно и проиграть, но желание проигрывать нельзя, никогда!]
[Сталкер: ㅠㅠㅠㅠㅠㅠㅠㅠㅠㅠㅠㅠㅠ]
[Гу Чхоль Ён: Почему в твоей жизни ни дня без бури? Может, уже стоит провести обряд очищения?..]
На последнем сообщении от Гу Чхоль Ёна, главы "Солнечных Денег", Ын Гиль накрыла экран ладонью. И без того всё ломило, а теперь казалось, что к этому добавилась ещё и температура.
Но хуже всего было другое — Со Ха Хён, отдающий распоряжения с чертовски довольной рожей, будто бы сам собирался всё разруливать.
— Помощник Нам, назови это фейком. Напиши, что если человек не может отличить шутку от правды, то как он вообще работает журналистом, да и как в обществе живёт? Не скупись на жёсткость, скажи всё как есть.
Скрестив руки, Ын Гиль внимательно на него уставилась.
— Мы ясно дали понять — проблемы со здоровьем и личные обстоятельства. Раз человек болен, то болен. Чего суют нос?.. Откуда у них столько сраного любопытства. — Он цокнул языком.
— И найди Со Мин А. Раз до сих пор домой не пришла. Похоже, наша младшенькая ляпнула лишнего.
Так и было. Уже почти полночь, а Мин А так и не появилась, лишь оставив слезливое сообщение. Ын Гиль с тревогой взглянула на часы.
— Когда найдёшь — уговори как-нибудь. Скажи, что брат денег даст.
— Кстати, какая нынче у младших сестёр расценка на карманные деньги? Последний раз я вроде золотой слиток в кило дал — «на конфетки».
Ын Гиль не выдержала — покачала головой с немым возгласом. Особенно после слов о последних "карманных"…
Прошло какое-то время, наполненное тревогой.
Медленно, еле слышно, открылся дверной замок.
Благодаря настойчивости Ха Хёна опровержение уже вышло и разошлось по сети. Но лицо Мин А выглядело ужасающе. Цвет лица, щёки — она будто трое суток ничего не ела.
Стоило Ын Гиль заговорить с серьёзным видом, как та резко вздрогнула.
— Е-е-если прикажете в Индандсу — пойду!..
— А не в Ханган? — вставил Со Ха Хён.
— А-а-а, да, туда… В общем, к воде поближе…
Мин А опустила голову. Вместо того чтобы расстелить цветочную дорожку под ногами своей любимой спортсменки, она опозорилась. Причём не кто-нибудь, а она сама, её ближайшее окружение, управляющая "Афины"! Её распирало от чувства вины и стыда.
— Почему в Индандсу-то? По сути, я сам добыл те самые триста пакетов, всё разрулил. А ты — ты трёхсотлетнюю сыновнюю преданность проявила.
Редкая ямочка на лице Ха Хёна — та, что обычно появлялась лишь на миг, — не спешила исчезать.
— Н-но это не преданность… Я ж натворила дел…
Ын Гиль хотела обязательно донести до неё одну мысль:
— Всё равно домой надо было вернуться сразу.
— Не броди, будто тебе некуда идти. Не мучайся в одиночку. Даже если ты вся в крови — для начала введи пароль от двери.
Эти слова пронзили Со Ха Хёна глубже, чем Мин А. Он одновременно онемел и почувствовал боль. Улыбка тут же стерлась, по спине пробежала ненормальная дрожь.
Женщина, которую он хотел хоть на мгновение, но удержать. Женщина с высокой "износостойкостью". Та, кто не убежит, даже увидев его настоящим. Та, кто ответит штормом на бурю.
Он, как загипнотизированный, смотрел на Ын Гиль — её глаза пылали, как никогда. Его мечта — мечта, которую он когда-то рисовал себе во снах, — вдруг стала человеком.
Со Ха Хён до боли сжал кулак, будто хотел украсть себе эти слова.
Тем временем Мин А теребила пальцы. Если бы это был родительский дом… Наверное, в меня уже бы полетела пепельница, — с таким мысленным выводом она сдержала облегчённый всхлип. Камень, давивший на грудь, медленно становился легче. Это было новое, незнакомое ощущение.
— Конечно, я испугалась, — пробормотала Ын Гиль, — но если подумать, это же самая безобидная из всех моих сплетен, правда?..
— Хорошо ещё, что на фото в кровати был мой муж. Такое и в учебник по морали можно вставить. — Ын Гиль игриво усмехнулась.
К счастью, статья считалась просто как курьёз. По крайней мере, тогда.