Исламский анархизм? Шариат без государства

Вам представлен краткий любительский перевод последних глав книги Law and Politics under the Abbasids. An Intellectual Portrait of al-Juwayni by Sohaira Z. M. Siddiqui, затрагивающих интересные взгляды шафиитского правоведа аль-Джувейна о гипотетической ситуации распада имамата, шариата без государства. Контекст этих взглядов связан с периодом, когда аль-Джувейни видел угасание Аббасидского халифата, и возвышение пришлых тюркских правителей, взявших власть в свои руки. Заранее извиняюсь, если перевод получился невнятным, но центральные идеи я думаю вы впитаете и поймете. Приятного чтения.

Введение

…поскольку первый раздел книги посвящен идеальному сценарию, в котором власть и стабильность связаны с самим имаматом. Как только аль-Джувейни допускает возможность отсутствия имама в последних частях "Гияти", его внимание к авторитету и стабильности уступает место вниманию к мусульманской общине и эпистемически определенному знанию, которым обладают отдельные люди. В отсутствие имамата аль-Джувейни представляет себе общество, упорядоченное и управляемое эпистемически определенными правовыми и социальными нормами, воплощенными и усвоенными людьми с течением времени, в результате чего пробелы в формальных структурах порядка, будь то политические или правовые, не приводят к немедленному распаду общества. Этот сценарий указывает на взаимодействие между непрерывностью и определенностью в системе аль-Джувейни, поскольку непрерывность основывается на эпистемически определенном знании. Но помимо этого, непрерывность общества также свидетельствует о диалектической взаимосвязи между Шариатом и обществом, в котором жизнеспособность Шариата фундаментально связана с людьми, практикующими его.

Жизнь без правителей: возвышение улема

Рассматривая утрату имамата как новую реальность, аль-Джувейни переносит фокус своего исследования с функций имама на общину и преемственность общества в более широком смысле. Исчезновение политической власти, воплощенной в имамате, не отменяет заботы аль-Джувейни об упорядочении и стабильности общества. Напротив, устаревание формального политического правления заставляет его сосредоточиться на развитии новых механизмов и институтов, которые могут способствовать порядку в обществе. Как показывает обсуждение ahl al-hall wa-l-ʿaqd в предыдущей главе, аль-Джувейни признает, что некоторые люди оказывают влияние на других благодаря своему высокому социально-политическому статусу. В условиях имамата наиболее ценной социальной валютой является политическая и социальная власть, примером чему служит требование, чтобы выборщики обладали как карательной властью (shakwa), так и властью, основанной на благосклонности (munna qahriyya). С утратой имамата аль-Джувейни утверждает, что социально влиятельными людьми становятся не те, кто находится в близких отношениях с имамом, а те, кто близок к Богу. Таким образом, утрата имамата свидетельствует о передаче религиозной власти от имама к муфтиям-муджтахидам, высшему рангу правоведов, которым поручено опекать массы в силу их знания Шариата и их благочестия. То, что аль-Джувейни отдает власть религиозно образованным людям, не является неожиданностью, поскольку на протяжении всего первого раздела "Гияти" он утверждает, что имам должен быть окружен советом ученых, если сам он не обладает религиозной квалификацией. Если ученые, окружающие имама, выполняют консультативную функцию, особенно в религиозных вопросах, логично, что они будут играть центральную роль в отсутствие имама. Кроме того, аль-Джувейни постулирует, что конец имамата будет способствовать повышению индивидуального интереса к религии, и этот фактор также поддерживает тезис о том, что муфтии-муджтахиды лучше всего подходят для того, чтобы взять на себя ответственность за религиозные дела общины. Эта роль ученых как "надзирателей" общины отражена в терминологии аль-Джувейни, когда он называет муфти-муджтахидов "хранителями верующих" (wulāt al-ʿibād). Как только в данной местности выбран главный муфтий-муджтахид, другие муфтии-муджтахиды должны подчиняться его решениям, чтобы сохранить единство и порядок. Таким образом, в каждой местности будет муфтий-муджтахид, контролирующий юридические и религиозные дела людей в этой местности. Массы, не обладающие юридическими знаниями, обязаны обращаться с любыми юридическими и религиозными вопросами к муфтию-муджтахиду.

