Номер 30. Глава 100
По шее, от уха до затылка, пробежал сладостно-щекочущий озноб.
Это нечестно. Такие слова в этот момент невозможно оттолкнуть. Хотя, может быть, я с самого начала знала, что всё придёт к этому. Вот почему с той самой минуты, как он вошёл, я ощущала и покой, и тревогу одновременно. Мы оставались вдвоём — и он, как всегда, начинал прикасаться ко мне и целовать, словно не мог иначе.
Словно встретил долгожданную судьбу. Словно наконец-то мог заполнить пустоту в душе.
Отвечая на его поцелуи, она не заметила, как её спина коснулась кровати. Его ладонь, обхватившая бёдра под ягодицами, раздвинула ноги и легко втиснула колено — сомкнуть их она больше не могла. В мгновение ока, оказавшись прижатой, она потеряла голову от жара и его дыхания. Его пальцы, обхватившие грудь поверх белой футболки, медленно ласкали чувствительные соски. Каждый раз, когда он проводил по ним ногтями, ощущения, почти жестокие, поднимали в Риэлле тревогу. Если он ещё немного прикоснётся — я опьянею от его терпкого, тяжёлого запаха… и мне станет всё равно. Тело поддастся — и падёт без борьбы.
— Аслан… Подожди… Я… — выдохнула она.
Пальцы, внезапно скользнувшие под футболку и коснувшиеся вогнутой поясницы, обожгли холодом и мигом вернули сознание. Очнувшись, Риэлла задрожала, прижатая к кровати, а затем вместо того, чтобы оттолкнуть, сильнее обвила его плечи. Разница в их телосложении в такие моменты ощущалась особенно сильно.
Мужчина, касавшийся губами её мочки и шеи, не обратил внимания на попытку оттолкнуть, но наконец напряг мышцы спины и поднял голову. Риэлла, тяжело дыша, посмотрела в его глубокие, тёмные глаза. Знакомая сцена.
— Прости… Но я ещё не разобралась. Я счастлива до слёз от твоих воспоминаний и признания, но… в итоге мы ничего не решили, — честно сказала она, переводя дыхание.
Аслан, глядя сверху, тихо, охрипшим голосом, спросил:
— Какой ответ ты хочешь услышать?
— Пообещай, что не будешь жертвовать собой ради меня. Что будешь уважать мой выбор, даже если я возьму пистолет, бомбу или сделаю что-то опасное.
— Невозможно, — ответил он резко и кратко.
Риэлла напряглась. Серебристые волосы, упавшие на его лоб, блестели в свете лампы.
— Я сказал, что не хочу снова видеть, как ты страдаешь.
— Но ты же говорил, что хочешь дать мне свободу. И за столом сказал, что бесполезные люди не нужны.
— Чем разные? Потому что я могу поворачивать время? Потому что я Риэлла Андрей?
Он молчал, принимая её взгляд. В ней вспыхнуло лёгкое раздражение.
— Ты не сможешь всегда меня защищать. Если ты будешь жертвовать собой, я буду умирать и поворачивать время.
Его спокойные зрачки на миг застыли, как лёд. Это была ошибка. Поняв это, она увидела, как он, словно остыв, приподнялся.
— Я имела в виду… — начала она.
— Не нужно продолжать. Я понял, — тихо сказал он.
Риэлла, шевельнув губами, опустила взгляд. Она не это хотела сказать. Или всё-таки это? Даже в самых безобидных словах всегда прячется часть правды.
Аслан, небрежно взъерошив ещё влажные волосы, помог Риэлле, опиравшейся на кровать, подняться и, как само собой разумеющееся, поправил задравшуюся футболку. Его нежность, несмотря на гнев, вызвала грусть.
— Я знаю. Я не смогу всегда тебя защищать.
— И знаю, что у тебя есть силы идти самой. Проблема во мне, верно?
Тонкий, слабый свет отбрасывал тень на его опущенное лицо. Густые тени так шли ему. В этот момент его тёмно-синие глаза посмотрели на неё.
Сердце болезненно дрогнуло, когда их взгляды встретились. В его глазах, глубоких, как море, ещё тлело неугасшее желание. Это уже не порыв подростка. Он сдерживался. Подавлял. Этот человек скорее сломается, чем склонится.
— Риэлла, когда стреляешь, наступает момент, — сказал он, сжав пальцами тонкую прядь её волос у талии. — Когда весь мир исчезает, и остаются только ты и цель.
— Когда принимаешь стойку и выравниваешь прицел, время, текущее само собой, вдруг ощущается в секундах. И тогда в голове звучит лишь одна мысль.
Мольба, прозвучавшая чуть раньше, наложилась эхом. В низком, сдающемся голосе Аслана чувствовалась усталость. Когда Риэлла кивнула, он обнял её так сильно, словно никогда не отпустит. Крепкие руки обвили её спину, а из груди, к которой она прижалась, сотрясая её тело, вырывались неровные удары сердца.
Говорят, влюблённые, между которыми возникает разлад, стремятся заполнить его телесной близостью. Ах, если бы так можно было связать сердца…
— Устал, — пробормотал Джейд, разминая затёкшую шею.
Вчера утром в Бездну спустился новый модуль. Свет его падения, пробивавшийся даже через окна, напоминал метеор, сгорающий в атмосфере.
— Наконец-то три месяца прошло, да? В прошлый раз спустились четыре зонда, так что теперь, наверное, три. Главное — захватить первыми. Я уже говорил, но кажется, кто-то нас преследует, — сказал Джейд.
— Двадцать девятый, тридцатый, тридцать первый, — добавила Шамита, поигрывая оружием, пока Тим загибал толстые пальцы.
Джейд, улыбнувшись, взял пистолет. Хоть они и таскали винтовки, военной подготовки у них не было, и пистолет был единственным оружием, которым они могли попасть в цель.
— Надеюсь, там доверчивые идиоты. Ночью сон был такой жуткий, — сказал Джейд.
— Что за сон? — спросила Шамита.
— Хм, тварь убила всю нашу команду и воткнула мне щупальце в голову, — ответил он, ткнув пальцем в лоб и ухмыльнувшись.
Шамита скривилась, не зная, смеяться или нет. Тео серьёзно покачал головой:
— Ничего, брат. Говорят, во снах всё наоборот. А кровь была? Бабушка говорила, если кровь, то это к удаче.
— Ха-ха, да, крови было полно. Значит, сон счастливый. Кто хочет купить лотерейку на мой сон? Тео, ты помнишь, что тебе сегодня нужно сделать? — небрежно уточнил Джейд.
Тео, как подобает послушному младшему, энергично кивнул.
Если на спускаемом аппарате все огни погашены, Тео должен проникнуть в центр управления. Если он встретит инженера, идущего включить свет, то должен притвориться случайным гостем или восьмым членом команды.
— Если спросят про команду, говори: двадцать восьмая. Выжившие после крупной катастрофы, — напомнил Джейд.
Они — единственные знающие финал всех остальных. Джейд неспешно оглядел знакомую гостиную двадцать восьмого. Семь «чудом» выживших, стрелявших друг в друга, теперь лежали полусгнившими трупами по углам. Можно было убрать, но Джейд не трогал. Как и тело палеонтолога, покончившего с собой, — он не любил осквернять чей-то финал. К тому же скелет, замеревший на коленях за диваном, сжимая в объятиях банку, выглядел буквально как произведение искусства.
Бонусом шло напоминание: на одной лишь удаче долго не протянешь.