ПАМЯТИ ПРИМАКОВА

Тут на 90-летие Горбачёва комплиментов ему прилетело... Ну, уважим его годы, не будем его и его жизнь оценивать. Однако, были в СССР люди, которых точно стоит вспоминать и делают это удивительно редко, что крайне несправедливо. С одним из них автору довелось не только лично быть знакомым, но и обсуждать серьёзные, по-настоящему важные для страны вопросы, когда он в 90-е недолго был премьером. Он оценил идеи, подивился тому, что за них ничего не хотят и обещал заняться, как только отобьётся от осаждавшей его своры. Но этого ему сделать не удалось, с премьерского поста его скоро сняли. Очередная загогулина Бориса Николаевича...

Евреи его не очень любили: дружил с арабскими диктаторами, обнимался с Арафатом… Ну, с Арафатом с тех пор кто не обнимался, начиная с Клинтона и Переса. Мало кто знал, что после разрыва дипломатических отношений СССР с Израилем в 1967-м, именно этот человек выполнял роль связующего звена между Москвой и Иерусалимом. Причём с точки зрения тех, кто отвечал за это направление в Израиле, выполнял безупречно. По крайней мере, общавшиеся с ним в тот период его жизни ответственные сотрудники израильского Моссада в 2000-х высказывались по его поводу более чем комплиментарно. Да и сам он об Израиле говорил вполне позитивно. И, кстати, не любил антисемитов.

Что до Израиля, как государства, тут отношение было более осторожным. Ну, не был он сионистом, хоть тресни. Но, вспоминается его разговор с Нетаньяху, когда тот первый раз приехал в Москву, насчёт «мирного процесса», когда он сообщил Биби, что если бы ОН был израильским премьер-министром, то никому бы никаких территорий не отдал. На что тот возразил: «Россия такая большая, что может себе это позволить», и получил в ответ: «Она именно потому такая большая, что никому никогда ничего не отдавала». После чего можно только сожалеть, что евреи такого класса Израилем никогда не управляли – не управляют и по сей день, занимаясь судьбами других государств, побольше…

Его считали проарабским и антиизраильским политиком. С арабами он дружил – это точно. Вся его карьера с юности была связана с арабским миром, что создавало систему его связей и накладывало неискоренимый отпечаток. Но ориентировался он всегда на Москву. Не на Багдад или Дамаск, Триполи или Каир, а именно на Москву, в отличие от многих представителей младшего поколения, в 90-е без колебаний нарушивших старое британское правило «белый человек не имеет права состоять на содержании у туземцев», которому сам он был всегда верен. Впрочем, в коррупции его никто и не обвинял. Хотя на протяжении десятилетий он водил дружбу с людьми, контролировавшими десятки и сотни миллиардов долларов.

Он был по советским масштабам барин, жизнелюб и человек, не чуравшийся радостей хорошей компании и хорошего стола, при этом хлебосольный хозяин, хороший отец и дедушка. Точнее – очень хороший. При этом, все его домашние жили нормальной, ничем не напоминающей существование «золотой молодёжи» жизнью. В том числе после того, как, с начала 90-х, зарабатывание «на должности» перестало считаться неприемлемым. В итоге чего, ни в качестве премьер-министра или министра иностранных дел, ни как глава внешней разведки он ничего не приватизировал и не украл, в отличие от очень и очень многих вокруг. Странный был в этом плане человек…

В списке Forbes его искать бесполезно. Олигархом он быть не стремился, и не был им, исходя не из отсутствия возможностей – у кого-кого, но у него они были, но потому, что полагал это несовместимым с собственными принципами. Которые у него были – и не теоретические, для прессы и карьеры, а на практике. Хотя он вовсе не был простодушным и прямолинейным догматиком, как не был скрытым диссидентом, за которого его готовы были принимать те, кто плохо его знал, ему симпатизируя. Хитрым он был. Подлым – нет. Не был безгрешен, но понимал это и не строил из себя праведника. Тоже, кстати говоря, не самое часто встречающееся у людей его калибра качество…

Такой вот был, нормальный еврей империи – в его персональном случае советской и, позже, российской. Мало чем отличавшийся от Киссинджера и Олбрайт, с которыми он дружил – если отношения между политиками такого ранга можно назвать дружбой. Западником в современном смысле этого слова, означающем слепую приверженность всему тому, что исходит из Вашингтона, Лондона, Парижа или Брюсселя, он не был изначально – хотя большего чем он европейца можно было поискать. Он был реалистом, прекрасно знавшим окружающий мир, понимавшим его в деталях и скептически настроенным в отношении теорий о его немедленном переустройстве, кто бы этим самым переустройством ни готов был заниматься.

Был ли он антиамериканистом? Да не дай Б-г. С чего?! Он просто понимал, что Америка не идеал человеческого общества, американские политики, со всем их напором и нахрапом – люди не слишком грамотные, а американские эксперты не очень отличаются по уровню компетентности от советских. Иначе США не увязли бы во Вьетнаме, как позднее Советский Союз в Афганистане. Что до миссионерства, которое характерно для политики в области распространения демократии, он полагал, что оно ничем не отличается от позднесоветского догматизма по части распространения социализма. Те же грабли, вид сбоку. И с чего надо спотыкаться о них всей планетой в очередной раз?

Когда после дефолта 1998 года он возглавил правительство, либеральная публика не то, чтобы взроптала, но отнеслась к нему с немалым подозрением. Старый кадр, не из той эпохи, и в команде у него оказалось немало стариков – в том числе из компартии. Кто бы тогда знал, во что превратятся «молодые реформаторы», которые, постарев, до сих пор возглавляют, кто госкорпорацию, кто министерство. Перестав быть молодыми, много заработав и расплодив «эффективных менеджеров», на глазах изумлённого населения догрызающих всё, что ещё осталось от образования, науки, медицины, промышленности и всего прочего, что можно было осовременить и интегрировать в окружающий мир в 90-х…

Кто знает, что стало бы со страной, если бы он пошёл на президентские выборы на рубеже столетий и возглавил её? Хуже, чем нынче, её отношения Европой и США точно бы не были. Распил и раздел всего, что можно и нельзя, скорее всего, снизился в разы. Что до арабов – сдавать старых авторитарных лидеров он бы не стал – и, значит, исламисты не пришли бы к власти как минимум в Ливии. Что на момент попытки свержения Каддафи воспринималось бы как возвращение к советским временам, однако на день сегодняшний, когда Европа захлёбывается от наплыва беженцев, а Ливии, как государства, просто нет, со всех точек зрения было бы куда лучше.

Впрочем, и для Израиля «мирный процесс», доведенный до состояния, при котором нет никакой надежды на палестинское государство, евреи имеют от палестинцев одни теракты и головную боль, в том числе в ООН, а давят «дружественные» американцы и европейцы только на Иерусалим, демонстрирует, что Москва – не худшее из зол, которые в этом процессе были. Но тут уже ничего не сделаешь. И роль Евгения Примакова, о котором, собственно, и написан весь этот текст, тут сегодня нулевая, поскольку он давно покинул этот мир. Неоднозначный человек, в биографии которого куда больше плюсов, чем минусов. Сделавший в жизни много хорошего и, что не менее важно, куда меньше плохого, чем сделали бы многие на его месте. Близкие знакомые между собой звали его «Примусом» — «первым». Латынь тут, конечно, так себе. Но для еврейского мальчика с Кавказа, ставшего тем, кем он стал, сойдёт. Мир его памяти!