В случае отсутствия муфтиев-муджтахидов аль-Джувейни утверждает, что их место займут юристы (аль-факих аль-накиль), которые будут продолжать передавать их правовые труды и фетвы. Такие юристы, которых превозносят за их память, выступают в качестве хранителей знаний прошлых ученых, что позволяет им отвечать на юридические вопросы. Однако аль-Джувейни не игнорирует интеллектуальные недостатки этих ученых. Он рассматривает случай, подобный предыдущему, в котором муфтий-муджтахид отступил от прецедента аш-Шафии по правовому вопросу. В этом случае аль-Джувейни отдавал приоритет толкованию муфтия-муджтахида. Однако если юрист, который сам не способен к самостоятельному иджтихаду, выявляет противоречие между постановлением аш-Шафии или другого правового эпонима и постановлением более позднего муфтия-муджтахида по тому же вопросу, аль-Джувейни требует, чтобы юрист отдавал приоритет постановлению эпонима (т.к. есть шафиит между мнением аш-Шафии и аль-Газали должен предпочесть мнение аш-Шафии - прим. D.S.). Этим правилом аль-Джувейни стремится обеспечить передающего правоведа единым полюсом авторитета, чтобы избежать ситуации, когда правовед, не имея четкой методики выбора среди множества мнений, будет выносить непоследовательные постановления и тем самым создавать правовую путаницу и противоречия.

Для дальнейшей иллюстрации объема юрисдикции передающего правоведа аль-Джувейни предлагает второй случай, когда нет четкого постановления от аш-Шафии или другого муфтия-муджтахида. В такой ситуации возможны два варианта:

1. либо существует текстовый показатель, который может разрешить рассматриваемый правовой вопрос без долгих размышлений,
2. либо передающий правовед, хотя и не является полноценным муфтием-муджтахидом, достаточно проницателен, чтобы быть в состоянии заниматься правовыми рассуждениями.

В первом случае передающий юрист может вынести решение с относительной уверенностью благодаря наличию текстового источника, смысл которого ясен. Допустимость такого минимального толкования юристом, не имеющим квалификации для иджтихада, вероятно, отражает первый тип nazar sharʿī (рассуждения в вопросах откровения), который аль-Джувейни обсуждает в "Бурхане", прежде чем перейти к собственно киясу/аналогии. Аль-Джувейни описывает этот тип рассуждений как "применение (ilhāq) того, что не охватывается текстом (al-maskūt), к [тому], что явно указано в тексте (mantūq)".

Когда первоначальное решение очевидно и может быть легко перенесено на новый случай, требуется лишь минимальное рассуждение, не достигающее уровня кияса, и это тот тип рассуждений, который аль-Джувейни разрешает передающему юристу. Во второй ситуации, когда нет переданного постановления, но передающий юрист достиг высокого уровня юридических знаний, аль-Джувейни позволяет ему действовать как муфтий-муджтахид и выводить постановления по мере необходимости. Однако юрист должен обладать глубоким пониманием кияса; без этого никакие правовые выводы недопустимы. Цель аль-Джувейни, разрешающего передающему юристам функционировать в качестве муфти-муджтахида, заключается в том, чтобы закон не был забыт или оставлен из-за новых правовых ситуаций, не имеющих установленного ответа. Предоставляя узкую платформу передающему юристу, аль-Джувейни обеспечивает преемственность закона, хотя и в ограниченной форме. Однако, поскольку сфера действия, которую он предоставляет передающим юристам, ограничена, они не являются панацеей от социально-политических трудностей своего контекста, и их долголетие, как и муфтиев-муджтахидов, ограничено. Их окончательное истечение означает окончательный конец людей, обладающих юридическими знаниями, и эта перспектива заставляет аль-Джувейни полагаться на последний механизм социальной и религиозной преемственности: само общество вместе с человеком.

Отсутствии каких либо улема

Рассматривая ситуацию, в которой не останется ученых, аль-Джувейни сталкивается с, казалось бы, непреодолимой задачей гарантировать правовое руководство для людей, не прибегая к помощи ученых или передаваемых ими текстов. Прежде чем предложить решение, он повторяет свою концепцию правовой универсальности, отмечая, что даже при отсутствии официального правового руководства люди будут продолжать выводить закон, поскольку все действия человека имеют соответствующие правовые постановления. Что способствует такому продолжению закона, так это фундаментальные принципы (al-umūr al-kullī/al-marāsim al-kulliyya) Шариат, которые люди усваивают и применяют в своей жизни через привычную практику, тем самым страхуя себя от возможности потери. Чтобы проиллюстрировать этот процесс правового самоуправления, аль-Джувейни перечисляет основные правовые вопросы, такие как законы молитвы, поста и менструации, и выделяет фундаментальные правовые принципы, которые лежат в основе постановлений в каждой области фикха (позитивного права).

Эти фундаментальные принципы затем служат юридическими указателями для людей, ищущих правовое руководство. Концептуализация аль-Джувейни роли фундаментальных правовых принципов основывается на его эпистемологической системе, в которой эпистемически определенное знание не может быть утрачено. Как описано в главе 4, аль-Джувейни строит изменчивую эпистемологию, которая позволяет достичь практической уверенности путем возведения приобретенного знания (ʿilm nazarī), которое является эпистемически вероятным, в статус необходимого знания (ʿilm darūrī). Деконструкция эпистемического барьера между этими двумя категориями знания происходит либо через процесс исчерпывающего рассуждения, либо через привычное повторение. Второй метод, наиболее подходящий для данного обсуждения, основан на идее, что если определенное действие повторяется в течение длительного периода времени, то первоначально вероятностный характер знания, воплощенного в этом действии, развивается через привыкание и достигает определенности.

Когда это знание становится эпистемически определенным, оно включается в резервуар знаний человека и вряд ли станет жертвой сомнения или забвения. В применении к сфере правовых знаний этот принцип означает, что привычная практика индивида достигнет эпистемической определенности и станет постоянной частью его резервуара знаний независимо от меняющихся религиозных и политических контекстов и формальной эпистемической ценности постановления, вынесенного юристами. Такие укоренившиеся правовые практики, вложенные в человека, аль-Джувейни называет alumūr al-kullī или al-marāsim al-kulliyya; в "Бурхане" он определяет их как "то, что интеллект проникает в те моменты, когда детали забываются". Право, как точная и конкретная дисциплина, изобилует деталями; однако в законе есть фундаментальные элементы, которые заключают в себе основную цель подробных постановлений и способствуют общему благосостоянию людей (maslaha). Таким образом, эти основополагающие элементы закона являются отражением цели самого закона и сохраняются в обществе благодаря постоянному индивидуальному повторению.

Преемственность правового руководства

Таким образом, отсутствие муфтиев-муджтахидов не уменьшает потребности в юридическом руководстве и не оставляет людей юридически свободными. Вместо этого, в отсутствие ученых-юристов, люди должны полагаться на свои независимые источники знаний, которые основаны на практике и подкреплены обычаями общества и, таким образом, проникнуты духом шариата. Для аль-Джувейни постоянно присутствующий дух Шариата становится наиболее заметной с распадом имамата и переформированием общества вокруг местных муфти-муджтахидов, и он создается и поддерживается двумя способами. Первый связан с более ранним обоснованием иджмы аль-Джувейни, который утверждает, что некоторые нормы единообразно проявляются в социальной практике без какого-либо конкретного текстового источника, санкционирующего их. Такие нормы, по его мнению, скорее всего, основаны на окончательном исходном тексте в форме мутаватира или хадиса, который когда-то существовал, но не был передан непрерывно через поколения в настоящее время. Однако сохранение действий в соответствии с утраченным текстом свидетельствует о его полной интеграции в общинную практику, которая, таким образом, воплощает эпистемически определенное знание Шариата, несмотря на очевидное отсутствие текстовой поддержки.

Применяя эту логику к аргументам аль-Джувейни в Гияти, мы видим, почему, по его мнению, единообразная общинная практика определенных норм, даже в отсутствие муфтиев-муджтахидов и их текстов, способна представлять определенные знания, однажды переданные в текстах.

Вторым механизмом создания и, что более важно, поддержания обычаев, основанных на шариате, являются действия муфтиев-муджтахидов, которые, предоставляя юридические рекомендации, способствуют определенной степени правового единообразия в каждом населенном пункте. Таким образом, обычай, ставший привычным для людей, по своей сути основан на шариате и служит средством для постоянного правопонимания в отсутствие муфтиев-муджтахидов. Как и основополагающие принципы шариата, обычай, основанный на шариате, изначально уходит корнями в тексты откровений. Это означает, что они не отражают и не содержат мелких деталей закона, на что указывает сам аль-Джувейни, утверждая, что основы закона — это то, что остается после того, как детали забыты. Вместо этого они представляют собой основные принципы Шариата и законы, относящиеся к повседневной жизни.

Концепции обычаев, основанных на Шариате, и основ закона служат преддверием к подробному обсуждению аль-Джувейни основ закона в различных областях фикха, которые остаются после распада имамата. Этот раздел "Гияти" придает форму "юридического минимализма ", в котором основные элементы каждой правовой темы остаются в качестве руководства для верующих, но все ненужные детали отпадают. Правовые постановления, которые рассматривает аль-Джувейни, относятся к таким областям, как очищение, молитва, милостыня, пост, наследование и договорные дела (брак, договора, и т.д.). Выбранные вопросы настолько часто встречаются в жизни обычных людей, что даже в отсутствие муфтиев-муджтахидов их практика представляет собой объект базового правового руководства. Более того, из-за явного характера постановлений по многим из этих вопросов в священных источниках, они представляют собой эпистемически определенные правовые нормы, проявляющиеся в хранилищах знаний отдельных людей и их социальных обычаях. Я начну с нескольких общих замечаний по поводу обсуждения аль-Джувейни вопросов фикха.

Три основных предположения, лежащих в основе юридических дискуссий аль-Джувейни, следующие: (1) обязательства и запреты могут быть установлены только при наличии надлежащих доказательств, (2) индивидуальные потребности ( hājāt) могут быстро подняться до уровня общих потребностей (darūriyyāt) и поэтому должны рассматриваться как вопрос целесообразности, и (3) в любом деле, затрагивающем более одной стороны, необходимо стремиться к индивидуальному удовлетворению всех сторон (ridā). Эти повторяющиеся принципы демонстрируют понимание аль-Джувейни индивидуальных потребностей и необходимость реагирования на них со стороны закона помимо общего сохранения закона. Аль-Джувейни рассматривает закон не как механизм для ограничения и перенаправления индивидуальных действий, а как основу для упорядочивания действий на общее благо человека и общества. В результате происходит отход от формалистических правил и предписаний, обычно заполняющих книги по праву, в сторону установления параметров взаимодействия людей в отсутствие институтов, которые в противном случае играли бы эту роль.

Переходя теперь к фактическим правовым вопросам, рассматриваемым в Гияти, я выделю примеры, которые демонстрируют три принципа аль-Джувейни наряду с его пониманием шариата. Начиная с первого принципа, одним из центральных элементов юридической дискуссии аль-Джувейни является его ограничение обязательств и запретов на вопросы, которые могут быть решительно установлены с помощью доказательств и считаются эпистемически достоверными. Какие же доказательства тогда ему требуются, чтобы окончательно вынести юридическое решение? В шафиитской школе доминирует позиция, согласно которой для того, чтобы утверждать, что правовое решение является определенным (qa_ tʿī), должны быть определены как значение соответствующего исходного текста, так и способ его передачи.

Решения, не удовлетворяющие этому требованию, считаются вероятными (zannī) и могут легко стать предметом разногласий. В социальной ситуации ограниченного доступа к правовым знаниям высокая планка для окончательного установления правовых постановлений остается на месте, но механизм установления постановлений меняется. Без обращения к текстам или ученым решающие правовые постановления могут быть основаны только на преемственности обычая или общинной практики (hukm it tirād al-iʿtiyād). Как отмечалось ранее, эта общинная практика отражает предшествующее наличие определенного текстового источника, который больше не передается. Основное предположение заключается в том, что никакая практика не получит такого широкого одобрения, если она не связана с каким-либо окончательным исходным текстом. Со временем, по мере того как люди успокаиваются на передаче оригинального исходного текста и его пропусках в передаче, их действия продолжают свидетельствовать о его предшествующем существовании.

В гипотетической ситуации, когда не существует ученых или исходных текстов, подтверждающих запрет или обязательность конкретного действия, единственным доступным средством определения статуса действия является обычай. В результате диапазон потенциально обязательных и запрещенных действий сильно сокращается. В качестве примера аль-Джувейни утверждает, что молитва остается обязанностью, потому что ее необходимость устанавливается постоянной практикой и потому, что обычай шариата укрепляет это понимание, фактически делая невозможным для людей пренебрегать или забывать о ней как о долге. Но помимо основной обязанности молитвы, детали ее исполнения остаются туманными, и вполне возможно, что отдельные люди используют детали молитвы противоречивыми, а иногда и недействительными способами. Приводя пример саджа сахну, аль-Джувейни отмечает, что человек может не помнить, когда земные поклоны необходимы или каковы последствия их отсутствия для действительности молитвы; поэтому, если человек неправильно пропускает его или, наоборот, выполняет его без необходимости, никаких юридических последствий не возникает, и молитва человека по-прежнему считается действительной.

Таким образом, в этом примере юридическое обязательство молиться остается в силе, но вспомогательные элементы молитвы не являются обязательными в той же степени, и, таким образом, незначительные отклонения упускаются из виду с точки зрения юридических последствий. Этот двусторонний подход к праву объединяет знания, необходимые человеку, с широко распространенными обычаями; вместе они служат основным механизмом поддержания юридических обязательств. Действия, которые не могут быть явно определены как запрещенные или обязательные на основе этих двух источников, считаются допустимыми (mubāh), поскольку невозможно создать обязательства без предварительной практики или обычая.

Второй руководящий принцип юридического минимализма аль-Джувейни. Ранее, в контексте общего благосостояния, аль-Джувейни перечисляет пять категорий "общего блага", первая из которых - предметы первой необходимости ( darūriyyāt), а вторая — потребности (hājāt). Он концептуализирует первое как вещи, необходимые для элементарного выживания, а второе - как вещи, которые являются важными требованиями для людей, но само выживание не зависит от них.

Как следствие, ранее запрещенные ( harām) вещи должны быть переоценены в свете новых обстоятельств; таким образом, если воздержание от чего-то запрещенного препятствует удовлетворению потребности или необходимости, то запрет должен быть снят. Для иллюстрации этого положения аль-Джувейни приводит различные примеры, начиная от продуктов питания и заканчивая одеждой, жильем и другими основными составляющими человеческой жизни.30 Что касается пищи, то, поскольку, по мнению аль-Джувейни, цель пищи - дать людям силу и пропитание, если разрешенная пища недоступна, он разрешает им питаться падалью или другими запрещенными продуктами. Аль-Джувейни сравнивает этот сценарий со случаем, когда человек не имеет доступа к другой пище, кроме падали и свинины.

В последнем случае юристы согласились, что человек вынужден есть пищу, которая обычно является недопустимой, по необходимости (darūra), поскольку настаивание на запрете приведет к смерти. Ситуация, предложенная аль-Джувейни, не идентична, поскольку в его сценарии разрешенное мясо не является легкодоступным, но, тем не менее, доступно, однако он утверждает, что ограничение людей только разрешенным мясом приведет либо к недостаточному насыщению, либо к истощению разрешенных продуктов питания, что в конечном итоге вынудит людей все-таки есть падаль или свинину. Учитывая серьезность проблемы недоедания и истощения ресурсов, аль-Джувейни утверждает, что нехватка продовольствия должна считаться настолько тяжелой ситуацией, что людям, столкнувшимся с ней, разрешается есть харам, но только столько, сколько им необходимо для минимального насыщения. В этом случае, несмотря на маловероятность неминуемой голодной смерти, индивидуальная потребность в пище воспринимается как необходимость, что делает употребление обычно недопустимой пищи допустимым.

Третий и последний принцип Аль-Джувейни, лежащий в основе функционирования закона в отсутствие имама, заключается в том, что в любом деле, затрагивающем несколько сторон, будь то личные или коммерческие отношения, необходимо стремиться к удовлетворению (ridā) всех заинтересованных сторон. Этот принцип применим, в частности, к финансовым вопросам, которые требуют регулирования даже в небольших общинах, оставшихся после распада имамата. Среди различных финансовых вопросов, которые рассматривает аль-Джувайни, наиболее интересным является наследование (mīrāth). Наследование — один из немногих вопросов, широко рассматриваемых в Коране, что делает его решающим как с точки зрения передачи (qatʿī al-wurūd), так и с точки зрения его значения (qatʿī al-dalāla). Поэтому можно утверждать, что его детали сохраняются в памяти даже в отсутствие ученых и передаваемых текстов.

Однако рассуждения аль-Джувейни все же предполагают отсутствие знаний о конкретных правилах, регулирующих раздел наследства, поскольку эта тема не возникает в повседневной жизни достаточно часто, чтобы люди усвоили законы наследования так же, как они усвоили законы, касающиеся молитвы и поста. Если наследники в конкретном случае знакомы с законами наследования, говорит аль-Джувайни, они должны действовать соответственно; но в случае неопределенности относительно точной доли, причитающейся каждому наследнику, целью должно быть обеспечение всеобщего удовлетворения распределением, что, скорее всего, достигается посредством равенства между наследниками. Аль-Джувейни приводит пример двух людей, один из которых уверен в своем праве на наследование половины имущества покойного, а другой не уверен, имеет ли он право на наследство и на какую сумму. В этой ситуации, по мнению аль-Джувайни, наследник с определенным правом должен взять свою законную часть, а затем справедливо разделить оставшуюся часть с неуверенным претендентом.

В другом случае, когда наследников несколько, и некоторые из них уверены в своем праве на наследство, а все не знают о правильном разделе, наследство, по мнению аль-Джувайни, должно быть разделено поровну между всеми претендентами. Руководящей целью в обеих ситуациях является законный раздел наследства между законными сторонами и удовлетворение каждой стороны, даже если это повлечет за собой передачу части наследства наследникам, которые на самом деле не имеют на него законного права, или выделение некоторым наследникам большей доли, чем положено им по закону. Аль-Джувейни закрепляет элемент обеспечения индивидуального удовлетворения как основу всех транзакционных и финансовых дел и как единственный механизм, способный сдержать распространение негативных настроений в обществе

Три принципа, лежащие в основе правового минимализма аль-Джувейни, не являются дискретными и оторванными друг от друга; скорее, они действуют вместе, чтобы способствовать упорядоченному и гармоничному функционированию общества на основе знания Шариата, позволяя людям выполнять свои религиозные обязательства и достигать удовлетворения. Более того, в доктрине правового минимализма аль-Джувейни преемственность общества зависит от сохранения в памяти людей понимания основополагающих правовых вопросов наряду с живым обычаем, основанным на шариате, который является объектом коллективного следования.